Полдень, мягко опустившийся на Столичную пустошь не имел ничего общего ни с тем диким полуденным пеклом на западе, ни с неизменно застланным опасными для дыхания выбросами северным небом, ни с влажной промозглостью в местах, что вниз по течению реки от Вашингтона. Здесь полдень являлся, пожалуй, самым прелестным временем суток (если, конечно, речь не шла о "красных днях календаря" - песчаных радиационных штормах) - сейчас уже не замёрзнешь насмерть, как ночью, но и пока что не изжаришься, пока идёшь по старому разбитому дорожному полотну. И, как раз, обычно к полудню бар Зохана постепенно начинал заполняться именно теми людьми, кто не собирался сразу же напиться вдрызг, как это происходит ближе к исходу дня. Эти люди: усталые после бурной ночи (о Боже милостивый, целая ночь - это же столько деньжат в казну подлысевшего жулика!) с одной (или не с одной) из девочек бравые наёмники, это случайные работодатели и такие же случайные проходимцы, пребывающие в поисках работы. А может быть, даже и гули! Пусть в наше время и неприлично их так называть, но, в любом случае, и этим ребятам рады здесь, главное - было бы чем платить. В этом заведении не привыкли играть мелко.
Но тот человек, который только что поприветствовал салютом двумя пальцами встретившего его у порога Грога, с большей долей вероятности желал, как раз наоборот, не привлекать к своей персоне лишних взглядов, и уж тем более не желал лишнего общения. Обладая достаточной степенью наглости, любопытства и наблюдательности, можно было довольно легко обнаружить для себя разного плана детали, то и дело поневоле привлекающие внимание. Мужчина обладал ростом никак не меньше двух метров, что в соответствии с чрезвычайно крепкой комплекцией производило внушительное впечатление. Свой достаточно истрёпанный пыльник (оставшись в старой кожаной куртке о закатанных до локтя рукавах с перекрёстными патронташами на груди, надетой сверху на "белую" футболку) посетитель отдал на сохранение, конечно, конечно же лучезарно улыбающемуся во все свои чёрт знает сколько зубов Чжу, который не медля спрятал его в небольшом, но достаточно компактном гардеробе у входа (хотя что толку его расхваливать - одинокий плащ был, наверное, единственным посетителем этого гардероба за весьма продолжительное время, судя по слою пыли и паутинкам по углам). Мужчина, практически бесшумно скользя, отправился небольшой дугой мимо столиков, прямиком к барной стойке, держа в руке чёрный футляр овальной формы, который он снял со спины, когда раздевался. Судя по всему, этого парня все здесь хорошо знали, так же, как и он хорошо знал всех. Лицо незнакомца (которым он являлся, конечно, для тех, кто его не знал) скрывали защитные очки с выпуклыми багровыми линзами и обмотанный вокруг лица шарф (тонкий, тёмно-серый, с более светлым серым узорчиком), служивший, наверное, защитой от пыли ядовитой Столичной пустоши. Метровый футляр был водружен на подножку стойки. По достоинству оценив, наконец, запылённость своих отягощённых карманами и, пусть лёгкими, но всё же металлическими, защитными пластинами штанов, переходящих в высокие ботинки (ох, они какие-то... асимметричные), занял высокий стул в углу. Когда-то эта обувь была одной идентичной парой (вернее, даже частью костюма), и находилась в лучшем состоянии, чем сейчас... Но это уже другая история.
Зохан, учтиво кивнув, отлучился от гуля, с умением заправского бармена переплыл от середины стойки к её краю, туда, где занял место гость. Он, в свою очередь, поднял очки на лоб, а шарф размотал и просто повесил на шею - но тень, будто специально организованная для таких посетителей, скрывала лицо. Впрочем, можно было разглядеть точёный, пусть и затенённый профиль, когда хозяин заведения протянул свою металлическую ладонь (да-да, вы не забыли о чудесном протезе левой руки Зохана?) в приветственном рукопожатии. Почему левую? По странному совпадению, именно левая рука незнакомца представляла собой явно технологически навороченный, хоть и, очевидно, поношенный, кибернетический протез - непонятно, где заканчивалась эта аугметика, но точно дальше подкатанного рукава. Что это - какой-то особый ритуал такой? Чёрт их разберёт, хотя можно было с уверенностью сказать, что после того, как бармен плеснул гостю сотню виски в олд-фэшн, он был поглощён разговором с этим кем-то. Будто старые друзья, которые не виделись очень долгое время только и ждали момента, чтобы поделиться за раз всеми-всеми скопившимися новостями. Но, конечно, демонстративная горстка крышек или пачка-другая полустёртых купюр освежила бы обстановку.
Здоровяк с металлической рукой оценил цвет и аромат старого (даже очень-очень старого) американского виски и сделал небольшой глоток.
