Сердитые крики матери доносились даже сквозь натянутое до макушки одеяло.
- Лодырь! Все бока давишь! Солнце уже выше Глотки Мира, а ты все валяешься… Где ты? Вылезай! Все равно найду – и тогда берегись! – загремела сковородка, по всей видимости, перехватываемая поудобнее. - Маркус!.. Маркус!!
Голос отдалился. Судя по всему, мать вышла из дома, продолжая честить мужа на все корки. Периодически поминались «имперская сволочь» и временное помутнение рассудка в молодости, из-за которого она оказалась в браке. Амела от души пожелала отцу проснуться самостоятельно до того, как его обнаружит разъяренная супруга. Вчера Маркус немного перебрал – и неудивительно: не каждый день в гости заявляется старый приятель по службе в Легионе. Обаятельный до сих пор отец семейства и несимпатичный красноглазый маг с труднопроизносимым именем допоздна пили за встречу в саду под окнами, то неразборчиво бубня, то вспарывая тишину лунной ночи аккордами смеха. Хорошо, хоть намаявшаяся за день мать спала беспробудно, усмехнулась Амела, поправляя постель.
Внезапно в окне появилась голова матери. Недоброе выражение ее лица заставило девушку выпрямиться и натянуть улыбку.
- Амелка, - грозно сказала голова, - бери тяпку и дуй на поле. Вам с Йоном давно пора его прополоть. И быстро – ты мне будешь нужна вечером: белье прополоскать. Давай, давай, бездельница! Все спишь да спишь – что из тебя выйдет…
Вот куда-куда, а именно в поле желания идти не было. То ли дело в лавку сбегать или в город за солью или одежками для карапузов. С приятельницами повидаться, парням глазки построить, последние новости узнать. А в поле… Но увы – материнский тон и особенно чугунная сковорода, применяемая только по особо сердитым дням (обычно для воспитательного воздействия на членов семьи Миврине вполне хватало скалки), были весьма убедительны. Пришлось одеваться в полевые лохмотья и выступать на позиции. «Хоть уборочные работы освою, чтобы маманя бездельницей не ругалась… Что из меня действительно выйдет? Неужто всю жизнь проторчу в деревне?..» Все же Амела решила схитрить и повернула к кургану. Тихий и неприступный, с заваленным громадными валунами входом, стоял курган, как памятник древнего величия Скайрима рядом с их небольшой деревушкой. И непонятно было: то ли курган стоит на краю деревни, то ли деревня с жителями-муравьями прилепилась крохотным муравейником к неподвластному времени исполину. Амела очень любила приходить к этому застывшему осколку жизни, оставшемуся с незапамятных времен, и сидеть на поляне неподалеку, вслушиваясь в окружавшую тишину. Иногда казалось, что даже стрекозы выключали моторчики, пролетая мимо. «Взгляну на курган – и за дело», - решила девушка, пробираясь по заросшей тропинке.
Но что это? Амела остановилась, не веря собственным глазам. Вместо привычных зарослей перед входом в курган оказалась абсолютно ровная, освобожденная даже от песка площадка с палаткой, костерком, пустыми бутылками и спящим отцом в придачу. На взошедшем солнце ослепительно светились мириады чешуек, покрывающих широкие, будто свежевымытые врата. «Закрытые, слава Девяти!» - успела подумать Амела, когда кто-то схватил ее за ногу и дернул вниз. Охнув, девушка шлепнулась на мягкое место, повернулась и увидела старшего из младших братьев, белого, как стена маркартского дома. Спрятавшийся в кустах Йон судорожно прижимал палец к губам и выкатывал глаза. Не успела разъяренная падением сестра высказаться по поводу всех братьев в мире и одного из них в частности, как Йон еще сильнее вжался в землю и ткнул рукой в лесок с другой стороны площадки. Амела всмотрелась и охнула еще раз: из-за редких березок медленно выползали на поляну два жуткого вида скелета.
Подростки замерли, придавленные ужасом, тяпки с негромким звоном вывалились. Костяные пришельцы тем временем неторопливо осматривали вход, трогали створки ворот, но пока не пытались пробраться внутрь. Время как будто тоже перепугалось и прекратило свой бег, мысли двигались с удивительной медлительностью. Что-то толкнуло Амелу в бок: это Йон засверкал пятками в сторону деревни, поэтому один раз вздохнуть получилось. А дальше… О Девять, что же дальше? Девушка присела, не отводя глаз от топчущихся жутких существ, и ее пальцы крепко сжали два средних размеров булыжника. «Что это? – взгляд вниз. – Каменюки… Зачем – бросать? В которого?.. А как же я?.. Папа… А, все равно…» Амела поднялась на ноги, размахнулась и запустила в бродячие кости свои снаряды. Сразу оба. Потом опять упала на землю, делая вид, что и не было вовсе здесь никакой девушки. Галлюцинации у вас, неуважаемые скелеты. Померещилось. Так, ветерок мимо пролетал… Ведь страшно же стало, страшно до дрожи в ногах. «Ничего, - пыталась успокоить себя Амела, - Йон быстро бегает. А я пока полежу здесь…»
Видимо, с перепугу, но бросок вышел не таким, каким задумывался. Вместо красивого попадания один из булыжников долетел аж до курганных врат и со странным, тягучим звоном врезался в древний узор. Второй долетел до цели, но проскочил между ребрами целевого противника и треснул отца по плечу. Тот всхрапнул, однако не пошевелился. Тем временем из леска подтянулись еще неповоротливых мертвеца. Теперь все они сгрудились вокруг спящего, поскрипывая костями и переминаясь по кругу. Внезапно как бы спящий Маркус перевернулся, схватил рядом стоящий набор костей за ногу, дернул к себе и буквально рассыпал его на мелкие косточки. Самую крепкую из валявшихся бутылок он перехватил поудобнее и с размаху опустил ее на череп упавшего, раскроив бывшую голову на две половины. Пыль и прах взвились в воздух, отчего бывший легионер закашлялся, теряя инициативу. - а со стороны поля уже мчалась подмога.
Впереди – мать семейства собственной персоной, убедительно сверкая очами и размахивая самым ценным оружием домашнего арсенала, следом за ней враскорячку топал соседский дед Баргук с внучатами – молодыми орками-близнецами гро-Базгом и гро-Шагром. Женщина с разгона подскочила к неуклюжим мертвецам, раздавая удары направо и налево. Один не успел даже развернуться, как потерял конечности. Прибежавшие следом соседи дружно, к удивлению Амелы, поддержали гневную мстительницу и начали месить неупокоенных полевыми инструментами. Кто что с собой прихватил, тем и размешивал. «Всегда бы так, - подумалось девушке, - а все ругаются. То им дети кричат, то корова под окнами гадит… А вот могут же дружно!» Маркус тем временем ужом выбрался с поляны и поднялся на ноги.
Завершая симфонию крестьянской битвы, врата кургана с грохотом распахнулись и выпустили давешнего гостя – красноглазого мага-данмера в линялом плаще. Капюшон, видимо, слетел от бега и висел на спине, некрасиво смявшись, совершенно лысая голова отсвечивала в солнечных лучах. Волшебник стремительно поднял руки вверх, прожевал несколько непонятных слов и как будто что-то бросил в мечущиеся у палатки кости. В середине сгрудившихся скелетов разорвался шар огня и разметал их косточки далеко друг от друга. Амела прикрыла глаза от слепящего света боевого заклинания, затем снова взглянула вниз.
- Странно… - хриплым басом заявил данмер в никуда, осматривая врата кургана. – Я не предполагал, что мои исследования не понравятся… эээ… здешним обитателям. Придется отложить работы и снова все запечатать, чтобы больше никто из… эээ… этих созданий не потревожил вас. И доложить архимагу…
Волшебник повернулся в сторону сложенных друг на друга валунов, ранее загораживавших проход внутрь кургана, и зашептал заклинания. Камни, как живые, заворочались, по одному поднимаясь в воздух и аккуратно укладываясь на свои места. Амела почувствовала что-то живое в районе пояса: это Йон, разинув рот, прижимался к сестре и восхищенно наблюдал за действиями мага. Девушка прижала мальца к себе и поцеловала его в запыленную макушку:
- Спасибо, братец! - прошептала она.
- Чего там, - пробубнил Йон, не отрывая взгляда от колдующего. – А когда мы колдовать научимся?
- Когда учиться начнем, - усмехнулась Амела и, подумав, добавила, - если начнем. Это аж в Винтерхолд ехать надо.
- Далеко… - вздохнул мальчик и печально потянул носом.
Волшебник закончил колдовать, поклонился селянам и взял из рук Маркуса свой тючок с уже свернутой палаткой и болтающимся сбоку котелком. Затем маг крепко пожал руку бывшему товарищу по оружию, ухмыльнулся и двинулся в лесок, не разбирая дороги. Соседи загалдели - никто не торопился возвращаться к повседневным делам. Тут Йон толкнул сестру, указывая на родителей. Амела посмотрела и согнулась от смеха: мать угрожающе махала сковородкой на мужа, демонстративно указывая в сторону дома. За общим шумом слов было не разобрать, но покорное выражение лица Маркуса рассмешило брата и сестру до слез. Вот отец почесал в затылке, поднял руки вверх и затопал к дому. В семейной битве легионерские навыки явно проигрывали настроению обожаемой супруги.
- Пойдем, пойдем, Амелка, - начал ныть брат, - пойдем уже полоть, а то и нам достанется. Видишь, они уже опять обычные, опять ругаются… Пойдем!
- Не ругаются, а спорят, - поучительно сказала Амела и последний раз взглянула в ту сторону, куда ушел хриплоголосый волшебник. – Ладно, двинулись...
Дети подобрали тяпки и медленно, чтобы не расплескать впечатления, пошли в поле. Теперь Амела точно знала, чего она хочет от жизни: вот так, одним движением, разбрасывать толпы врагов, подчинять своей воле воду, огонь и камень, бродить по всей Империи без охраны, разгадывая тайны и загадки древности, – разве не величайшее из чудес на свете, к которому стоит стремиться?