[size=]Глава 1. Забегаловка "Безымянная"[/size]
Забегаловка "Безымянная". Так её называли в народе. Ударение делалось на ”Забегаловка”, мало у кого возникало желание торчать там долго. И это не смотря на то, что она очень удачно расположилась немногим южней Вашингтона, на недавно открывшейся дороге. Как это водится на Пустошах, тропу протоптали отчаянные сорвиголовы и путешественники, превратили её в дорогу караванщики, а обеспечили весёлым времяпрепровождением не замедлившие объявиться рейдеры. Растущего влияния Братства Стали хватало ровно настолько, чтобы последние не лезли в сам город. Железная длань била сильно и верно, но рука пока была коротковата.
Каким же образом Синяк вёл бизнес в столь "социально напряжённом регионе"? Знали об этом разве что он, да те первые группы рейдеров, что решили предложить ему "крышу". Суровый нрав первого не благоволил расспросам, а вторые… ещё никому не удавалось разговорить мёртвых. Конкурентов у его заведения тоже что-то не намечалось. Может, хватило могил рейдеров, которых Синяк закопал прямо у Забегаловки, в назидание остальным. Но никто не сомневался, что скорее им пришлось подвинуться там, под землёй.
Как бы то ни было, Забегаловка "Безымянная" производила гнетущее впечатление ещё издали. Она была настолько обшарпана и залатана, что не было никакой возможности понять, было ли это сильно переделанное довоенное строение, или же работа строительного гения самого Синяка. Требовалось немало духу, чтобы даже рискнуть войти в эту развалюху. И ещё больше, чтобы тут же не выбежать. Нет, внутреннее обустройство выгодно отличалось от внешнего вида. Синяк явно сэкономил на эстетизме снаружи, но всё же у него хватило совести сделать помещения более пригодными к пребыванию. Стены хоть и были покрыты какими-то давно выцветшими обоями, но выглядели куда крепче, чем можно было бы ожидать. Пол устилали не менее старые деревянные половицы. В глаза неизбежно бросалась чистота, ошеломительная, если так можно выразиться, для подобных заведений. Почему даже самые отъявленные негодяи превращались в чистюль, переступая порог, можно было узнать только на личном опыте.
Так что же заставляло усомниться даже иных здоровяков? Может быть, давящая атмосфера, которая яростно набрасывалась из приоткрытой двери на входящего. Хоть заведение и выглядело чисто, но вот публика, собиравшаяся в нём, была далека от интеллигентной. Люди в поношенной одежде, из которой наскоро выбили пыль ("Помните, лучше быть в чистой одежде, чем в грязной земле" красовалось на одной из нескольких табличек у входа) с видом бесчеловечных скотин являлись… бесчеловечными скотинами. Только такие эгоистичные ублюдки становятся караванщиками на недавно открывшихся путях, привлекающих особое внимание рейдеров. Им хватало наглости и на то, чтобы пройти со своим товаром прямо между делящими новую дорогу бандами, и на то, чтобы содрать всё до последней крышки с покупателей своего добра в пункте назначения. Те же караванщики, что выглядели поприличней, были даже опасней. Эти пройдохи, с помощью своих наёмников, и сами могли обобрать иных встречных рейдеров, а уж с покупателей сдирали не только крышки, но и одежду со шкурой. Впрочем, у рейдеров была возможность заранее оценить свои силы и подобрать цель. Ведь они сидели в этом же заведение, за соседними столиками, обмениваясь мрачными взглядами с будущими жертвами. Толерантность Синяка настораживала меньше, чем кротость извечных врагов в его присутствии. Остальная публика усиленно старался соответствовать местным стандартам посетителя. Все как на подбор были если не дюжие молодцы при оружии, то хитрые пижоны с головорезами. Даже немногие распутные девицы, рискнувшие затесаться в столь опасную компанию, были высокого качества. В хорошем и нехорошем смыслах. Такие девицы мастера раздевать взглядом, и тем более руками. А вот какую часть своих вещей вы потом сможете найти – это уже другой вопрос. Даже редкие представители закона, что иногда захаживали в эти места, были отнюдь не душками-Регуляторами. Редкие жёсткие лица, зачастую покрытые шрамами, обычно принадлежали охотникам за головами. И это в лучшем случае.
Если задуматься, то атмосфера действительно была давящей. Казалось, что входишь на склад, забитый динамитом, и у каждого из присутствующих в руках по зажжённой спичке. Тем не менее, по каким-то ведомым только им причинам, они сидели с мрачными насупившимися лицами, пили пойло с непривычной осторожностью и манерами, а иной раз звучавшая ругань произносилась исключительно шёпотом и в стороне от Синяка и его чутких ушей. Картину дополнял амбал, стоявший прямо у входа, и проводивший "фейсконтроль", во время которого две трети потенциальных посетителей тут же разворачивались на пятках, и деревянной походкой шли куда подальше. Оно может и к лучшему, в этом месте хватило бы одной глупой шлюхи или пьяницы, чтобы устроить побоище. Кстати, об Амбале. Да, лучше с большой буквы, чтобы соответствовать… его стати. Огромный чернокожий детина, возвышавшийся на два с половиной метра, представлял собой груду мускулов и ненависти ко всему живому. А главное, ему не нужно было двигать и пальцем, чтобы исполнять свои обязанности. "Фейсконтроль" проходили только те, кто мог совершить под его взглядом решительный шаг вглубь, сохраняя сколь-нибудь сдержанное выражение лица. Он лишь немного позволял себе "снизить планку", когда к заведению подходила женщина. Но не слишком сильно, в Пустошах женщины в первую очередь отличались от мужиков тем, что охотней били ногой в пах, а пальцами – в глаза. Впрочем, для большинства дешёвок хватало самого вида Амбала, который немногим уступал иному супермутанту. Вполне возможно, что если он и не сидел на наркотиках, то являлся мутантом. Но у прошедших "фейсконтроль" хватало ума, чтобы не задавать ему лишних вопросов.
К услугам тех немногих "избранных", что сумели перебороть себя и пройти внутрь, имелись сносного вида столики, и даже полноценная барная стойка, за которой возвышался импозантный Синяк, собственной персоной. Изредка он бросал молчаливый взгляд на одну из снующих между столиками официанток (да, в его заведение были даже они), чего хватало, чтобы удвоить её рвение к работе на ближайшие полчаса. Но в остальном, его внимание было безраздельно обращено на клиентов у бара. Так казалось первые минуты пребывания в Забегаловке. Где-то начиная со второй минуты, в уголок души уже закрадывалось чувство, что он беспрерывно следит за тобой ("да да, именно за тобой я и слежу всё это время"). И хотя глупо было бы считать, что он может одновременно следить за всеми посетителями сразу, гнетущее ощущение оставалось. Наверняка, в немалой степени именно оно сдерживало посетителей от излишне рьяного выяснения отношений. Возможно, куда успешней пудовых кулаков Амбала.
Стоит ли говорить, что за столиками сидели только группы людей, имевшие как темы для разговора, так и взаимную поддержку в противостоянии штурму атмосферы заведения. Большинство одиночек быстро, иногда даже незаметно для самих себя, оказывалось на стуле у барной стойки, где гнетущая атмосфера была не такая давящая. Лишь самые крепкие, отважные или просто безумные стоически цеплялись за своё одиночество. И, безусловно, многое теряли, ведь стена за барной стойкой пестрела объектами для внимания. Например, широким выбором выпивки, явно поставляемой по большей части проезжими караванщиками, и ещё более явно (глядя на довольного Синяка) – по очень сходной цене. Хотя в первую очередь привлекал внимание дробовик 12 калибра, висящий на деревянной доске на стене. Не детские охотничьи поделки или коленная сборка неучей, а настоящий армейский боевой дробовик. Чуть ниже на дереве красовалась витиеватая надпись "Наша кредитная политика". В конце было нарисовано улыбающееся лицо и розовое сердечко. Не стоило особых усилий заметить рядом таблички, вроде тех, что были у выхода. На одной из них красовался прейскурант, включающий даже горячие блюда и комнаты на ночь. Хотя мало кто из посетителей рисковал оставаться спать в этом месте. Раз попробовавшие нередко теряли сон на следующие два-три дня, и бормотали о "непередаваемых ощущениях".
Остальные же таблички пестрели правилами, и зачастую оканчивалась рисунком улыбающейся рожицы и розовым сердечком, а то и несколькими. От всего этого веяло пугающей любовью к посетителям, особенно "правильным". И этой же невероятной любовью веяло от слов Синяка, которыми он встречал каждого прибывшего к бару.
- Каким ядом будем травиться сегодня?