AnvilBay Forum
ФРПГ => Ролевая игра по вселенной The Elder Scrolls => Игровые события => Тема начата: Скриб от 30 Мая 2011, 08:52
-
Участники:
[hide]
Lament - Даэглин Ташибааль;
Скриб - Раккан;
Лис - Скёте Вейдмар;
mr. Silentium - Андреас;
Арманд - Т'Сава;
mr. Добро - Дрерал Алас.[/hide]
---------------------------------
Морнхолд,
3E 433, 12 Последнего Зерна, 21:12.
"Пьяный Утес", оправдывая и не давая забыть своего названия, сияющей скалой возвышался над перекрестком улиц торгового квартала Морнхолда. Трехэтажный, выдержанный в лучшем и богатейшем из допустимых для таверны местных архитектурных стилей, увешанный длинными рядами желтых плетеных фонариков и окруженный густо засаженной цветущей лиловой тимсой каменной клумбой, он мог бы производить впечатление места крайне дорогого и пышного, однако на деле таковым не являлся. Постоянные местные жители, покупатели и торговцы, отлично знакомые с этим фактом, преимущественно и являлись его посетителями; почти ежедневно к ним добавлялись туристы, привлеченные многообещающим внешним обликом, то поодиночке, рассиживаясь скромно по углам, то волнами, занимавшими собой почти все помещение. Но, лишенный излишней претенциозности и вычурности, "Утес" не превратился и в одну из злачных дыр. Во всем ему удавалось сохранять удивительную уравновешенность.
Сейчас, однако, толпа туристов схлынула из квартала со всем своим шумом и гвалтом, укатившись за возвышающуся над домами внутреннюю стену столицы, в гостевой квартал, и улицы медленно укрывало собой умеренное ночное спокойствие. В тавернах еще шумели, там и здесь вырывался наружу белый на фоне стремительно чернеющего неба дым и пар и слышался грохот растворяемых и захлопывающихся дверей. Гостей и чужестранцев сменяли горожане, чей очередной рабочий день закончился, предоставив еще один свободный вечер; яркие вывески и таблички, серые в темноте, отошли на второй план, став почти незаметными. Редкие гости столицы, впрочем, встречались и сейчас. Они бродили, озираясь, любопытствуя и переговариваясь на своих языках. Гостевой квартал не интересовал их, приехавших сюда по делам ли или из любопытства к данмерской культуре. Их интересовал живой город, такой, каким он был и должен быть быть, но в жилой квартал они идти не рисковали. Сквозь отворенные ворота очередной каменной перепонки была видна его часть - редкие фонари посреди синевы уходящего вдаль массива однообразных непримечательных зданий, уже погасившего большей частью свои огни до следующего утра, мрачно пустого и усталого. Казалось, он выдыхал вместе с поднявшимся к ночи прохладным ветром раздраженную злость на инородцев, собравшихся этой теплой летней ночью веселиться и отдыхать от безделья, но никто и ничто его не слушало под безграничным темным небом, и никому и ничему, кроме десятка-другого инородцев, ночных патрульных и ворья, он не был интересен.
Через классически узкие, густо затянутые толстым мутным стеклом окна "Пьяного Утеса", вырезанные ради соответствия имперским вкусам и более всего напоминающие отдушины, из картин ночного Морнхолда не было видно почти ничего, только темнело небо, кажущееся за стеклом уже черным. Внутри, как обычно, было душно, шумно и людно, как обычно, пестро от представителей различных рас. Трактирщик, вольготно облокотившийся о барную стойку и подперший руку щекой, одноглазый данмер, по слухам, некогда служивший извозчиком при некоей святыне и нелепой случайностью вынужденный оттуда бежать; бретон и бретонка у одного из окон и данмер напротив за тем же столом, хохочущие над чем-то; кто-то в нарочито нелепых пестрых кожаных одеждах, очевидно, торговец; и те, и другие...
А помимо прочих - необычно светлокожая данмерка с татуировками на щеках и черными, явно босмерскими глазами; столь же непривычно худой нордлинг с несомненными чертами северян, но сложением тела, скорее, имперец, уже немолодой; и, словно в компанию к ним светлошерстный гривастый хаджит, очевидно, из породы сутай-ратов.
-
Столик у окна занят ещё не был. Или уже не был - принципиальной разницы, впрочем, нет.
Нельзя было сказать, что местоположение свободных столов имело такое уж принципиальное значение при выборе ресторана для господина бывшего аристократа. Тем более что стёкла на окнах были характерно мутные и непрозрачные, через них всё равно ничего нельзя было увидеть. Это была скорее дань привычке, а может быть, даже странное суеверие. В самом деле, с тех пор, как Вейдмар начал регулярно захаживать в это заведение, столик, за который он уселся в первый раз, не занимали никогда - при нём, во всяком случае. Наивно было бы полагать, что днём здесь остаётся так уж много свободных и притом уютных мест.
Время лета постепенно подходило к концу. Иногда мутные клубы тумана заполняли улицы Морнхолда настолько, что люди, приближаясь к тебе, будто появлялись из ниоткуда, выныривая из серовато-голубой мути. Микадо же, столь известный своей манерой оставаться незамеченным до последнего момента, тогда его немного напугал, вдруг вынырнув за его спиной - высокий серый истукан, на котором неизменная красная повязка смотрелась, как нечто инородной. Кстати, в туман она, как и весь мир, несколько блекла и теряла в цвете.
Ну да речь-то шла не о том.
Устроившись за столиком, пару минут Скёте сидел выпрямившись, взор отрешённо направляя в никуда, затем хмыкнул немного разочарованно, накренился вперёд и лицом уткнулся в собственные ладони. Жизнь в шумной даже сейчас, в странное и безумное время, столице утомляла его. Казалось бы, есть деньги, есть время - отдыхайте, мессир, вам ничто не мешает. Нет же, всего за пару недель он исходил вдоль и поперёк весь Морнхолд, один раз посетил театр, пару раз заглянул в игральный дом, уже составил в уме список недочётов и достоинств местных трактиров, осмотрел все ларьки на рынке, нанёс визит паре старых и хороших знакомых... разве что в борделе не бывал, но, по чести говоря, и недолюбливал подобные заведения.
"Ухитриться уставать от спокойной, не лишённой роскоши жизни - это тоже искусство, безусловно!" - заключил Скёте про себя чуть ли не радостно. И продолжил сидеть за столиком в той же позе, мыслями перемещаясь то куда-то в заоблачные дали, к философским рассуждениям, то задумываясь о симпатичной колоде игральных карт, что увидел сегодня утром на этом же рынке. Можно будет и приобрести, развлечься.
Благо, сидеть, мечтать и дожидаться специально обученных осведомляться о заказе людей тут можно было довольно долго - ресторан и вправду был уютным, а время считать не имело смысла.
-
Девушка-"данмер" в голубом платье, стоявшая перед небольшим "оркестриком", если так можно назвать троицу музыкантов, в специально отведенном для него углу, закончила песню и изящно поклонилась аудитории. Песня была мягкая, спокойная и лирическая и намеренно исполнялась менестрелями с расчетом на то, чтобы не мешать людям в зале заниматься своими делами, если они не хотят ее слушать. Песня пелась о том, что... а, ладно, все равно почти никто в зале не слушал слова, хотя многие и прислушивались к приятному голосу девушки. Все так вечно заняты, даже немного обидно.
Данмерка покинула музыкантов и, помахав напоследок рукой аудитории и улыбнувшись (почему-то некоторые все же удосужились помахать в ответ), прямиком отправилась к трактирщику. Неоригинально для таверны... впрочем, оригинальны были ее намерения. Напиваться, судя по всему, девушка не собиралась. Она не стала присаживаться, только постучала пальцем по стойке бара.
- Ну как? Не слишком утомила твоих гостей, сэра Хлату? Ну что заказывали, то и получайте, - Дага мягко улыбнулась, - плати за тяжелый труд, сэра.
- А, может, еще разок? Глиффа совсем не тянет, люди ее не любят что-то... - вздохнул трактирщик.
- О, ничего, они прекрасно поспят и под ее песни. Не обессудь, сэра, но я скоро уже охрипну. И, кстати, я жду твоего хваленого оплаченного ужина для всего персонала.
Девушка отвлеклась от беседы на мгновение, помахав рукой появившейся на смену Глиффе. Удачи, сестренка. Неблагодарный это труд.
-
Среднего роста мужчина, слегка субтильного телосложения и в черных одеждах стоял посреди улицы и рассматривал пышное здание таверны. Он раздумывал, стоит ли ему посетить ее или продолжить свой путь. С одной стороны из-за обилия работы, ему так и не довелось достойно пообедать, но с другой же стороны, его могли просто и не пропустить туда вовсе. Казалось бы, с чего этого довольно аккуратно выглядящего данмера должны не пустить в таверну? Может быть из-за колоритного предмета: цепи намотанной через плечо и оканчивающейся шарообразной гирей и щеткой-ершом чуть выше. Возможно и из-за этого, но соль скорее не в самом предмете, а в его обладателе – трубочисте. Да, такая персона могла ненароком измарать кого-то в саже, что могло повлечь не очень приятные последствия, но с другой стороны, окружающие должны же понимать, что его работа никак не может быть чистой, а работа эта, безусловно, нужная и полезная, да еще и окутанная ореолом некоторой романтики и суеверий. Именно на это он и решил сделать ставку, ведь трубочиста не часто встретишь в таверне, а встретить его, как известно, весьма добрый знак, только главное не задеть, а то приятная и светлая примета мигом окрасит угольной сажей ваше одеяние.
Вот он перешагнул порог кабацкой вотчины и аккуратно направился к стойке дабы заказать еды, по мере того как он улавливая сочные запахи с кухни в нем все больше и больше просыпался аппетит. Усевшись где-то с краю той самой стойки, в то место, относительно которого остальные столы расположены дальше всего он стал ожидать еды и меда, попутно снимая и укладывая рядом на полу свой тяжелый инструмент. С металлическим бряцанием поправив последний раз свой инвентарь, он принялся за уже принесенную ему еду и кружку душистого меда. Где-то на фоне слышалось пение, но обращать на него внимание ему не хотелось, его услада слуха – теплая предзакатная тишина городских крыш, да и в целом он не любил шум, даже если этот шум был относительно приятен и назывался музыкой. Управившись с едой, он развернулся, оперившись на стойку спиной начал вальяжно потягивать свой мед. Напиток ему пришелся по вкусу, даже подумывал взять с собой немного, он был очень актуален, учитывая что Андреас держал путь к старому другу на временную побывку. Это уже было сродни традиции, раз в неделю ходить к нему, дабы принять баню и посидеть скоротать вечерок за кружечкой хмельного. Где-то на половине кружки пение прекратилось и та девушка, вроде как солистка, подошла и встала около стойки и заговорила с тавернщиком. Андреас не слышал их беседы, все же шум и его пребывание в другом конце этой самой стойки не способствовал слуху. Но кое-что его заинтересовало, толи от искреннего интереса, толи от уже выпитого меда, хотя скорее первое было подпираемо вторым, но он подошел чуть ближе и тихим и слегка сиплым голосом спросил никак не заметившую его певицу.
-Простите, а что вы чувствуете когда поете? – Наивно и спокойно спросил ее и прихлебнул еще меда, он даже не понял, услышала ли она его или же нет.
-
Трактирщик, собравшийся отвечать девушке, был бесцеремонно прерван посетителем, обратившимся к ней же. Девушка повернула голову в сторону незнакомца, оставив ладонь на поверхности стойки и вопросительно приподняв тонкую бровь.
- Простите, а что вы чувствуете когда поете?
Бесценно. Такого интересного вопроса Даэглин еще не задавали.
Она рассматривала незнакомца, дружелюбно и ненавязчиво. Что же, вряд ли кого-нибудь удивила бы простота установления того интересного факта, что общительный незнакомец принадлежал к загадочной профессии трубочистов.
- Это тебе не горло в тавернах драть под музыку, надрывая пупок и легкие и надеясь, что бездельникам за столами не стукнет в голову, что наивысшей благодарностью ты сочтешь яблочный огрызок, - весело подумала девушка.
- А Вы, сэра? Что чувствуете Вы, заглядывая в трубу? - Даэглин повернулась к трубочисту лицом, изящно скрестив руки на груди и с легкой, беззлобной насмешкой глядя ему в глаза.
Непохоже, что она собиралась отвечать на вопрос. Да и что ответить? Что чувствуешь, как песня ветром выходит из груди? Как играют струны чувств слушателей (о, но только не в случае с зажравшимися занудами этой забегаловки)? Как предвкушаешь каждую ноту? Вряд ли это объяснить другому, "непосвященному". Хотя кто знает?
-
По улицам торгового квартала Морнхольда продвигалась фигура, опознать в которой зверолюда можно было только по отличающейся от людей и меров форме ног. Но какие, Шеогорат их подери, ноги? Под балахоном их совершенно не видно. Зато отчетливо видны уши, благо капюшон не был одет на голову. Ну мы-то знаем, что это был каджит. Только что же он делает в столь позднее время на улице? Почему он не дома или не в таверне? Да вот в этом и есть проблема, в отсутствии комнаты в таверне. Как вы поняли, каджит явно не местный, иначе бы зачем ему комната в таверне? Бедно он не выглядел. Одет он был в зеленую не то робу, не то мантию, даже он сам этого понять не мог. На руках перчатки из добротной кожи, а на ногах какое-то подобие кожаных сапог, хоть и на сутай-рате представить это сложно. Также болтается в такт шагам заплечная сумка, явно не полная. А не полная она по той причине, что в лавчонке, которую посетил каджит, не принимали септимы. Совсем. На то она и лавчонка. Зато допоздна работает. Но ведь сейчас нас не это волнует, да?
Итак, наш каджит шел по улице, взглядом ища подходящую таверну, среднюю и по цене, и по качеству обслуживания. А взгляд его встретил вывеску, которая гласила: "Пьяный Утес". Здание выглядело пышным и дорогим, а еще не в морровиндском стиле, но название просто обязывало туда хотя бы заглянуть. Войдя, собственно, в здание, кот узрел вполне себе среднестатистическую таверну, что было довольно неожиданно. Внутри здания было много народа, душно, но и свои плюсы были. Например, музыка. Тихая спокойная песня, хоть различить ее через гвалт толпы было сложно. Но магу она крайне понравилась, он был очарован ею. Но, к его великому сожалению, она закончилась. Артистка, певшая эту песню вышла со сцены и направилась к стойке. Осторожно пробираясь сквозь толпу, дабы никого не задеть, Т'Сава вскоре оказался там же. Услышав, что там ведется разговор между трактирщиком и певицей, кот решил не мешать, неприлично как-то. разговор закончился, маг уже хотел что-то спросить, но некий данмер не дал ему сказать что-либо. Нервно выдохнув, каджит оперся о стойку и принялся ждать.
-
Задав вопрос, Андреас еще с полминуты пытался понять, что же он только что сделал? Замешкался, он действительно это произнес, вслух, не мысленно? Нелепость, однако, заявится так неожиданно, прежде всего, для себя самого в таверну, да еще докучать незнакомке вопросами. Его взгляд, растерянный взгляд бледно-алых глаз ушел куда-то за спину певицы. Он испытывал легкое смятение, то самое чувство, когда сделал то, чего никогда доселе не совершал, но неясно, зачем ты это сделал. Сейчас данмер просто пошел на поводу сиюминутного желания. Глупо? Возможно и так, но не все же время совершать только выверенные и понятные, прежде всего себе поступки. Жизнь особо приятна, когда в ней есть подобные «случайности»
-Сажу. Она пахнет. – На выдохе, с ноткой растерянности ответил трубочист. Собственный голос ясный и отчетливый, без всяких преград вмиг отрезвил и вернул его из тех далей. Да-да те самые волшебные места, где обычно бываешь в состоянии «замечтался» Собственно, это его смутило еще больше, одиночка по натуре никак не мог понять, что он сейчас делает, зачем он спрашивает, зачем отвечает, что он отвечает? Ведь он совсем не знает тут никого, о чем же говорить и главное какую же нелепость он успел ляпнуть. Растерявшись, он решил одернуть себя, но вышло фальшиво.
-То есть, ее запах, он, он особый, не такой как другие. Резкий и влажный. Порой приятный, но уже через некоторое время от него зудит в носу… это запах огня, мертвого огня. – Вдруг он прервался, вздохнул и четко выдал: - Прошу простить мое нелепое любопытство. Меня ждут. – Виновато улыбаясь он осторожно попятился назад. - Надо идти.
Расторопно поняв свой инструмент, он устроил его на плече. В спешке запустил руку в карман сюртука, вынул оттуда с десяток монет и чуть не уронив, положил на стойку. Слегка ссутулившись, поспешил на выход, сейчас его не интересовало ни впечатление, что он оставил о себе в мыслях певицы, ни переплата за скромный ужин и даже недопитый мед, какой бы он не был вкусный, тоже был оставлен. На воздух, на улицу, дальше в дорогу, вон из таверны.
Свежий ночной воздух, наполнив легкие, окончательно отсек все те странные чувства, что Андреас испытал в таверне. Душевное состояние вновь погружалось в доброжелательную меланхолию, а ноги вновь несли его к месту назначения, лишь глухой звон цепи на плече и темное, как сажа небо были в попутчиках. Вначале он шел довольно спешно, но достаточно отдалившись от таверны, сбавил шаг. Спешить ему не было нужды.
-
Дага, обернувшись, проводила мужчину взглядом почти до самой двери, но снова вернулась к трактирщику. Девушка задумчиво улыбнулась, видимо, своим мыслям.
- Странный тип, не правда ли, сэра? Но так, наверное, интереснее, - она подмигнула одноглазому данмеру, усаживаясь на табурет, - Ну, где же обещанная отрада голодному желудку? Ты же не позволишь такой замечательной, а, главное, работящей девушке умереть с голоду?
Кто-то сверлил ее взглядом. Не то чтобы это было непривычно, но... эльфийка повернулась и посмотрела хаджииту в глаза. Вежливо наклонила голову.
- Приветствую, сэра. Что-то хотели?
-
Между тем чувство голода давало о себе знать.
Нет, не хотелось бы северянину надолго удаляться от своего любимого столика и тем самым терять одну из самолично придуманных хороших примет. Но тогда неясно будет, за каким скампом он явился сюда этим вечером, если можно было бы тихо и мирно распотрошить шкафчик своего лучшего друга и сварганить по-быстрому что-нибудь питательное и вместе с тем отвечающее вкусам обоих. Нет, дилемма, конечно, была дурацкая, и решать её стоило, просто подняв собственную пятую точку со стула... но что-то стукнуло Вейдмару в голову, и он пытался найти более изящное решение.
Со стороны все душевные терзания не могли быть отмечены никоим образом: лишь обладающий сверхъестественным вниманием и дьявольским любопытством человек сумел бы отметить, что ритм дыхания изменился, внезапно став более мерным и упорядоченным. Прийти в себя, отстраниться от сильных эмоций - вот один из залогов успешного разрешения проблемы своими силами.
Неплохое и вместе с тем не слишком рискованное решение, быть может, многим очевидное, явилось по истечении двух минут размышлений.
Беспрестанно тренируемые мышцы, разумеется, выполнили команду безупречно: в какие-то доли секунды резким, но вместе с тем плавным движением тушка Вейдмара извлеклась из кресла. Но, к глубочайшему сожалению Скёте, частичный провал плана можно было диагностировать уже через несколько секунд: каджит, которого он приметил, вдруг завёл с кем-то разговор, с кем - видно не было. Что ж, придётся искать кого другого. Да...
Окинув помещение на удивление ясным взглядом, северянин отступил чуть назад, к столу. Опёрся на него ладонью, продолжил следить за котом, полагая, что разговор вскоре закончится. Других кандидатур как-то не наблюдалось: люди здесь ходили в основном группами. А стол кому-то постеречь надо будет.
А голод... что ж, пару-тройку минут можно и потерпеть.
-
Каджит, совершенно не ожидавший, что разговор начнется так быстро, отвлекся от своих мыслей. Хоть внешне и казалось, что он прекрасно все видит и слышит, он думал. Думал о... Впрочем, нам это неважно и не интересно. Так, разговор, да. Т'Сава с легкой улыбкой произнес:
- Я хотел сказать лишь одно, что премного благодарен Вам за вашу песню. Давно не слышал хорошей музыки. Спасибо.
Кот окинул взглядом зал и заметил, что худощавый норд посмотрел на него. Впрочем, норд ли это был? На имперца походил, но что-то нордское в нем было. Вообще, Т'Сава обычно не привлекал внимания посетителей таверн, им не было до него дел. Особенно влияло отношение к каджитам как к рабам, из-за этого была даже пара стычек в тавернах. Но этот смотрит вовсе не злобно. Странно.
-
Ага, отвлёкся. Теперь промедление будет смерти подобно; страшной, чудовищной голодной смерти.
Несколько чётких, будто линейкой отмеренных шагов уложились в дюжину секунд - и северянин уже стоит за спиной каджиита, опуская худую, бледную руку на плечо последнего, чуть морщась при этом, но быстро убирая с лица маску недовольства. Не следует лишний раз вызывать антипатии у собеседника, особенно если требуется убедить его оказать тебе ту или иную услугу. И жест этот панибратский обычно располагает к дружеской беседе, да.
- Послушайте, милейший, - вкрадчиво и негромко проговаривал он, - не могли бы оказать мне небольшую услугу?
Замолчал совсем ненадолго, ровно на то время, чтобы каджиит понял, что обратились к нему, но ещё не успел бы дать ответ. И продолжил:
- Видите ли, у меня в этом чудесном трактире есть любимый столик. К сожалению, сегодня здесь собралось необычайно много народу - раньше никогда не видел такого количества! - и я опасаюсь, как бы за то время, что я ожидаю своего заказа, мой столик не занял бы кто другой. Не могли бы вы занять его для меня, милейший? Разумеется, если вы хотите какого-то вознаграждения, то, думается мне, договориться мы сможем.
Улыбнулся немного скованно и виновато, будто и впрямь был обычным человеком, столкнувшимся с небольшой, но крайне досаждающей проблемой.
- Ну как?
Голову в то время держал немного склонённой набок, стараясь не отпугивать заплатой на глазу потенциального помощника. Руки сложил за спиной, кистью левой обхватив запястье правой, и нервно ёрзал носком ботинка по полу. Образ держать нужно было любой ценой.
-
Ветер поднялся медленно, почти беззвучно засвистел, промчался по улице и стих снова. Качнулась тяжело деревянная вывеска какой-то закрытой давно лавки, зашумели и тут же утихли, безмолвно покачиваясь, растения на клумбе, и снова наступила тишина.
И это было хорошо, а тишина была на редкость приятной. Успокаивающей. Умиротворяющей, особенно после только что оставленной за спиной духоты и гвалта, в местных кабаках неизменных. Сейчас же, впрочем, тишь и прохлада, и медленно затапливающая все темнота значили даже больше, и гораздо больше.
Раккан сделал несколько шагов вперед по пустой улице, просто так, вдыхая все еще теплый, но неспешно остывающий вечерний воздух. Солнце садилось медленно в серой пелене облаков на западе, и только бледный красно-лиловый свет еще заливал собой край неба, медленно уползая следом. Прекрасное время, прекрасное место, лучшее было бы придумать сложнее. Даже странно, насколько пусто уже через десяток-другой улиц от центра. Редгард вдохнул глубоко еще раз, опустил, наконец, голову, и, поняв мгновенно, куда следует идти, развернулся и легким, уверенным быстрым шагом устремился в направлении цели.
Останавливаться в такие минуты было нельзя никогда и нигде, прийти слишком рано тут было нельзя, а каждый миг промедления мог стоить неудачи потом. Неудача же здесь страшна. Видневшиеся за рядами плоских крыш шпили данмерского храма напоминали живо о длинных шестах, уходящих из земли в небо. Черное ночное небо, озаренное снизу неестественным уродливым белым светом. Оно и раскинувшася под ним площадь запомнились почему-то ярче многих моментов реальности, и они стоили этого. Это был не сон и не дурной бред, сомнений в том не было; это было предупреждение. Вступающий и погружающийся в такую же черную ночь вокруг город лишь напоминал, что забывать об этом предупреждении нельзя.
Живые кварталы оставались позади, впереди были мертвые и сонные. Это хорошо. Дорога свернула налево, пробираясь теперь мимо одинаковых домов, уставившихся друг на друга черными стеклянными окнами. Редгард не видел, когда солнце село окончательно, все те же дома закрывали собой горизонт, но начало вдруг стремительно темнеть, так, что на востоке небо за несколько минут стало почти черным, и на нем проступили ярче первые бледные звезды. Стена, торчащая из города, и провал в ней становились все ближе, а дорога, кривая и зигзагообразная, свернула снова, все так же пролегая мимо тихих, словно вымерших, домов. Ничего, ночь только началась, и до нового появления солнца на небе бездна времени приятной, теплой летней черноты. Хватит и на охоту, хватит и на то, чтобы вернуться обратно отсюда в привычные кварталы. Главное — не тратить его попусту. Не бывает такого, чтобы в часы темноты не нашлось в громадном городе того, кто ищет смерти. Главное, чтобы никого и ничего лишнего не оказалась рядом невовремя, и превосходны безлюдность и безмолвие вокруг.
Даже здесь, за толстыми стенами данмерской столицы, ночь есть лучшее время для того, чтобы искать жертву. Она обостряет чувства, она заставляет тревожится, и самое главное — она дает в нужные моменты побыть наедине с самим собой, давая спокойно собраться со своми мыслями и желаниями, один из немногих подлинных храмов. И, пусть эта часть пути неприятна, она необходима.
-
- Я хотел сказать лишь одно, что премного благодарен Вам за вашу песню. Давно не слышал хорошей музыки. Спасибо.
Подобные слова благодарности, хоть и привычные, все равно были приятны. Девушка с достоинством истинного артиста улыбнулась в ответ.
- Благодарю, сэра. Приятно, что твой труд ценят. Особенно когда он так тяжел.
Еще одна улыбка. Но теперь хаджиит начал как-то невуеренно обводить взглядом зал. Остановился на ком-то. Дага проследила за его взглядом, выглянув из-за хаджиитьего плеча.
И кто же это, застенчивый котенок? Твой знакомый?
Высокий одноглазый мужчина, приближающийся к хаджииту, показался знакомым. Впрочем, девушка, склонная к путешествиям и посещению людных мест, точно сказать не могла. Занятный образчик. Бретон... нет? Похож, но определенные черты, более свойственные нордлингам, были примечательны. Возможно, полукровка. Дага и сама привыкла к тому, что люди терялись, когда сталкивались с ней и ее необычным происхождением.
- Послушайте, милейший, не могли бы оказать мне небольшую услугу?
О, какие манеры в
- Не буду вам мешать, сэра, - девушка кивнула головой уже отвлекшемуся от нее хаджииту и повернулась к Шалу Хлату... опять.
- Может быть, решим вопрос с ужином, пока нас не прервали еще раз? Я могу сама взять на кухне, если ты не против, сэра.
Трактирщик без лишних проволочек согласился. Девушка убрала руки со стойки и, помахав хаджииту и высокому мужчине рукой, направилась в сторону кухни.
-
Вновь маг перевел внимание с норда на певицу. Как редко Т'Саву благодарят. Если быть точным, то очень редко, так что кот чуть не засиял от счастья, но таки сдержался и ограничился лишь улыбкой. Не слишком широкой и радостной, если вам так интересно, скорее слегка довольной. Все-таки редкое событие. День, по сути, уже прожит не зря. Хотя не без неожиданностей. Кто-то положил руку на плечо, отчего кот вздрогнул. Он был готов, обернувшись, увидеть что угодно, вплоть до руки, держащей стилет. Однако медленно повернув голову, кот увидел вовсе не наставленный на него клинок, а всего лишь добродушное лицо того самого норда. В итоге, насколько каджит понял, от него требовалось всего лишь занять любимый столик этого норда для для него же. Задача была настолько проста, что Т'Сава даже удивился. И самое главное, ему предлагали награду (!) за это. Сегодня весьма странный день. Или я сплю? Вряд ли, слишком все реалистично. Ну что же, поможем таки бедному северянину. А, нам еще ручкой помахали, какое счастье.
- Конечно, я займу место для Вас, только, извините, какое именно?
Взметнулась рука, указывая на один из пустующих столиков близ окна, и каджит побрёл туда - дежурить. А потом вольготно расселся на стуле и стал ждать чего-либо.
-
"Это была самая сложная часть плана".
Да, скорее всего. Поисками альтернатив примеченному "ключнику" можно было не заморачиваться, время не терять. Теперь северянину нужно было лишь обдумать заказ и договориться, чтобы его доставили к столику официанты. Не так-то легко, конечно, если учесть, сколько здесь этим вечером собралось народу, но как раз для таких случаев существует магия звона драгоценных металлов. Не правда ли?
До барной стойки, тем не менее, ему удалось добраться только по истечении нескольких минут, попутно отдавив ногу пожилой полной даме, увешанной драгоценностями, и, дабы не задерживаться для выяснения отношений и выслушивания ругани (вот, кстати, ещё одна забавная деталь - богатые, но безвкусно и вульгарно одетые люди выражают свои эмоции примерно так же, как и пьяные портовые грузчики. И как человечество после этого можно любить?..), пришлось ввинчиваться куда-то в сторону от собственно направления движения. И ждать, пока возмущённый визг старой клуши стихнет.
Да, монсеньор Вейдмар питал особую неприязнь к разумным существам, по уровню развития ушедшим недалеко от обезьян Валенвуда.
- Птичья грудка, запечённая, - диктовал он трактирщику минуту спустя, - со специями... А? Да, первое предложение мне понравилось больше остальных... - Глухой стук металла о дерево. - Посвежее, прошу вас... И салат... вон тот... Графин чистой воды, можно чуть подсластить её соком. Благодарю.
Помолчал немного, потом звякнул ещё несколькими монетами о доску прилавка и добавил:
- И прошу вас: донесите до третьего столика от входа, расположенного близ окна. Не перепутайте.
-
Даэглин отправилась на кухню, добывать честно заработанное пропитание. Ей, как, в принципе, персоналу таверны, вход туда был вовсе и не заказан, хотя повара вряд ли бы разрешили и разгуливать по их вотчине, как у себя дома. Впрочем, людьми повара были добродушными и никогда не отказывали коллегам, официантам, горничным и менестрелям, в заслуженном ужине. Собственно, сегодня, ввиду большого наплыва народа, порции для персонала были заготовлены заранее - чтобы лишних праздношатающихся на кухне было как можно меньше.
Поваренок, отправленный избавлять кухню от страждущих, вручил девушке две миски, которые деловито наполнил пищей при ее появлении. По крайней мере вполне то, что она стала бы есть. В одной миске запеканка из яйца квамы и нескольких кусочков мяса кагути, в другой - овощи и кусочек хлеба сверху. Что же, придется по привычке есть у себя в комнате.
Поднявшись на второй этаж и подойдя к своей двери, девушка внезапно осознала проблему, с которой, в принципе, неоднократно сталкивалась. Вот перед ней собственная запертая дверь, в одной руке миска - и в другой руке миска! Ну ладно, не впервой. В конце концов пол тут моют часто и со вкусом. Поставив обе миски на пол (разумеется, пытаться открыть дверь с одной из них в руках - неплохой способ заляпать платье), девушка извлекла из скрытого кармашка ключ и впустила себя внутрь. Миски забрала с собой и закрыла дверь.
Так, прежде чем устраивать ужин, лучше переодеться. Миски отправились на шкафчик, платье - на кровать. Пододвинув табурет, девушка, не одеваясь пока, принялась за еду. Впрочем, не так там много и было, чтобы долго рассказывать об этой трапезе, и мисочки довольно быстро опустели. Вилка и нож, свои собственные, вернулись в шкафчик. Дага сполоснула руки в тазике для умывания, вместе с кувшином выпрошенном у горничных, и взялась за одежду.
Простые брюки, простая свободная рубашка. Любимые сапожки. Пояс. Плащ. Ожерелье лучше с собой не брать. Не то чтобы девушка сомневалась, что не сможет защититься от жадной до легкой наживы уличной шушеры, нет, но лучше не портить себе настроение и не провоцировать. Оружием тоже обвешиваться излишне... но вот серебряный кинжал в ножнах, с которым она никогда не расставалась, Дага все же прихватила, застегнув ремешок на талии. Ну вот, можно и погулять.
Напевая что-то мелодичное себе под нос, данмерка спустилась по лестнице вниз. Путь ее наружу проходил мимо стойки.
-
Одноглазый северянин в то время уже приближался к заветному столику.
Некоторое время - не больше минуты - он провёл, нависнув над хозяином трактира, тщательно пересчитывающим полученную сумму, и вперив в него свой грозный взор. Потом хозяин распрямился и улыбкой дал показать, что всё в порядке, и условия сделки с его стороны также будут выполнены. И тогда у стойки Скёте больше ничего не задерживало
Но он всё шарил и шарил холодным и колючим взглядом по забитому посетителями помещению, тщетно пытаясь отыскать ту группу людей, о которых Микадо его днём предупредил. О погоне, отправленной вслед. А не найдя, чуть успокоился, посчитав, что никого из посланной вдогонку команды здесь нет, и путь его ещё не отслежен. Что, по сути дела, играло ему на руку: толковых планов отступления как не было, так и не предвиделось. Все они были построены на домыслах, расчётах вероятности того, что то или иное событие случится, но никак не на фактах. И это удручало Вейдмара чрезмерно.
Скёте продвигался сквозь толпу медленно, будто какой-то завалящий сноходец, не обращая внимания ни на что вокруг. Неподвижный, направленно строго вперёд взор отпугивал публику ровно настолько, чтобы заинтересовать, и в другое время следовало бы этим озаботиться... но сейчас охотник за информацией был погружён в какие-то свои глубинные мысли, а точнее - предавался саможалению; дело опасное, бессмысленное, но иногда странно приятное: будто сдирать корку запёкшейся крови с недавней царапины. Только физическая боль здесь подменялась внутренней, душевной, как, впрочем, и наслаждение.
А прервано это удовольствие было самым нелепым и грубым образом: Вейдмар споткнулся на ровном месте и, кажется, уже собирался пропахать носом пол, но этому искушению сумел не поддаться. Выбросил руки вперёд, припал на колено... медленно поднялся. И тут же прочёл себе длинный, нужный, но, без сомнения, заслуживающий внимания монолог о вреде потери собранности - проще говоря, пристыдил себя. И вдруг чётко и ясно осознал, что в последнее время такие промахи он совершает в несколько раз чаще. И это - точно дурной признак.
Обернулся было, но толпа уже рассасывалась - своим внезапным падением северянин разрушил то очарование медлительного и мрачного движения, что соткалось было вокруг него. И взгляд зацепил лицо девушки, с которой каджит, стерегущий ныне его столик, беседовал... И вновь лицо показалось безумно знакомым, но голова кружилась немного, и вспомнить её имя - не то что какие-либо вспомогательные детали, описывающие личность - было затруднительно.
Хорошо бы успеть с ней побеседовать.
Скёте опустился в плетёное кресло, вздохнул, а затем взмахнул ладонью перед носом кота.
- Милейший! - воскликнул он. - Пришло время обсудить размеры награды!
-
Никто не встал на пути юной леди к прохладному и чистому ночному воздуху. Ну, почти никто, ведь в таверне было весьма людно и пришлось изрядно полавировать между посетителями. Впрочем, Дага была бы не Дага, если бы неуклюже отдавила хоть кому-то ногу. И все же ей удалось выскочить на улицу.
Все же на улице было гораздо приятнее, чем в этой забитой людьми-сардинками банке-таверне. Вряд ли даже сотни вспотевших тел хватило бы, чтобы испортить свежесть легкого ночного ветра. Выйдя из дверей Утеса, девушка решила пойти наугад. Любое безлюдное место подошло бы. А тут... тут все еще фонари и прохожие.
Налево... еще раз налево... теперь прямо. Теперь улица вела в сторону более пустынного квартала, освещенного разве что кое-где фонарями, но не уютными окнами домов. Уютными, как же. Нет, крыша над головой - это, конечно, приятно, но когда можешь выбрать звездное небо...
Девушка шла по обезлюдевшей улице, задрав голову к небу и неспешно танцуя на мостовой. Она что-то напевала, не обращая, казалось, никакого внимания на то, что ее окружало.
Так. Тяжелое, наверняка похотливое, дыхание. Еще и воняет. А это... грязные носки, не иначе. Ха! Догоните меня, неудачники, и будете считать, что вам вдвойне не повезло!
Нахально оглянувшись в сторону незадачливых преследователей, девушка широко улыбнулась и стрелой метнулась прочь по улице. Те, что заинтересованно наблюдали из темного угла, никогда бы не ожидали такой прыти от одинокой беззащитной женщины, но, даже если бы они и достаточно пришли в себя, чтобы устроить погоню, догнать девушку у них бы не было ни единого шанса. Буквально несколько мгновений - и она скрылась из глаз где-то в лабиринте темных улиц.
Спустя несколько минут она остановилась. Преследования не было, да и куда уж им. А вот что касается места, где Дага находилась...
Заблудилась. Ну конечно. Что еще можно сделать ночью на совершенно незнакомых улицах незнакомого города. Ну и ладно...
Крутясь, как ребенок на ярмарке, эльфийка пошла дальше. Рассматривала незнакомые стены незнакомых домов, фонари, спящие окна, крыши, едва заметные на фоне темно-сапфирового неба. Звезды...
-
Кот сидел за столиком, положив на него локти, и думал о чем-то совершенно постороннем, а если быть точным, то о магии. Интересно, а кто поделил магию на школы? Ведь их явно сразу не существовало. Конечно, может быть сам Магнус явился перед людьми, четко и ясно объяснил им, что вот эта школа - такой-то и такой-то тип заклинаний, а эта уже совсем другой, а перепутать их - смертельный грех. Но это вряд ли. Может маги, постепенно придумывая заклинания, условно делили их на эти школы по мере появления новых чар. А может и Принцы дейдра нашептали людям идеи, кто их знает. И откуда же появился даэдрик в Нирне? Слабо верится, что Лорды взяли какого-то человека или мера, обучили его этому языку, а потом отправили обратно, рассказать всем и научить всех. Не назывался бы он даэдриком, если бы не создали его даэдра. Придумал бы его Магнус, был бы он скорее аэдриком. Хотя я точно не помню, был ли Магнус аэдра... Но точно не даэдра.
Впрочем, все это стало неважно, каджита отвлекли видимо немаловажным вопросом о награде за сей пустяк. Будто вышедший из ступора кот ответил:
- Оставьте свою награду себе, такое легкое дело совершенно не требует аграды. Но можно я тут чуть-чуть посижу? Конечно, если Вы не против.
А тем временем Т'Сава просто молча уставился в окно, рассматривая людей, здания, а также много прочих вещей.
-
- Нет, пожалуй, - проговорил Скёте быстро и, казалось, немного устало, - Да и с чего бы? Отдыхайте.
На самом деле присутствие посторонней личности как таковой за столиком немного раздражало. Как, помнится, говорилось когда-то, господин Вейдмар недолюбливал всё население Нирна в общем, и большую часть его представителей - в частном. Но каджит не пах, одет был опрятно, да к тому же молчал, сосредоточенно разглядывая мутную гладь толстого стекла, или, быть может, слюды - навскидку не определить. Было, конечно, неясно, зачем он смотрит на практически непрозрачную гладь и разве не понимает, что силиться разглядеть в ней что-то бесполезно... Но ведь не его, Вейдмара, это собачье дело, так?
"Так что молчи, душенька, думай о чём-нибудь приятном и держи себя в руках..." - выговорил он себе.
Заказ, впрочем, был подан на удивление быстро: видимо, такова была сила жёлтого металла, обычно несущего лишь смерть и муки... Лирика, ах, всегда такая красивая и такая неточная. И хотелось бы вслух проговаривать слова какой-либо из написанных одним хорошим знакомым песен, но, пожалуй, здесь это будет не к месту. Под ночным небом в парке, сверля глазами окна Этериуса декламировать избранные цитаты, будто молитвы - это более красиво. Тем более в дальнем углу играл небольшой и милый оркестрик; жаль только, что музыка теряется за шумом и гамом, царившем в зале. Да, хватит думать о возвышенном и печальном: приступим к трапезе?
Пожалуй.
Столовый нож с необычно изукрашенной рукояткой резко взмётывался вверх, на неразличимую долю мгновения зависал в воздухе, затем резко падал и исчезал, оставляя ровный разрез на рыжевато-белой, усыпанной разноцветными крапинками пряностей поверхности птичьего мяса. Изредка северянин подносил к губам прозрачный, будто воды северных гор, гранённый стакан. Даже этим мелким, в сущности, пожеланием не пренебрегли, и вода была обильно подслащена земляникой, отчего имела ещё розоватый оттенок.
На удивление хороший вечер, правда.
Пища закончилась совершенно неожиданно, притом очень скоро. Получается, больше здесь северянина ничего не держало: оставив под тарелкой пару золотых как поощрение расторопным официантам, попрощавшись тепло и радушно с каджитом, находящимся, казалось, за гранью этой реальности, Скёте ввинтился в толпу и спустя пару минут с выражением непередаваемого счастья на вечно каменном лице вдыхал прохладный ночной воздух.
Шагал он быстро, двигался по различным переулкам, не разбирая пути. Давно забытое чувство лёгкости, осмысленности бытия - то состояние, когда ощущаешь, что всё вокруг вдруг исполнилось смысла, непознаваемого и немного ужасающего, но удивительно прекрасного - вернулось к нему, вернулось, вырвавшись ненадолго из плена того дня, когда он обнаружил в кабинете отца древнего и ссохшегося старика с выпирающими клыками.
-
Становилось холоднее, и ветер, на спускавшихся вниз тесных улицах почти не чувствовавшийся, снова поднялся, подув в лицо.
Становилось холоднее и поднялся ветер, а, значит, совсем уже рядом открытое пространство. Что так и есть, и кривой переулок вытянутых вверх тощих домов послушно разошелся в разные стороны, выпуская вперед на мозаичные просторы парка мощеную дорогу.
Кстати, не разбитую, стоит отметить, тут ведь почти не проезжает повозок, а уж тем более нет ездовых животных. Поразительно, какие мелкие мысли лезут в голову в такие моменты. Так и норовит заметить или подумать какую-нибудь никому не нужную мелочь, и в первую очередь ненужную тебе самому. Естественное человеческое стремление отвлекаться.
Нет, о людях сейчас лучше не думать.
А, быть может, напротив, последствия обострившейся внимательности и напряженности. Ярко-черное небо, звезды, кажется, почти не светят — отлично, здесь вообще темнеет крайне быстро. Деревья шумят, тихо, сплошным неумолчным шорохом, заполняющим собой весь парк, и тоже кажутся черными. Плохо с одной стороны, хорошо с другой. Могут загородить, могут загородить кого-то от тебя, будем надеяться, впрочем, что никого здесь все равно нет. Хорошие дорожки, ровные, прямые, проглядываемые в обе стороны едва ли не от ворот до ворот. А ворота, скорее всего, скрипят. Стен много, деревья рядами, звук, несмотря на площадь, должен хорошо разнестись. Молодцы, нечего сказать, архитектура отличная, учитывая запрет на левитацию — вдвойне. Фонарей только много, светят сквозь листву и вдоль тропинок, яркие, желтые...
Ничего.
Оборачиваясь и озираясь кругом и стараясь шуметь как можно меньше, Раккан свернул без малейшего сомнения с каменной дорожки в сторону и устремился вдоль нее под деревьями, в яркой черной тени. Свет тревожно и безумно дрожал в воздухе. Ни звука, ни малейшего движения помимо не прекращающегося шелеста и прохладного ночного ветерка, тянущего, как сквозняк. Никакого лязга и стука, даже в отдалении. Спокойная, тихая ночь.
Но здесь должны быть люди, в таких местах они всегда бывают. Они не могут остаться в пышных центральных районах или в крепости, полных стражи; они могли бы валяться на улицах бедных кварталов, но и там случаются обходы и кишит ворье. А здесь просторно, свежо, чисто.
Здесь должны быть люди.
Там, в тенях, под густо сплетенными ветками и плотными кронами, тоже подальше от света. Или там, около канала. Или там, за скамейкой или на ней...
Вот он, ну конечно, мешковатый черный силуэт, такой знакомый и неизменный, такой одинокий на пустой дороге, что внутри колыхнулось желание напасть. Где бы ни были, когда бы ни были, везде они выглядят почти одинаково, неважно, что кажутся разными. Как же они осточертели, о, если бы кто-нибудь знал!.. как же они осточертели, ленивые, сонные, то и дело воняющие алкоголем, иногда — сахаром, и как же осточертело их выискивать и постоянно встречать, как какой-то паршивый полудохлый шакал, давящийся всякой дрянью и боящийся посягнуть на большее, а они ведь там, за стенами, совсем рядом, слышно, как бьется их общее сердце даже сквозь камень...
Едва удерживаясь, чтобы не завыть от ненависти, оборотень подошел ближе, чувствуя, как скользит по ногам и хватает их прохладная короткая трава. Оставился над валяющимся, глядя на него сверху вниз с отвращением и голодом. Данмер, кто же еще. Грязный, скотина, как вьючный гуар, такой же опухший и одутловатый, булькает еще себе что-то во сне...
Неважно, изнутри они все одинаковые.
Стало даже как-то холодно, стоило вглядеться еще раз в синюшное лицо, на шевелящееся еще тело. Нет, не думай.
Свет стал каким-то тусклым и желтым. Не выжидая больше, Раккан резко опустил правую руку, зажав ладонью добыче рот и прижимая его голову к скамье. Бродяга замычал, разлепив глаза, и задергался, но левая рука подхватила его голову под затылок и дернула вверх. Под короткий хруст, скорее почувствовавшийся сквозь кожу, нежели слышный, шея обмякла, и отпущенная голова медленно опустилась назад, попутно с закатившимся под лоб глазами и открывшимся ртом. Охваченный проснувшейся вдруг спешкой, оборотень стащил труп со скамьи и оттащил подальше от фонарей, желтый свет бил в глаза, яркий и душный. Труп, обширный и тяжелый, волочился по земле, задевая за все ногами и шурша свежей скользкой травой, руки болтались вдоль боков, свешиваясь, задевая собой землю и подпрыгивая. В тень. В глубокую черную тень. Оборотень отпустил труп, и тот развалился на земле, раскинув конечности по сторонам. Нож. Где-то должен быть нож. Раккан вытащил его из ножен, блестящий и тоже отражающий проклятый свет, расстегнул кофту на трупе и, размахнувшись, вонзил лезвие в дальний бок. Провел на себя, вытащил клинок, вытер о траву и на ощупь сунул обратно в ножны, вроде все видя и одновременно не видя ничего в поднявшемся вокруг соленом запахе. Хотел протянуть вперед руку, но понял, что этого делать нельзя; и, чувствуя, как начинает трясти и тошнить, наклонился целиком вперед, зарываясь лицом в рану и стараясь слушать, не идет ли кто, но никто не шел.
Потом закрыл глаза, которые все равно ничего не видели, и просто не думал ни о чем.
… судя по ощущениям, он проснулся, что, конечно, было невозможным бредом. Резко придя в себя, поднял вверх голову, чувствуя отрезвляющий холод и снова понимая, что происходит вокруг. Голова болела, и морде и челюстям стекала кровь.
Не по морде, а по лицу.
Да, это очень напоминало пробуждение.
Нет, наверное, смысла так себя всякий раз доводить. Нет. А, с другой стороны, это единственный надежный способ отделять себя от зверя. Можно и в собственном уме и в собственной здравой памяти. Можно. Только не нужно.
А теперь — идти отсюда куда подальше. Быстро.
Он поднялся, вытирая рукой лицо, и, осторожно выходя вперед, прислушался и огляделся по сторонам.
-
Засмотревшаяся на небо эльфийка вдруг заметила, что крыши над головой кончились. Хм. Странно. Она опустила голову, осматриваясь, и увидела перед собой окраину парка.
А, все понятно. Надо же, какая удача.
Улыбнувшись, она подошла к начинающейся за краем мостовой траве и стянула сапоги, затем с удовольствием поставила ступни на пушистый зеленый ковер. Ну вот, не зря заблудилась, значит. Девушка не спеша двинулась вперед по пустынному парку, избегая мостовой.
Здесь, вдали от дорожек, света практически не было. Кроны деревьев надежно скрывали фонари. Глаза, и без того не чуждающиеся темноты, привыкли к ней очень быстро. Даэглин не могла различать цвет травы под ногами, но, кажется, различала отдельные травинки.
- Ммм-м-мм-м-м-ммм... - девушка без слов мурлыкала себе под нос песню, услышанную когда-то в Вейресте. Слова были слишком фривольными, чтобы серьезно задаваться вопросом об исполнении этого шедевра на публике, и она их напрочь позабыла, но мелодия была веселая и задорная, и запомнилась легко, - ммм-м-м-ммм-м-м-м-м-мм...
Песня кончилась, надо было начинать другую, и эльфийка остановилась, задумавшись. Что бы выбрать... ?!
Что это? Откуда это?
Запах в воздухе. Такой легкий-легкий, но характерный, ни с чем не перепутаешь. Пряно-маслянистый. Что это... кровь? Здесь? Но... откуда?
Девушка напряглась. Что бы там ни было, совать нос было бы не слишком разумно. Лучше уйти отсюда и не наживать себе неприятности. Однако коварный, жестокий и крайне любопытный зверек, поселившийся в сердце, настаивал.
Ну, не будь занудой. Ну давай посмотрим. Ну ты же справишься, если что? Давай, пойдем.
Дага нерешительно двинулась в сторону запаха по траве. Сердце билось ровно, хотя и несколько быстрее, чем девушке хотелось бы. Нет, не стоит так беспокоиться, правда же, ну мало ли что... О.
Это... они? Те две темные фигуры, одна распростерта на земле, другая копошится у первой в брюхе... лицом? Запах стал весьма отчетлив, ошибки быть не могло, но... Она ожидала увидеть что угодно, ограбление, изнасилование, просто свежий труп, но не... это. Хотя, наверное, ей из всех обитателей города ожидать и стоило.
Лучше... лучше уходить. Просто уходить. Он довольно далеко, может, не заметит?
Ноги сами осторожно делали шаги назад по мягкой траве, но предательское горло подвело. Нет, не крик. Просто вздох. Не то чтобы шумный, но тот, кто внимательно слушает, расслышит.
-
Тихо, тише тихого, разносится исключительно все тот же проклятый шелест. Вроде умиротворяющий, но он загораживает собой почти все другие звуки. Слишком похож на шорох или на шепот.
Нет, лязг открывающихся ворот или шагов был бы даже несмотря на него слышен четко. А, может, особенно благодаря ему, слишком уж это чужеродные по своей природе звуки, один должен ярко выделяться на фоне другого. Тело пусть лежит здесь, до утра его не найдут, утром, конечно, обнаружат, но утром уже должно быть поздно. По улицам наверх, через спящие кварталы и в гостевой округ. Да, именно так. Там сейчас только начинается очередная волна оживления...
Вздох.
Оказывается, человеческий вздох тут было бы слышно ничуть не хуже.
Раккан резко обернулся, пока еще сам не двигаясь. Одинокая фигура. Одинокая женская фигура, медленно пятящаяся назад по другую сторону дороги, под деревьями.
Медленно и тихо, чтобы не спугнуть, оборотень выдохнул с бессильной злостью. Куда их несет?! Почему обязательно, хоть раз, но непременно кого-нибудь понесет на ночь глядя гулять по пустому городу?!
Опустил руку, с места одним рывком перескочил отделявшее его от мощеной тропы расстояние и бросился вперед, не дожидаясь, пока она убежит. Хоть бы она не закричала. Хотя, скорее всего...
Уже в нескольких шагах от девушки Раккан почувствовал вдруг в ней нечто странное и странно знакомое, словно забытое напоминание о чем-то из прошлого, так, что едва не споткнулся от неожиданности; еще через несколько шагов, которые преодолел автоматически, сообразил, насколько это важно, но останавливаться уже было поздно.
До удара еще можешь задуматься, во время - не смей.
Не останавливая почти движения, попытался схватить ее за руку.
[dice0]
-
Глаза Даэглин расширились до размеров новеньких, блестящих септимчиков, когда она увидела, что создатель свеженького трупа метнулся к ней. Мгновенная нерешительность девушки, вызванная больше уверенностью в собственных силах, чем оцепенением и страхом - и он уже был близко. Мгновенное понимание - она столкнулась не просто с психопатом-маньяком. Тихо ахнув, девушка отпрянула назад, роняя в траву ботинки, занося за спину руку и хватаясь за рукоять кинжала.
Но неизвестный мужчина уже схватил ее за руку. Неловко, и Дага выскользнула из его хватки, но успела понять, что тот значительно сильнее ее. Кинжал легко вышел из ножен и девушка взмахнула им, целясь темнокожему в горло.
Но и тот был не из квамового теста слеплен и кинжал лишь прочертил дугу перед его лицом, ловко успевшим отстраниться от девушки на безопасное расстояние. Кинжал блеснул в тусклом свете фонарей.
Глаза. Ох какие глаза. Такое желание свернуть ей шею, ни с чем не спутать. Нет, дудки. Воспользовавшись моментальным замешательством, Дага, как и минут двадцать до того, развернулась и бросилась бежать, как пущенная из босмерского лука стрела. Плащ развевался за ее спиной и, несомненно, напавшему, если он не будет хлопать ушами, сориентируется и сразу же бросится за девушкой, будет сравнительно легко за него схватиться, но на это эльфийка внимания не обращала. Ее мысли были сконцентрированы на одном - расстоянии между ней и проклятым Гирциновым отродьем. Чем оно больше, тем лучше.
-
Пальцы скользнули по руке, почти схватили ее и должны были схватить непременно. Обычный мер бы не вывернулся.
Но девушка вывернулась, и именно тогда исчезли последние сомнения в том, что она не обычный мер.
Более того, не просто вывернулась - успела выхватить из-за спины кинжал, ударяя в ответ, но тут отшатнулся вовремя назад уже сам Раккан. Лезвие блеснуло перед глазами, пронесшись перед самым лицом, только сверкнул в блеклом муторно-желтом свете металл. Не сталь, серебро.
Вот это уже хуже, и куда хуже. Оборотень дернулся в сторону, одновременно уходя от должного последовать нового удара и оказываясь сбоку, на крайне выгодной позиции, но нового удара не последовало. Несколько минувших мгновений, благоразумно ли или нет, девушка потратила не на новый замах, а на то, чтобы развернуться и рвануться прочь со всех ног со скоростью, единственной здесь оправдавшей ожидания - со скоростью, для человека немыслимой. Скорее рефлекторно, чем осознанно, Раккан бросился следом. Фигура в плаще неслась впереди, мимо стремительно помчавшихся навстречу деревьев, к полосе домов, горевшей вдали тусклым желтым огнем. Плащ. Плащ летел за ее спиной, вытянувшись почти параллельно мелькающей дороге под ногами. Никогда не стоит носить длинных плащей...
Кто это может быть? Ответ так и лез на ум, очевидный и явный, его даже не приходилось искать. Тогда почему она пятилась назад, пытаясь скрыться? Чего она боится? Попасть под подозрение?
Можно было бы постараться просто снова поймать ее, что почти наверняка привело бы к драке. Можно. Но Раккан, на бегу даже почти не успев об этом пожалеть, все-таки решил рискнуть.
[dice0]
Рванувшись вперед и сбиваясь с дыхания и темпа, несколькими длинными прыжками он догнал данмерку и еще двумя рывками - перегнал, перерезая собой дорогу и резко развернувшись к бегущей лицом, готовясь в случае чего хватать за руку с зажатым в ней кинжалом. Не ждать. Ни в коем случае не медлить, хоть бы она не превратилась, хоть бы она не решила и не успела превратиться...
- Стой! Стой, я не собираюсь причинять тебе вред, успокойся!
-
Даэглин едва не врезалась в проклятую тварь, но успела отскочить назад и сделать еще один взмах - бесполезный, поскольку она уже была далековато, чтобы достать. А, проклятье. Он ничуть не менее быстр, чем она. Ей не уйти. Что же делать? Положиться на оружие?
Тварь что-то бормочет. Что это еще там такое? Почему не нападает сразу?
- ...я не собираюсь причинять тебе вред...
Девушка напряглась.
Так я тебе и поверю, жди. Даже не надейся.
Девушка держала кинжал острием к врагу... да, в том, что темнокожий здоровяк - враг, она нисколько не сомневалась. Держала, будучи полностью готовой в любой момент выбросить вперед руку в потенциально смертоносном ударе.
Кто ты, тварь? Какой ты крови? Покажи, сделай хоть намек!
Оборотень наверняка мог видеть ее глаза в этом полумраке. Ее некогда черные глаза, чернота радужных оболочек которых отступила прочь, уступая место лисьей золотистой охре и демонстрируя изрядно вытянутую форму зрачков. В них отражались страх вперемешку с решимостью. Лицо девушки постепенно искажалось и в данный момент его трудно было бы назвать хоть сколько-нибудь красивым, по крайней мере, по данмерским меркам.
Да провались ты!
Она размахнулась рукой с кинжалом и снова попыталась нанести удар, целясь человекообразному чудовищу в горло. Ну хотя бы в плечо, горло не казалось такой уж доступной целью.
[dice0]
-
Все-таки не поверила.
Строй Раккан насчет своих дипломатических способностей иллюзии, это его, вероятно, задело бы. Однако иллюзий он, по счастью, не строил, и обороту событий ничуть не удивился (а, может, в том и причина? Ата'Р не раз говорил, что убеждение без веры в свою убедительность плевка чахоточного не стоит). Пожалуй, именно его он и ждал, хотя и хотелось бы надеяться на мирный исход.
Отскочила назад, замах. Слишком далеко. Настолько нервничает или не обучена тому, как сражаться? Лучше бы, конечно, второе, но второе же и маловероятнее.
Тогда почему она так нервничает? Что за чушь?..
Свет, горящий где-то позади за спиной, отражался на развернутом вперед, для удара, лезвии. И такой же желтый свет отражался и в черных глазах.
Черных. Босмерских.
Но на то, чтобы поразиться в полной мере нежданному привету из прошлого, времени не хватило. Свет оказался совсем иной природы, и с перетекающего в новую форму лица полукровки, с прежним непонятным яростным страхом, смотрели уже золотистые лисьи глаза. Раккан, никогда не наблюдавший превращения со стороны, невольно отвлекся на это зрелище, почти зачарованно глядя вперед; и серебро немедленно чиркнуло перед носом.
Редгард все-таки успел отпрыгнуть назад, так, что кинжал резанул не по горлу, а по плечу, обжигая резкой ноющей болью. Идиот. Нет, еще не наказание, это предупреждение. Не собирающаяся зарастать рана горела, словно в соленой воде, удивительным образом отрезвляя и одновременно разъяряя.
Можно было совершить одну глупость, можно другую, но совершать третью явно было уже нельзя.
Не дожидаясь, пока полукровка бросится снова в атаку, Раккан попятился назад, отшвырнув в сторону на траву коротко брякнувшую сумку, и быстро обернулся, проверяя, нет ли кого вокруг - но никого не было. Думал, охваченный внезапной жадностью, стащить еще и рубашку, потом понял, что не успеет, и, шагнув на всякий случай еще раз назад, позволил себе превратиться.
Это произошло быстро, для столь огромного количества необходимых изменений - крайне быстро. Но наблюдателю, достаточно внимательному и скорому на осмысление увиденного, могло бы хватить, чтобы проникнуться.
Оборотень, делая еще один непроизвольный шаг назад, странно, неестественно выгнулся, будто вздергиваемый вверх на невидимой дыбе; он глядел вперед, но непохоже, чтобы что-то видел. Длилось это, однако, ничтожную долю мгновения - под треск сначала разорвавшейся по швам, а потом вовсе разлетевшейся обрывками в стороны одежды, вверх почти тут же вытянулось на глазах искаженное существо; и спустя еще несколько секунд уже было цело и закончено. Ни мерского, ни человеческого глаза не хватило бы, чтобы проследить за всеми отдельными деталями превращения - за тем, как разлетелись на отдельные пряди кем-то старательно заплетенные косички, сменяясь гривой длинных черных перьев; за тем, как разнесло, разделяя, на две части обе ладони, отделив безымянный палец и мизинец каждой от трех остальных, слепив вместе и вытянув метровой костяной опорой крыла; как вскипела пузырями кожа почти по всему телу, казалось, лопаясь и выпуская наружу перья, сотни и тысячи; какое именно дикое искажение пережила каждая часть тела, принимая нужную форму - и, быть может, это к лучшему, что не хватило бы. Уже готовое существо, чудовищный гибрид человека и животного, одинаково непохожий ни на того, ни на другого, переступил по мостовой, встряхивая головой и распрямляясь, и взглянул вперед разумными звериными глазами.
... те несколько секунд, которые заняла трансформация, Раккан вроде все видел и чувствовал, а вроде и нет; вроде все ощущал и слышал, а вроде на самом деле не ощутил ничего, но сейчас ни то, ни другое не имело значения. Новый мир с непривычной высоты предстал перед глазами, странно измененный, широкий и видимый - и, хотя большая часть его утопала во мраке, казалось удивительным, как еще несколько минут назад он не мог разглядеть, стоит ли кто или нет у дальнего конца дороги, сейчас лежащей перед самым взглядом, как на ладони. На то, чтобы вспомнить, как обращаться с новыми конечностями, мышцами и суставами, от которых Раккан уже успел отвыкнуть, потребовалось еще несколько секунд, но по их истечению знание и умение пришло быстро и легко, будто было всегда.
Но полукровка, наверное, тоже успела превратиться, или успела бы в следующие несколько мгновений - поэтому ждать было нельзя. Сеп свидетель, он этого не хотел, но выбора ему не оставили.
-
Увернулся. Ловкий, паршивец. Кто же ты, редгард?
Мужчина скинул сумку на землю и отступил назад. Красноречиво - он готов начать превращение. Так, это может быть шансом. Приготовиться... замах, бросок вперед, и...
Девушка как на стену налетела, увидев, что творилось с ее оппонентом. Нет, это... это слишком... слишком... словом, настолько жуткого зрелища она не ожидала, хотя не сказать, что не видела оборотней раньше. Видела же, собственно, в том-то и проблема.
Милостивая Азура сохрани, что... что это такое? Что он за чудовище?
Оборотень перед ней был совершенно уязвим целых несколько секунд, но Дага, сокрушенная этим зрелищем, была не в состоянии нанести удар. А когда она пришла в себя...
Поздно, он уже почти закончил. Ты не успеешь, а драться с ним так - безумие.
Почти панически оглядываясь по сторонам, девушка высмотрела ближайшие деревья, стоявшие сравнительно близко друг к другу и, не задумываясь больше, рванула к ним. Спрятаться. Пока не оторвали голову.
Когда спина девушки уперлась в кору центрального из деревьев со стороны, оборотню не видной, она услышала сзади звук рассекаемого воздуха. Уже опомнился. А ведь сейчас ему должно быть восхитительно больно, еще бы, после таких диких изменений и стольких искаженных и перекрученных костей. И перья, да. Девушка содрогнулась. Впервые ей показалось, что она-то легко отделалась. Но не время.
Девушка посмотрела на кинжал. Нет, теперь он вряд ли будет полезен. Бешеного гризли тоже можно зарезать ножом, в теории. На практике же... Что же делать? Продолжить бегство? Нагонит же...
Убей его. Ну давай же, это будет весело.
Опять эта маленькая сволочная дикая тварь в душе. Вечно путает мысли своими озлобленными психопатическими инстинктами.
Да ладно, справишься. Он же в деревьях запутается, такая громадина. Просто вырви ему горло. Или давай, о да, кишки выпустим. Это будет здорово, поверь.
Разум все равно не давал решения. Так что Дага предпочла согласиться с мнением инстинкта. Ну, надо же как-то спасаться.
Пояс и плащ полетели на землю, следом ремешок с ножнами и кинжал. А одежда... как назло, из этих дамских тряпок долго выпутываться. Пришлось надорвать штаны и рубашку в некоторых местах, чтобы мешали чуть меньше, все равно от них мало что останется.
Эльфийка согнулась на земле от боли. Быстрее, быстрее же... тянитесь, проклятые кости, расти, проклятая серая шерсть! Быстрее, он же рядом! Ах, как противно, когда начинает искажаться лицо, вытягиваются челюсти, удлиняются клыки... ах, как же жгутся серьги в удлинившихся и переместившихся ближе к макушке ушах...
-
Кривой удар, направленный снизу вверх, бесцельно рванул воздух на месте, откуда только что бросилась в сторону лисица со своей сверхъестественной ловкостью и быстротой. Под глухой грохот и визгливый скрип камня Раккан, потеряв равновесие, опустился на все четыре конечности, обернувшись немедленно и всматриваясь в темноту между деревьев. Раздражающая острая боль медленно остывала в теле, как раскаленное железо на холодном воздухе. Расширенные желтые глаза медленно заливала бессмысленная злость.
Спряталась. Уже спряталась. Думает укрыться в темноте.
Не получится.
Очень непривычно, куда непривычнее хвоста, почему-то казалось почти полное отсутствие мышц на морде - все никак не покидало ощущение, что их просто спустили с костей. Но нельзя сейчас на это отвлекаться. Раккан развернул голову, прислушиваясь и неотрывно
глядя, пусть и искоса, вперед; убежала? бежит? затаилась?
Шорох, треск, стук.
Превращается.
На этот раз мышцы сработали, как надо. Оборотень ломанулся вперед сквозь листву и ветви, не рискуя забираться в глушь, но чувствуя, что этого и не понадобится. Она должна быть совсем рядом, за деревом, вот же она... уже успела превратиться...
... ей выгодно, чтобы здесь было как можно меньше места...
Когти взрыли землю, новый водопад оборванных веток и листвы обрушился вниз - чтобы не мешали. Новый и новый удар, новый шум и грохот. Сразу стало свободнее, и вялый ветер зашевелил перья на спине.
Раккан опустил голову, закрывая от удара шею, и бросился вперед чем-то вроде длинного прыжка, отталкиваясь от земли левой "ладонью", пока три когтя правой уже устремились к горлу лисицы сбоку, по короткой резкой дуге.
-
Даэглин никогда не понимала, почему так происходит, даже как-то неловко потом было вспоминать, как мучительная боль во всем теле постепенно становится приятной. Впрочем, не было особой разницы, что именно мешает действовать сразу - агонизирующее мучение или удовольствие, все равно ты будешь одинаково мертва, если промедлишь не вовремя. Конечно, она смутилась бы, если бы могла, но лисице, уже вставшей у руля, такие тонкости были самую малость безразличны. Ну же, еще немного. Острые когти брезгливо содрали остатки недавно купленной рубашки с покрывшегося густым, пушистым мехом тела. А она была такая красивая...
Шум, треск. Близко, опасно близко. Затуманенный превращением, да и ставший слегка примитивным, лисий разум не вспомнил сразу его наиболее вероятный источник. Но ничего страшного, рефлексы не подведут. Не разбираясь, что это могло быть, лисица бросилась в сторону. И когти, сквозь мех раздирающие ее тело, она почувствовала не на горле, а на бедре. Резкая боль, да, но это все же почти царапина. Да и новое ощущение, не похожее на издержки превращения, слегка привело в чувство. Лисица ловко, на четырех лапах, две из которых все еще напоминали руки, отскочила прочь, резко развернулась к источнику шума и, пятясь назад, готовая броситься, наконец рассмотрела его.
Что и говорить, он давно успел превратиться и теперь выглядел как должно. Так вот ты какой на самом деле, незнакомец. Поэтическое чувство, блеснувшее из полуподавленного эльфийского сознания, отметило двойственность этого странного существа, оно было и ужасающим и даже отвратительным, и, в чем-то, великолепным. Впрочем, лисий разум, доминирующий сейчас, руководствовался более примитивными и практичными категориями. Он тоже узрел двойственность. С одной стороны - угроза, с другой - добыча. Огромная, очень опасная угроза. И много-много добычи, мяса. Наверное, на вкус как курочка. Или, возможно, индюшатина?
Убить. Перегрызть горло. Большой. Очень злой. Опасный. Обмануть. Запутать. Напасть сзади.
Лисица кинулась в сторону, между деревьев. Она ожидала, что тварь бросится за ней, также сокрушая ветки, как и ранее.
Давай бей, круши. Не меня, не выйдет. Теряй время зря, запутайся. И умри, умри.
Сделав большой круг между деревьев, так, что стервятник поспеть за ней не мог, лисица оказалась у него за спиной.
Вот теперь.
Четыре лапы, не медля, оттолкнулись от земли, кидая свою хозяйку на спину угрозы. Или, уже, добычи?
Пока лисица искала способ убить противника, время, конечно же, шло. Будь там эльфийка, она, конечно бы, задумалась, а не услышит ли кто шум, создаваемый двумя носящимися по парку монстрами. Но эльфийки как таковой не было.
-
- Спасибо.
На удивление добрый человек, редко кот встречал таких. Впрочем, ведь надо пользоваться случаем? Что каджит, собственно, и делал. Через практически непрозрачное стекло, (Или не стекло? Но тем не менее почти непрозрачное.) было мало что видно. Изредка удавалось уловить силуэты прохожих, но ни их пол, ни расовую принадлежность маг так и не определил. После трапезы норд, распрощавшись с каджитом, отправился на улицу.
- Удачи.
Т'Саве даже показалось, что он увидел его силуэт среди толпы... Но, наверное, только показалось. А между прочим и ему самому стоило бы прогуляться. Ничего, что поздно. Лучше поздно, чем никогда. Нет, конечно кот еще надолго оставался в Морнхольде в силу некоторых причин... Но погулять очень хотелось, да. И тут маг кое-что вспомнил. А не Галерион Мистик ли на школы магию поделил? Да, теория магу хоть и нравилась, но он ее постоянно забывал. А вот практику любил маниакальной любовью. До пожаров. Впрочем, ладно, кот поднялся со своего стула и молча удалился сквозь толпу в дверной проход. И пошел в сторону парка, надвинув на голову капюшон. Черт, люди встречаются. Придется при них колдовать. И вот, прошептав что-то, каджит стал несколько прозрачным. В буквальном смысле. А затем еще и слегка сгорбился, вложил руки в рукава, словно монах. "Весело", наверное, было жителям, которые увидели такое. Интересно, опять приняли за призрака, или нет?
Подходя к парку, кот услышал что-то странное, будто драка. Только какая-то странная. В итоге любопытство взяло верх над страхом и повело тело Т'Савы поближе к месту действия. Мягкими и максимально тихими шагами кот приближался все ближе.Под шепот на даэдрическом языке, на ладонях нарос несколькосантиметровый слой льда, готовый по приказанию мага полететь на пока не увиденного врага.
-
И снова лисица скользнула в сторону, словно подброшенная чем-то со своего места, так, что когти только успели скользнуть по ее лапе. На земле, почти сливаясь в темноте с травой, остались лежать лохматые ошметки одежды. Раккан досадливо рявкнул, щелкнув клювом, и развернулся, но монотонная серая тень, попятившись, тоже развернувшись и снова помчавшись, уже затерялась где-то среди деревьев. Оборотень сунулся следом, зарылся в новое переплетение веток, зарычал взбешенно, рывком освобождая голову, попятился назад.
Кусты. Заросли. Дрянь, плесень. Темнота.
Лиса шныряла во мраке, мчалась, уши различали шорох, шелест и треск. Раккан развернулся следом за несущимся где-то за листвой звуком. Где она? Куда подевалась?
Убегает?
Он зло зарычал, хотя больше это напомнило металлический скрежет, раздирая когтями в приступе разочарования и бешенства землю. Захотелось немедленно ринуться и бежать следом, непременно нагнать, но это нельзя было делать. Гнусный плешивый лес означал смерть. Заросли означали смерть. А лиса убегала, наверное, уже скрылась. Снова появилась перед глазами старая картина, странно искаженная по сравнению с обыкновенным ее видом, залитая кривым желтым светом и сама по себе кривая. Черные канаты свешивались с неба, и в глаза скалились скользкие искаженные черепа, свисающие с них и валяющиеся внизу, но черепа как раз не пугали, они, как и их прежние обладатели, уже не несли в себе никакой угрозы - пугали шевелящиеся на земле безголовые тела и белый свет вокруг. Стало страшно, от чего захватило еще больше бешенство, и именно в этот момент что-то с шумом вылетело из темноты в прыжке.
[dice0]
Лиса!!!
Раккан как можно более быстро развернулся, пытаясь садануть ее уходящим назад согнутым крылом, и лисьи когти, вместо того, чтобы вцепиться в спину, почти безболезненно скользнули по перьям, а сама их обладательница, сорвавшись, упала обратно на землю. Приземлилась на лапы и отскочила, но уже выдала свое местонахождение. Быстрее, пока не убежала снова! Завершая оборот уже на ходу и на ходу же опуская ради защиты уже привычно голову, он бросился вперед, на лисицу, намереваясь сбить ее с лап на землю своим весом.
-
Она бы выругалась, конечно, если бы помнила, как это делается. Неуклюжая загнанная в ловушку между деревьями добыча все никак не поддавалась и лисица не могла понять, почему. И вот, такой хитрый лисий план завершился очередной неудачей, в подтверждение чего земля больно ударила в бок.
Оххххх...
На лапы она вскочила скорее машинально, чем осознанно, как и отскочила в сторону. Встряхнула головой, замешкавшись на месте на мгновение. Но он времени зря не терял. Почему? Почему так выходит? Почему это оказалось так сложно? Лисица не понимала.
Отчаяние придает ему сил, он чувствует себя в ловушке и готов сражаться за свою жизнь, - подумала бы ее менее дикая половина, если бы не спала сейчас где-то глубоко под лисьим сознанием. Но лиса не знала, что такое отчаяние. Она понимала только страх, который заставлял жертв цепенеть и облегчал ей задачу. И теперь, искренне не понимая, что же тут не так, она боялась сама.
Он нападает!
Замешательства лисицы хватило. Противнику удалось то, что он планировал сделать - отчаянный, не слишком разумный и безопасный ход, но, наверное, выбирать ему не приходилось. Лисица почувствовала, как ее сбивает с ног пернатое тело и прижимает к земле. Дышать стало немного проблематично.
Страшно, страшно, страшно!
И вот, она поддалась панике. Впрочем, поддаются ли лисы панике и знают ли, что это такое? Роли не сыграло. Все равно, перепуганная лисица когтями и клыками вцепилась в то, что было ближе всего. Крыло ли, грудь ли, живот ли, что бы там ни скрывалось под перьями. Разницы не было, все равно объятое ужасом сознание не могло различить.
[dice0]
-
Попытка удалась - можно было бы сказать, неожиданно, в порядке случайности или необычайного везения, но говорить это сейчас было некому. Когда лиса вдруг не успела увернуться, даже страх и ярость потеснились, уступая место торжеству, яркому и примитивному, как площадный плакат к паршивой пьесе - но оттого не менее яркому. Продлилось оно, впрочем, недолго, мгновенно сменившись снова яростью, страхом и болью, когда зубы и когти лисы вцепились в тело, рванув мышцы и скользнув по ребрам. Невольно взревев все с тем же режущим уши скрежетом в голосе, и, дернувшись назад, стервятник едва не подставил под удар шею, рискуя совершить одну из самых страшных возможных ошибок; однако все-таки успел опомниться. Ни в коем случае сейчас уже не пытаться отпрыгнуть, уже слишком поздно, теперь можно сделать лишь одно. Прижать к земле, прежде чем лиса успеет что-нибудь сделать, прижать к земле* и убить.
* - повторение сделано осознанно.
-
Вот теперь, беспомощная и крепко прижатая к земле, лисица, наконец, поняла, что такое отчаяние. Лапы, в принципе, еще были свободны, но серьезно пытаться драться в таком положении было сложно. И... и тварь, изловившая ее, давать шанс, похоже, не собиралась.
И вот стервятник решил нанести удар, клювом. Клювом, который, наверное, мог бы перекусить ей руку. Ну, когда у нее еще были руки. Лисица отчаянно закрыла лапами голову и шею, пытаясь выставить когти так, чтобы стервятник не смог ударить, не повредив глаза. Отшатнулся. Осторожничает. Бережет свою собственную шею тоже. Новый удар. Еще. Еще.
Лисица теряла силы, а стервятник, похоже, останавливаться не планировал. Очередной удар рассек левую лапу у запястья, изодрав клочьями мех и чудом не вскрыв вены. Лисица издала жутковатый, нечеловеческий стон.
Паника... паники не было. Паника была пройденным этапом. Теперь же остатки обезумевшего от ужаса лисьего разума метались под черепом, как крысы в трюме тонущего корабля.
Нет, нет, нет, страшно, страшно, страшно, бежать, бежать, бежать!
Но куда бежать, когда тебя зажали в угол, а вырваться ты не можешь? У лисицы был собственный, своеобразный, ответ. В глубины сознания, куда же еще. И ничего, что тело, в котором вмещается это сознание, все равно умрет. Спящая в глубине лиса этого уже не узнает.
Куда же ты, предательница?
Бледно-пепельные руки проступили из-под стально-серой шерсти. Когти втянулись, более не представляя угрозы. Еще один удар, прежде, чем гигантская птица остановилась в недоумении. Удар, достигший цели и отомстивший за его левое плечо, рассеченное серебром. Истошный женский крик и струйка крови, соскользнувшая по плечу в траву.
- Нет, нет, не надо, пожалуйста, не надо! - умолял оборотня перепуганный женский голос, - не убивай меня, пожалуйста, пощади!
"Стой! Стой, я не собираюсь причинять тебе вред, успокойся!..." Пусть это окажется правдой, милостивая Азура, пусть будет так, что он не лгал! Я знаю, что он слышит, знаю, что, может быть, и поймет. Но пусть это будет не ложь!
-
Когда кот еще крался, внутри него все же еще оставался страх. Нет, конечно это могут быть обычные бандиты, напавшие на идиота, вроде меня, решившего поздно погулять по парку, но у меня странное предчувствие. Но не даэдра же там будут. Хотя, кто знает. Мысленно успокоив себя, маг продолжил идти мягкими шагами по парку. Попутно залюбовавшись пышными зелеными красотами парка, кот нечаянно наступил на сухую ветку, как ни странно не убранную, и она, естественно, хрустнула. Нет, ну столица же, приличный город, а ветки не убирают. Совсем не заботятся о крадущихся людях. Вот что за лю...
Внутренний монолог внезапно прервался из-за воплей, судя по голосу, женщины, которая, вроде, просила не убивать ее. Голос казался смутно знакомым, но Т'Сава особо не предавал этому внимание. И все-таки ему стало страшновато. Каджит наконец вспомнил, что направился сюда не только для наблюдений за деревьями ночью, но и выяснить причину странноватых звуков. Быстро пробежав расстояние до дерева, из-за которого можно было разглядеть происходящее. Над кем-то, вероятно той самой девушкой, нависло какое-то крайне необычное чудище, чем-то напоминавшее и человека, и птицу. Оборотень? Эксперименты сумасшедшего мага? Ну не знаю, оборотни вроде только волки и медведи... Хотя в Эльсвейре говорили о льве-оборотне... Но происходящее требовало стремительных действий, и несмотря на некоторое замешательство по поводу природы чудища, нужно было его как минимум отвлечь. Разбежавшись, маг метнул свой ледяной фигуру в Неведомую Тварь, словно камень, а мысленно, надеясь на не самый лучший исход событий, заготавливал следующее заклинание...
-
Оборотень замер, глядя неподвижно на лису, которая уже не была лисой. Крик и звуки голоса, совершенно другого, непохожего на прошлый, звериный, звучали в ушах и внутри головы. Он не понимал, что они значат, но интонацию и ее значение уловил безошибочно. Зачем? Зачем тогда нападать?
Он не понимал. Не понимал, в общем-то, ее действий с самого начала, еще когда бросился следом за ней по улице, хотя сейчас и не задумался об этом. Что она хочет? Опасна ли? Но нет, кажется, не представляет угрозы... ранена...
Боится? Боялась? Пыталась убежать?
Он медленно, словно опасаясь внезапного удара, шагнул назад, убрав лапу и не отводя от лисы настороженного взгляда. Выпрямился, упираясь когтями в землю и принимая наиболее удобное положение, и в спину, заставив дернуться от удара, рявкнуть и обернуться, врезалось нечто тяжелое и острое.
Полупрозрачная тень на фоне черноты. Человекоподобная, живая тень, слишком далеко, чтобы достать... еще одна...
Еще одна. Услышали. Бежать.
Бежать было сущей пыткой, неудобной до крайности. Лапы разъезжались по камню под скрежет когтей, каждый рывок и шаг отдавался болью, сбивая с ритма еще больше, так, что одной части тела постоянно приходилось догонять другую, вынуждая резко тормозить, ускоряться, пытаясь нагнать теряющееся равновесие, нагонять, снова рваться вперед и снова чувствовать, как земля выворачивается из-под лап. Раны уже не болели, а горели без перебоя, и постоянно казалось, что в спину вот-вот врежется новый удар, но как раз осознание этого и вынуждало бежать как можно быстрее дальше и дальше, спотыкаясь, поднимаясь, хромая и снова продолжая бежать вперед с отчаянным загнанным упорством. Вроде не гонятся, вроде нет никого. Быстрее, быстрее, быстрее. Парк оставался позади, впереди поднимались вверх темные дома и такие же темные улицы, на которых даже нет фонарей и нет света. Хорошо. Хорошо, очень хорошо...
Раккан добрался до начинающейся полосы города, остановившись на углу в отбрасываемой домом тени, обернулся через плечо, с мгновенным страхом ожидая увидеть погоню, но погони не было. Не ждать. Не ждать.
Он превратился обратно, как обычно, быстро и почти незаметно для самого себя, и тогда лишь понял, насколько все нехорошо.
Даже то, как изменилось все вокруг и как стал вдруг снова чистым от тумана звериных мыслей разум, в этот раз не привлекло внимания ничуть. Первый же вдох застрял где-то на половине, оборвавшись сдавленным шипением, Раккан застыл, не шевелясь и не рискуя шевелиться, потом выдохнул, и изображение в глазах покачнулось и поплыло. Оно почти тут же вернулось в норму, но внезапно стало лихорадочно холодно и даже как-то страшно. Нет, не останавливаться. Идти.
Оборотень побрел дальше все с тем же упрямством, с которым чуть раньше бежал, заставляя себя шагать быстрее, не обращая внимания на тошноту и боль. Будь у данмеров собаки, они бы прошли по следу, пронеслось в голове, но собак он не видел, и хотелось надеяться, что их здесь действительно нет. Подальше от света, как можно дальше от парка. Если бы тут кто-то был. Если бы тут кто-то встретился...
И через несколько поворотов действительно встретился. Нервная торопящаяся куда-то фигура, должно быть, либо опаздывает, либо заблудился. Данмер, кто же еще. Подойдет.
- Стоять, - окликнул мера спокойный мрачный голос. Тот едва ли не подпрыгнул, обернулся, очень неразумно с его стороны, но, конечно, он об этом не задумывается, когда так делает. Большая часть из них не задумывается. Впрочем, ничего, кроме пустой тихой улицы, он не увидел, и расширенные красные глаза судорожно забегали, пытаясь понять, кто к нему обращался.
- Молодец, - невесело одобрил голос, - теперь снимай штаны и куртку. Давай, живее. И деньги тоже давай. Попытаешься бежать, убью.
... и то, и другое, разумеется, оказалось не по размеру, но придираться к этому было нелепо. Уже видимый, Раккан, не дослушивая, как затих вдали судорожный топот, запахнулся в новоприобретенную куртку как можно плотнее и побрел дальше наугад, заставляя себя торопиться. В глазах то мутнело, то снова прояснялось, то же самое творилось и с то исчезающими, то со снова накатывающимися звуками, но вот тошнить не прекращало, и медленно становилось холоднее и холоднее, особенно тогда, когда почти перестала стекать по животу кровь. Одна улица, другая. Площадь. Бессмысленно куда-то идти до утра, а тут есть клумба. Очень, очень любезно со стороны того, кто ее тут разбил. Оборотень переступил через низкий каменный заборчик, по холодной и такой же черной, как и в парке, траве добрался до торчащего посередине газона дерева, медленно и осторожно сполз по нему вниз, прислонился спиной и уставился вперед, в темноту. Не спать. Ни в коем случае не засыпать. Прекрасно зная, насколько примечателен может быть в пустынном ночном квартале запах чужой крови и одинокий раненый человек, он боялся заснуть. Впрочем, заснуть он боялся и так, не отпускаемый чувством, разумным или нет, что может и не проснуться.
-
Удар, ранивший плечо, и правда оказался последним. Несколько секунд - и больше ничего не обрушилось на голову беззащитной девушки, сжавшейся в комок и прикрывающейся руками. Не может быть.
Дага медленно разжала руки и посмотрела на чудовище. Он... он отступает? Отпускает ее? Что, правда? Но... но как... почему? Почему же остальные... Она завороженно смотрела гигантской птице в глаза, подзабыв о собственных ранах.
- Ты сейчас вернешься, тварь... незнакомец? Что же я тебе скажу? Почему я это сделала, зачем? Если ты и правда не желал...
Взгляд девушки скользнул по боку оборотня, опершегося на одну лапу... то есть крыло... ну, в общем, конечность. Выдранные перья, струйки крови, стекающие по ним и слегка поблескивающие в свете фонарей. Внезапно эльфийке стало нестерпимо стыдно. Она попробовала подняться с земли, протянув руку в сторону существа и собираясь что-то сказать...
Но тут их прервали. Довольно неожиданно, кстати. Странный звук, что это, заклинание? Не успела разобрать, поскольку оборотень издал короткий вскрик и обернулся назад. Кто это там у него за спиной?
Оборотень рванулся с места прочь. Неуклюже, как и можно было ожидать от крупной птицы в зарослях, но довольно резво.
- Постой! - чуть не крикнула она, но вовремя остановилась. Это было бы редчайшей глупостью. И ему и правда лучше скрыться.
Рука, раскрашенная струйками крови, наконец-то напомнила о себе, когда девушка всерьез решила встать на ноги. Дага издала стон и схватилась правой, здоровой рукой за раненую.
Глаза выхватили в отдалении какой-то странно-призрачный, но вполне человекообразный силуэт. Маг, не иначе, если судить по ударившему оборотня заклинанию. Что он тут делает? Услышал крики и пришел на помощь? Мило с его стороны, но теперь это уже было невовремя. Да, она совсем забыла о своем внешнем виде. Ужасно непредставительном при гардеробе, состоящем из серег, татуировок и кровавых пятен. Мысли заметались: где же она оставила плащ?
-
Почему же жизнь так полна неожиданностей? По крайней мере у скромного эльсвейрца Т'Савы. И, конечно же, ответа свыше не последовало, что очевидно. Чудище ли, оборотень ли, но оно бодро так побежало куда подальше от нехорошего мага, будто ожидая новых ударов. Которые, естественно, не последовали. Во-первых, Т'Сава не являлся личностью с садистскими наклонностями, во-вторых, как ни странно, стало немного стыдно перед собой. Все-таки хоть и человека спас (человека ли?), но и в то же время лишил пропитания бедную голодную зверушку. Хотя, судя по всему, не такую уж и голодную, иначе бы и разорвала "удачливого" мага. Но если снова встречу - кусок мясца дам. Не своего.
А вот что же дальше? Маг, в знак отсутствия угрозы со своей стороны, спустил капюшон с головы, а затем и обратил внимание на спасенную даму. Дама, впрочем, была в совсем не надлежащем для дамы виде, да еще и поранена, так что каджит некоторое время порылся в своей дорожной сумке, извлек из нее моток бинта и бутылочку с неким зельем, затем, подойдя к данмерке, как оказалось знакомой, положил эти вещи около нее. И затем вытащил оттуда же, из сумки, какую-то рубашку, которая так же отправилась лежать рядом с дамой. Все-таки запасливость является хорошим качеством, хоть и изрядно увеличивает количество переносимых вещей. Кот, потупившись, отошел от данмерки-певицы на некоторое расстояние и, отвернувшись, ждал. Хотя нет, еще он сказал:
- Зелье принимать внутрь. Желательно все.
... и на всякий случай умолчал о паршивом вкусе снадобья.
-
Дага, подозрительно/недоверчиво смотревшая на приближающегося мага, удивленно подняла брови, разглядев его.
Котенок... ты ли это? Какое удивительное совпадение... уже не первое, кстати.
Взгляд ее упал на рубашку, зелье и бинт.
- О, благодарю, сэра. Кажется, вы меня спасли.
Девушка задумалась, затем протянула руку к зелью... и тут остановилась.
А ведь ему наверняка помощь значительно нужнее, чем мне.
Чувство стыда снова охватило ее. Надо что-то сделать. Он не мог далеко уйти в таком состоянии.
Еще немного раздумий, только быстрее, мало ли нагрянет стража и уведет на допрос. Тогда точно никого не догнать.
Дага взяла зелье пальцами и поднесла к глазам. Зелье или магия? Выбор пал на зелье, поскольку с раненой рукой творить чародейство куда менее сподручно, а магическая сила ей еще ой как понадобится этой ночью. Ну, была не была. Она вытащила пробку и залпом выпила содержимое... и закашлялась.
Тьфу, ну что за дрянь. Но, кажется, помогает.
Кровотечение медленно остановилось. Раны не затянулись сразу, но девушка чувствовала покалывание. Затягиваются. Впрочем, нет времени ждать. Она схватила рубашку и натянула ее на себя.
- Сэра, мне нужно бежать, у меня очень мало времени. Я очень благодарна за спасение, но сейчас отблагодарить вас как следует не могу. Вы... вы знаете, где меня найти. Встретимся там позже. И... не оставайтесь тут. Наверняка нагрянет стража и, не разбираясь особо, может вас арестовать.
Так, собрать вещи, и быстрее. Девушка оглянулась. Вон там, за тем деревом, она оставила плащ и оружие, за которыми она отправилась немедленно. Так, плащ надеть, пояс надеть, ремешок с ножнами надеть, кинжал в ножны... так, что это еще... а, это был карман штанов, ключ все еще в нем. Теперь сапоги. Где она их потеряла... Дага направилась за обувью, по пути наткнувшись на вещи оборотня. Это тоже с собой. Наверняка он захочет получить их обратно. И сапоги надеть, да.
Закончив со сборами, девушка помахала рукой хаджииту, оставшемуся в отдалении, и отправилась прочь. В сторону от пути, которым убегал оборотень... до некоторого времени. Однако потом, оказавшись вне видимости своего спасителя за деревьями, уверенно свернула к следам бегства стервятника.
Запах свежей крови, вот он. И сломанные ветки и кусты. Бегом следом, пока ни во что не вляпался.
Деревья мелькали по сторонам, пока парк не кончился. Показались дома. У одного из поворотов запах крови внезапно оказался сильнее, вот и капли на мостовой. Наверное, тут он превратился. Дальше! Поворот, еще поворот, улица, влево, нет, теперь направо. Никого вокруг. Еще немного. И...
Девушка выскочила на площадь. Пустынно, вроде даже никого нет. Но запах привел сюда. Она оглядывалась, ища глазами знаки, куда он мог отправиться... пока не встретилась с ним глазами. Вот же он, в центре, в клумбе у дерева. Девушка сделала несколько осторожных шагов к мужчине, держа в руках его сумку. Ну же, только не бойся.
А что я собираюсь делать, если он набросится на меня? Убью его? Видимо так. Но... будем надеяться, что не придется.
-
Наверное, он сидел тут уже довольно долго - так, по крайней мере, казалось. Когда не казалось обратного. Скорее, на это хотелось надеяться, но подлинных оснований таким надеждам не было, и, как подсказывало чутье, быть не могло. Чем больше проходило времени, неважно, выражалось ли это в секундах, минутах или десятках минут, тем холоднее и холоднее становилось. Возможно, причиной тому была ночь, пронеслась мысль, но мысль эта была такой же нелепой, как и надежды на то, что посветлевшее ненадолго над домами небо означало приближение утра; как и надежда, что на самом деле прошло уже не менее часа, просто он сам этого не заметил. Ни ночь, ни утро тут были ни при чем, все объяснялось куда проще и мрачнее. Раккан это прекрасно понимал, а, поняв, что понимает, к нелепым мыслям больше не обращался, плотнее уцепившись рукой в край куртки и переведя расслабившийся было взгляд снова вперед. Не спать. Не спать.
А еще много, много часов впереди...
Нет, об этом тоже лучше не думать. И тем более нет никаких поводов ударяться в отчаяние. Бывали ситуации куда более худшие, а теперь они остались позади.
Оборотень поднял взгляд вверх, на видимый отрезок пустой темной улицы, и понял, что она не пуста. И не успел ничего сделать и ничего решить, как понял и то, кто именно это бежит.
Лиса. Вернулась...
Все-таки вернулась. Интересно даже, из мстительности или чтобы замести следы. Вылетела вперед, оглядываясь, почти с всей той же скоростью. Значит, успела вылечиться. И взять вещи...
Вещи.
Оборотень замер, недоуменно глядя на собственную сумку в руках у данмерки с искренним недоверчивым удивлением. А девушка как раз обернулась, наконец заметив его и встретившись взглядом. Медленно, осторожно подошла ближе, словно боясь испугать. Опустив правую руку, Раккан уперся ей в землю и медленно поднялся вдоль дерева, стараясь как можно меньше шевелиться и неотрывно глядя на лисицу. Плечо левой немедля принялось кротовочить снова, прилепляя и так уже отсыревший рукав к руке, но сейчас оно интересовало мало. Перед оборотнем встал вопрос куда более интересный.
- Зачем ты пришла?
А хаджит остался в одиночестве в отчасти разгромленном парке, и одиночество это грозило остаться недолгим. Шаги данмерки уже затихли вдали, однако на смену им пришел стук и звон отворяемых окон в полосе соседних домов, загоревшийся тут и там свет - света становилось все больше - и даже хлопок двери, который уши мага должны были различить четко. Поспешный стук удаляющихся подошв бегущего человека пронесся по улице и истаял, но о целях, с которыми он устремился бежать, догадаться было вполне легко. Чьи-то лица показались на фоне освещенных оконных проемов, слишком далеко, чтобы запомнить четко внешность хаджита, но достаточно, чтобы лишний раз предупредить. Если Т'Сава задержится тут еще хотя бы минут на десять - ему уже едва ли удастся скрыться от толпы любопытствующих и готовой подоспеть стражи, и всю грядущую ночь он рискует провести, давая свидетельские показания, если и вовсе не за решеткой.
-
Рубашка, очевидно, мужская, висела на ней мешком, при этом лишь слегка прикрывая бедра. Оборотень мог видеть легкие следы от своих собственных когтей на ее левом бедре, уже почти зажившие, также как и след от клюва на высовывающемся из рукава рубашки левом запястье, также переставший кровоточить, даже не оставивший пятен на грубой ткани. Несколько мгновений девушка, как заколдованная, не отрываясь смотрела на оборотня, затем встряхнулась, словно заставляя себя опомниться.
Если и правда не хочешь его убивать - не тяни и скажи об этом. У него нет причин не считать тебя врагом.
- Мир, сэра, - девушка вытянула вперед руки - правую, пустую, ладонью вверх, и левую - с зажатой в ней сумкой - я не желаю вреда. Можно подойти?
Оборотень кивнул, чуть поколебавшись и не отрывая от нее пристального взгляда.
Дага подошла ближе, крайне осторожно, медленным небольшими шагами, как будто подкрадывалась к раненому дикому зверю (ну, отчасти так и было). Переступив через оградку, она медленно, без резких движений, положила сумку на цветы и выпрямилась, демонстрируя по прежнему пустые ладони. Спросила, странным, тревожным взглядом смотря мужчине в глаза:
- Почему вы не прикончили меня, сэра? Я была беззащитна, и вам было бы достаточно одного удара, несмотря на ваши раны. И все же вы меня отпустили. Почему?
Ее взгляд скользнул по каплям крови, покрывающим цветы вокруг оборотня.
Может быть, вначале дело, а потом донимать вопросами?
Девушка покачала головой.
- Впрочем, повременим пока с этим. Я немного владею исцелением с помощью магии, сэра. Вы позволите помочь вам?
-
И вот куда все торопятся? Ночью. Особенно ночью. Глубокомысленно промолчав в ответ на речь данмерки, а заодно проследив за ней взглядом , кот облегченно вздохнул. Нет, чтобы аж два раз на дню благодарили - это уж слишком для меня. И два раза говорят, чтомогут наградить за дело, оказавшееся сущим пустяком. Эх, если бы я каждый раз соглашался, домик бы уже себе отгрохал. Это либо я такой идиот, либо окружающие стали добрее. Скорее первый вариант. Узрев же во время своих раздумий на тему "Кто идиот, а кто нет" нагло выброшенную прямо на многострадальную зеленую травку бутылку из-под намешанного на досуге эликсира, кот мысленно вознегодовал по этому поводу и скорчил крайне недовольную рожу. Ну что же делать, пришлось ему забрать с собой эту емкость, заодно прихватив впопыхах оставленный дамой бинт. Кстати, она говорила что-то про стражу. Хорошо бы поскорее убраться в ту таверну с просто шикарным названием. Спустившись на дорожку, Т'Сава с отвращением на лице пробежал обглоданный труп недалеко от скамейки и направился обходным путем к той самой пресловутой таверне. Нет, таки голодным он не был.
-
Девушка все так же медленно, осторожно приблизилась, словно пытаясь успокоить этим - или, напротив, не потревожить. Опустила сумку на землю, плавно и без спешки. Уже куда спокойнее, но со всем те же непонимающим настороженным удивлением Раккан проследил взглядом за ее движениями. Потом, уверившись наконец, что лисица нападать не собирается - за ней самой. Явно чужая рубашка, вероятно, кем-то одолженная, отметины от когтей, уже почти зажившие - даже странно было видеть их сейчас со стороны, - и необычная, непривычная внешность, объединяющая в себе черты как данмеров, так и босмеров - наконец удалось рассмотреть ее полностью, однако даже босмерские черты, компенсированные родственной природой, сейчас не вызвали ни обычной неприязни, ни враждебности или тем более ненависти.
И ее неожиданными словами. Почему она отыскала его, если не для того, чтобы убить? Из благодарности? Действительно из благодарности?
А почему...
- Почему вы меня не прикончили, сэра?
Потому что сам напал первым; потому что не поверить мне было естественно; потому что это моя собственная вина, а я действительно не хотел тебя убивать...
Вот как раз на этот вопрос он ответ знал. Но, прежде, чем успел его высказать, данмерка (называть ее полукровкой или тем более босмеркой не поворачивался язык) уже передумала.
- Впрочем, повременим пока с этим. Я немного владею исцелением с помощью магии, сэра. Вы позволите помочь вам?
Нельзя сказать, чтобы Раккан не поверил этому предложению. Скорее, он просто не ожидал его, как не надеялся вовсе, что у него есть другой вариант, кроме как дожидаться утра и на свой риск обращаться за помощью к местным аптекарям. А, с другой стороны, чего в отношении сегодняшнего вечера, кроме охоты, он ожидал?
Здоровой рукой оборотень расстегнул куртку, и, поморщившись, высунул из рукава левую руку, освобождая раненое плечо. Четыре длинных параллельных раны, идущих наискосок через грудную клетку, одна из которых обрывалась раньше остальных, и отметины от клыков чуть выше - в бледном ночном свете даже человек разглядел бы их спокойно, и уж тем более легкой этой задача является для лисицы-оборотня.
Когда обитатели соседних домов, наконец набравшись достаточной смелости и любопытства, вывалили толпой наружу и замерли у края разоренного парка, вглядываясь десятками глаз в темноту, а патрульный отряд под лязг и грохот доспехов подоспел со стороны ближайших ворот, Т'Сава был уже от них далеко. Оставив за спиной и тревожные черные деревья, и лившиеся через их листву потоки желтого света, и валяющийся в траве труп безвестного данмера, он вывернул в город и теперь пробирался обратно к таверне кривыми безлюдными улицами, до которых еще не докатился пожар тревоги. Знай хаджит город лучше, он мог бы значительно срезать себе путь через казавшиеся глухими переулки, но город лучше он не знал, и приходилось идти по кружному пути, широкой дугой заворачивающему к нужной цели - благо, "Утес" обычно открыт до поздней ночи.
Пока очередной поворот не свернул в сторону, и на новом отрезке дороги что-то ярко не сверкнуло между камней отраженным светом.
Счастливый двухголовый септим, ни больше, ни меньше. Одна из общеимперских добрых примет и предмет немалой ценности для иных коллекционеров, пусть коллекционером Т'Сава и не являлся.
/ну, ты же хотел приятную внезапность в один пост. А любая более серьезная приятная внезапность заняла бы больше одного поста -)
-
Девушка сделала еще пару шагов вперед, оказавшись прямо перед оборотнем. Осмотрела раны, попутно бросив мимолетный, виноватый взгляд ему в глаза.
- К сожалению, мне сейчас нечем смыть кровь, сэра, но в данном случае это меньшее зло, верно?
Раны от когтей и клыков для стороннего наблюдателя выглядели страшнее, но Дага отлично знала, что это не так. И не потому, что, в отличие от раны на плече, они уже почти не кровоточили. Серебро. Можно сколько угодно смеяться над оружием из него, дескать, оно мягкое, негодное и дорогое... но когда ты оборотень, вдруг становится не до смеха. Особенно когда вдруг осознаешь, что без помощи можешь истекать так кровью неделю.
Тем же самым кинжалом она ранила первого живого оборотня, которого увидела в жизни, десять лет назад. И отлично знала, что когда она видела его в последний раз, четкий, заметный шрам был все еще на месте. А ведь с того минул лишь месяц. И все ее усилия залечить ни к чему не привели.
Впрочем, что жалеть о той ране, тогда она спасла ей жизнь. Эта же едва не погубила.
Эльфийка поднесла руки к ране и помедлила. Вот теперь главное не останавливаться, тогда точно хватит сил на всё. Губы девушки начали двигаться, слегка нараспев шепча заветные слова. Она провела кончиками указательных и средних пальцев над раной, не прерывая заклинания. Если бы оборотень прислушался, то услышал бы, что слова были постоянно повторяющейся короткой фразой, которая для него ничего не значила.
Никаким волшебным светом действия девушки не сопровождались, но в ране внезапно почувствовалось... трудно было описать это ощущение, как будто наружу, через разрез в коже, дует легкий ветерок. Странное чувство вызывало недоумение, но жжение в ране, оставленное серебряным лезвием, медленно угасало. Рана не закрылась, но оборотень, даже не глядя, мог понять, что кровотечение сильно ослабло.
Пальцы девушки на мгновение замерли, как и читаемое ей заклинание, затем слова изменились. Пальцы же коснулись краев раны, указательный и средний каждой руки вместе, с одной стороны и с другой. Она слегка нажала, как бы сжимая края раны вместе и, после легкого укола боли (как будто можно было назвать это ощущение уколом, скорее было похоже на прикосновение к синяку, даже как-то странно) - тепло. Пальцы прошлись по всей ране, сжимая края, и вслед за их движением рана исчезала, оставляя лишь неопределенный светлый след на темной коже, да пятна крови, которые все равно было нечем смыть. Покончив с раной на плече, пальцы девушки быстро, при этом не переставая касаться кожи пациента, скользнули к остальным, стирая их, как волны стирают следы на песке.
Когда раны закончились, девушка убрала руки и замолчала... на мгновение, впрочем, так как похоже она все еще не закончила. На этот раз она коснулась всеми пальцами груди редгарда, примерно над сердцем, и зашептала новую мантру, также отличную от остальных. И это заклинание, уже не исцеляя и не очищая раны, медленно стирало слабость, вызванную потерей крови, боль, усталость, головокружение. Не до конца, но определенно расслабляющее тепло, распространяющееся от пальцев по телу, вынуждало редгарда чувствовать себя значительно лучше.
Покончив с исцелением, девушка отступила на шаг назад, опустив руки, встряхнула головой, как будто отгоняя усталость, и выжидающе посмотрела в глаза стервятнику. Очевидно, она ждала, что он скажет.
-
И каджиту пришлось сильно пожалеть, что он направился к "Утесу" неизведанными тропами пустующих ночью улиц Морнхольда. Постоянно приходилось примерно определять маршрут по зданиям, часть из которых Т'Сава таки припоминал, так как иногда выходил гулять по городу, и прочим ориентирам, хотя, иногда имело место применение варианта "наобум". Бродя и бродя по кажущейся бесконечной каменной мостовой, чуткий взгляд кота уловил какой-то блеск между двух камней. При должном осмотре это оказался септим, но не простой. Голова правителя оказалась изображена не на одной, а аж на двух сторонах монеты, что говорило либо о дефекте монеты, что было, скорее всего, именно так, либо о каком-то юбилейном выпуске. Сегодня однозначно мой день, прямо везение на везении. Кажется мне, что в отместку за это, остальные дни, уготовленные мне судьбой, будут гораздо хуже. Но сейчас надо выбираться к "Утесу". От нечего делать кот подкинул монетку в воздух. Когда же он ее поймал то, естественно, увидел на ней профиль Императора. Интересная штука. Будем считать, что отныне это мой талисман. В итоге, монета оказалась во внутреннем кармане мантии, а ее обладатель продолжил свои пока безуспешные скитания по столице.
-
Все время, пока длилось лечение, Раккан не шевелился и почти не дышал, следя лишь взглядом за движениями данмерки - его не оставляло ощущение, что это способно помешать. Только в самом конце он рискнул опустить голову, глядя на то, как затянулись и растаяли раны на груди, и как коснулись кожи пальцы девушки. Для стервятника, с магией и ее проявлениями встречавшегося довольно редко, этот процесс исцеления, совершенно несхожий с эффектами магических зелий, был зрелищем и ощущением новым; но еще более необычным и даже странным показалось последнее из трех заклинаний, удивительно обыкновенное с точки зрения внешнего проявления, но отозвавшееся неожиданным целебным теплом, неспешно прокатившимся по телу.
Опустив руку, данмерка шагнула назад, и тепло медленно испарилось, сменившись привычным, пусть и на удивление здоровым состоянием. Раккан провел пальцем по единственно оставшемуся от раны бледному шраму, сунул удивительно легко и свободно подчинившуюся руку обратно в рукав куртки и обернулся к данмерке, ответившей внимательным, ожидающим ответа взглядом.
- Спасибо, - искренне сказал редгард и добавил, чувствуя, что одного этого слова решительно недостаточно, - спасибо огромное. - Он замолчал ненадолго, размышляя, и вспомнил, - А насчет твоего вопроса... я не видел смысла тебя убивать, когда понял, что ты тоже оборотень. И я сам напал первым, так что это моя вина. Но почему ты испугалась, когда заметила меня?
Так или иначе, уже с монетой в кармане и еще более лучшим настроением, нежели прежде, но Т'Сава добрался до гостиницы. Мимо уже знакомых и новых посетителей он пересек зал, обменял пару монет на ключ от комнаты и поднялся наверх, уставший после долгого дня и недавнего проишествия и погруженный в какие-то свои мысли - а, быть может, напротив, полностью от мыслей свободный. На цель его путешествия это не повлияло никак, и уже вскоре, отворив и затворив дверь в купленную комнату, осмотревшись и покончив с оставшимися мелкими делами и требующимися процедурами, хаджит улегся в кровать. Или рухнул, история данного момента не сохранила, однако можно утверждать с точностью - спутся несколько минут маг уже спал крепким сном.
А вот сколь долго...
-
-...Но почему ты испугалась, когда заметила меня?
На мгновение слова стервятника поставили девушку в тупик. Такого вопроса она не ждала. Для нее ее поведение было совершенно естественным и не вызывающим сомнений. Почему же его это удивляет?
Впрочем, объяснить причину Дага могла, после того, как задумалась об этом. Только объяснять стоит осторожно. Не стоит дать понять, насколько лисы пользуются любовью остальных.
- Сэра... я, если честно, удивлена вашему вопросу. До сих пор все оборотни другой крови, которых я встречала, вполне серьезно пытались меня убить. Не так, как вы, а вполне целенаправленно. Вы первый, кто не желал мне вреда... и я, если честно, сочла это обманом. Ловушкой, если угодно.
Она наклонила голову набок и принялась рассматривать редгарда, нахмурив брови.
- Вы также первый стервятник, которого я встречаю... ну, первый живой стервятник. Возможно, ваши сородичи в чем-то особенные, и более дружелюбны, чем остальные? Хотя я ничего такого о них не слышала, скорее, обратное.
Девушка замялась и оглянулась по сторонам.
- На самом деле оставаться тут и дальше, наверное, не очень хорошая идея, хотя у меня к вам все еще много вопросов, если вы не против. Может быть, встретимся где-нибудь днем? Где я смогу найти вас, сэра? Ой, да, еще. Меня зовут Даэглин, можно Дага.
Она некоторое время колебалась, затем протянула вперед руку.
-
Ну, да, все верно. Не случайно что животные, что люди разных пород и рас режут и резали друг друга испокон веков. Следовало бы сообразить, пусть и казалось, что общий враг и общие задачи должны были бы объединять... однако, как видно, не объединяют. Хорошо, что он узнал об этом точно сейчас. Могло бы быть хуже. И гораздо хуже.
Неудивительно, что она не поверила.
- Вы первый стервятник, которого я встречаю... ну, первый живой стервятник...
Значит, она видела и слышала об оборотнях многих других видов? Любопытно. Любопытно было бы узнать и самому, учитывая, сколь скудными оказались, да и являлись изначально его собственные познания на этот счет. Замечанию про "живого" он значения не придал, сам явно не имевший никакого права на этот счет возмущаться, да и не испытывавший никакого желания. Однако где она могла видеть хотя бы и мертвого?
Он слышал о волках-оборотнях, о кабанах, медведях и крокодилах, кажется, было что-то насчет эльсвейрских львов, но об оборотнях-лисах нигде и никогда не встречал ничего. Конечно, он не особо задавался этим вопросом, боясь себя выдать, и все же это было странным. Лисы. Они ничуть не походят на редкий вид, специфичный лишь для строго ограниченных областей; их обычные сородичи-животные встречаются почти по всему центральному Тамриэлю. Почему тогда о них не упоминал ни один знакомый Раккану человек и ни одна книга? Какие причины могут быть этому?
- На самом деле оставаться тут и дальше, наверное, не очень хорошая идея... может быть, встретимся где-нибудь днем? Где я смогу найти вас, сэра? Ой, да, еще. Меня зовут Даэглин, можно Дага.
- Раккан, - представился стервятник и пожал протяную вперед после недолгих колебаний руку данмерки в знак примирения и знакомства, - как насчет фонтана напротив главного входа в торговый квартал, в полдень? И, кстати... ты второй оборотень помимо меня самого, которого я знаю.
-
Услышав имя оборотня, девушка приподняла брови и внимательно вгляделась ему в лицо.
- Интересное имя. Звучит, как что-то... хищное. Оно вам странно подходит, сэра, - комплимент? Может, странная попытка пофлиртовать? Но нет, эти слова прозвучали слишком серьезно.
Она кивнула в ответ на предложение места встречи, но вот следующая фраза, кажется, ее сильно удивила.
-...кстати... ты второй оборотень помимо меня самого, которого я знаю.
Как это может быть? Ну не мог же он не встретить вообще никого, и пропустить не мог, ведь неминуемо узнал бы. И потом...
- Позвольте, сэра... вы вообще никого не встречали раньше? А как же тот, кто вас заразил? Вы же не родились оборотнем, правда? Да и тогда оборотнем был бы кто-то из ваших родителей, разве нет?
Маловероятно, для редгарда-стервятника. Скорее всего, он "первый в роду".
- Как давно это случилось, сэра Раккан?
-
Хищное? Такого определения своему имени Раккан прежде не слышал. Он невольно усмехнулся краем рта в знак того, что нашел это наблюдение любопытным, мысленно повторив свое имя вслух самому себе. "Странно подходит"... сложно было оценить со своей собственной стороны, так это или не так, но нечто в этом определенно было. Он не задумывался об этом раньше.
Странно, что она задумалась. Нет, оборотень ничего не имел против, но слегка удивился - слова девушки прозвучали оценивающе и серьезно, непохоже на шутку, будто данмерка придала этому некое неожиданно важное значение. Пожалуй, редко Раккану встречались люди и меры, успевшие за столь короткое время знакомства преподнести такое количество сюрпризов и так заинтересовать.
Хотя в нынешней ситуаци, это, должно быть, и неудивительно.
- Позвольте, сэра... вы вообще никого не встречали раньше? А как же тот, кто вас заразил?[/b]
Да, при желании он мог вспомнить валенвудского оборотня ясно как в виде хищника, так и в виде добычи. Даже странно, как сохранилось это в памяти - не отдельным образом, не воспоминанием, а словно отпечатанной в голове картинкой.
- Как давно это случилось, сэра Раккан?
- Десять лет назад, - ответил он, надеясь, что в обществе его менее замкнутых сородичей такие истории не рассматривались, как преступление, - я убил его почти сразу после того, как он меня укусил. Он хотел меня съесть. Я никогда с ним не говорил... -
Вдалеке раздался чей-то надрывный и безнадежный кашель.
- Нам опасно оставаться здесь дольше, - напомнил редгард, и, на миг задумавшись, предложил, - я мог бы пойти с вами, если вы сейчас никуда не торопитесь и у вас еще есть вопросы. Мне до утра делать нечего. Да и утром, в общем-то, тоже.
-
Девушка, задумавшись, внезапно кивнула.
- О, это было бы весьма кстати. Только сейчас вспомнила, что успела заблудиться. Вы могли бы меня довести, если знаете город. Я живу в Пьяном Утесе, в торговом квартале. И работаю там же.
Они отправились вперед, ну, то есть, в некотором роде назад, и стервятник показывал путь. Заодно, чтобы не скучать по дороге и не терять зря времени, девушка засыпала его вопросами.
- А почему вы охотились сегодня, сейчас же далеко не полнолуние? - А правда, что некоторым оборотням чаще требуется человечина и стервятники не исключение? - А вы и правда умеете летать? - А что вы чувствуете, когда начинают расти перья? - А вы... нет, это я спрашивать, пожалуй, не буду.
Дага задорно улыбнулась, как-будто какой-то веселой шутке.
-
- А почему вы охотились сегодня, сейчас же далеко не полнолуние?
- Да я обычно не только по полнолуниям, разницы-то нет...
- А правда, что некоторым оборотням чаще требуется человечина и стервятники не исключение?
- Не знаю насчет остальных, но со мной так. Должно быть, и со всеми остальными, вряд ли моя личная особенность.
Шум торгового квартала стремительно нарастал впереди, и на заднем плане рычал отдаленным прибоем еще более громкий гул гостевого округа. "Пьяный Утес", значит - Раккан не бывал там сам, но проходил мимо не раз и видел здание таверны со стороны. Теперь и еще раз увидит.
- А вы и правда умеете летать?
- Да, конечно. Мне это как-то раз спасло жизнь.
Летать... приятно знать, шагая по твердой земле, что ты на это способен. Сам факт этого греет душу.
- А что вы чувствуете, когда начинают расти перья?
Вот это уже душу не греет, но это же, впрочем, мелочь...
- Сложно сказать, - задумчиво ответил он, вспоминая ощущения и пытаясь передать их словами, - даже не знаю, как... представь, что у тебя все тело покрыто занозами, абсолютно все. А теперь представь, будто они все одновременно вдруг дали корни и начали прорастать. Да, пожалуй, это было бы похоже.
- А вы... нет, это я, спрашивать, пожалуй, не буду.
Лисица весело улыбнулась, побуждая и словами, и этим действием беззлобно усмехнуться в ответ. Странным все-таки получился сегодняшний вечер. Чертовски странным.
Ворота, отделяющие жилой квартал от торгового, были пока открыты и пусты. Ни стражи или хотя бы патруля, готового останавливать и допрашивать проходящих, ни огней, ни людей - ничего и никого. Непонятно, последние ли это несколько минут затишья, или они так и простоят еще долго, пока отвественным за них караульным не велят с безнадежным опозданием их запереть - но для поимки подлинных виновников это в любом случае будет уже поздно. Так громадные каменные створки и остались позади, и уже через несколько последних пустых улиц со всех сторон накатил неумолчный шум, голоса и звуки. Вперед по улицам, вот тут можно срезать, в стороне через несколько домов кто-то захохотал - еще как минимум час должен оставаться до того момента, как здесь все опустеет. Тесно заставленная закрытыми на ночь лавками и опустевшими прилавками торговая площадь осталась в стороне, иногда только проглядывая между домов. Новый поворот - и "Утес" показался впереди во всей красе, призывно сияя под черным небом еще не потушенными огнями.
Всего в паре десятков шагов, за стеной в таверне, спал Т'Сава и видел сны. И сны эти были дурными.
Они представляли собой дикую смесь из воспоминаний хаджита, пережитых им когда-либо ощущений и впечатлений совсем недавних, и, очевидно, были щедро разукрашены еще и наркоманией. В них фигурировала башня Университета Таинств, отчего-то пронзительно-лилового цвета, вокруг который собрались толпы народа и смотрели наверх; но, стоило попытаться поднять голову и разглядеть, что же они видели, как маг понял, что находится наверху сам. Теперь он глядел сверху на собравшийся народ, застилавший собой весь город (кажется, это был Морнхолд) до горизонта и копошившийся между домов, словно огромная крысиная стая - однако, едва Т'Сава подумал о таком сходстве, как сообразил немедленно и то, что крысы собрались его сожрать. Он вцепился в башню, но башня принялась медленно падать под его весом, и кот опустился на землю - тогда-то его и уцепила крепко под руки стража в блестящих доспехах и потащила вперед, что-то крича в самые уши и обвиняя его непрестанно в потреблении запрещенного имперским законом наркотика. Маг пытался бежать, но не мог, не мог до тех пор, пока его не впихнули в цитадель на краю торчащего из моря утеса, опасно возвышавшуюся над ревущими и рычащими волнами; его оставили, и он сидел, пока не догадался вдруг бежать, но за ним бросилась погоня. Пытаясь скрыться, хаджит вылетел наружу, и, уже падая в море, запоздало увидел, что под ним были не волны, а громадные хищные звери, и кто-то пытался схватить его за руку и повторял на удивление тихо, что непременно отблагодарит...
Наверное, продлись сон еще хоть самую малость, разум Т'Савы не выдержал бы и проснулся, срывая своего владельца с подушки и заставляя с колотящимся сердцем таращиться на пустую стену напротив, успокаиваясь - но именно тут сон куда-то ушел, сменяясь снова спокойным глубоким покоем. И уже перед самым пробуждением успел промелькнуть перед сознанием новый, очень приятный и посвященный теплым песчаным барханам и полупрозрачному утреннему морю, но изгладить из кошачьей памяти прежний ему едва ли удалось.
-
Девушка так и шла рядом, с любопытством расспрашивая и не обращая особого внимания на пустые улицы, только запахнула плащ, чтобы не сверкать неприлично голыми бедрами перед случайными прохожими. И вот она чуть не задала последний вопрос.
- А кем вы были до того, как... О. Уже.
Дага уставилась на возвышающийся впереди "Утес". Что ж, это было неуловимо быстро. Кажется даже, что в последних словах сквозило разочарование. Затем девушка подняла руки и стала тихонько читать какое-то заклятие. Зачем, непоня... понятно. Мужская рубашка, которую ей одолжил удачно подвернувшийся хаджиит, начала расплываться и изменяться... перетекая в более надлежащий для молодой дамы костюм, заправленные в сапоги брюки (иллюзорные, заправленные в настоящие сапоги брюки, именно), светлую рубашку и курточку.
Эльфийка почувствовала укол в висок. Все, сил на колдовство осталось всего ничего.
Она повернулась к редгарду.
- Ну, вот и мой дом, ну, почти, - улыбнулась, - спасибо, что проводили. Угораздило же сдуру заплутать, да еще и нарваться на маньяка-людоеда, - тут она уже откровенно хихикнула.
- И что вы собираетесь делать сейчас, сэра? У вас есть, где переночевать? На самом деле вы могли бы снять комнату и в "Утесе", это не так уж и дорого... но тут может быть одна проблема. Маг, который напал на вас в парке... ну, если это можно назвать именно нападением... в общем, этот маг, как мне кажется, тоже живет здесь. Я не знаю, может ли он узнать вас в человеческом облике, но подобное не исключено.
Эльфийка, наконец-то добравшаяся до дома, вовсе не рвалась добежать до столь желанной постели и, кажется, по прежнему была полна намерений продолжать беседу. Она явно ждала ответа, и явно никуда не торопилась.
-
- ... этот маг, как мне кажется, тоже живет здесь. Я не знаю, может ли он узнать вас в человеческом облике, но подобное не исключено.
Да, пожалуй, при должном желании это возможно... но, другое дело, станет ли маг задумываться над таким вопросом? В парке он едва ли хорошо разглядел даже его звериный облик, в темноте и в опасности, перед угрозой собственной жизни, да еще и преимущественно со спины - придет ли ему вовсе в голову идея, что этого же зверя он может встретить и позже, уже в человеческом виде? Если он маг, то о стервятниках мог слышать, и слышал, скорее всего. А еще он может оказаться куда проницательнее, нежели подавляющее большинство прочих людей, и куда более склонен к наблюдениям, и тем более может вспомнить лишнее, если увидит оборотня в компании самой Даэглин. Хотя, с другой стороны, как раз это-то способно его успокоить... да нет, не узнает. Слишком велика разница, слишком мало он видел. С подобной долей вероятности и каждый день могут поймать по чистой случайности.
Разумеется, не испытывай оборотень желания тут оставаться, можно было бы и не рисковать лишний раз - но желание он испытывал. И, пусть изначально собиравшийся отправиться на ночь куда-нибудь на юг квартала, хоть в тот же "Колодец", о столь привлекательной перемене планов вовсе не сожалел.
- Не узнает, - заверил он, оглядев ровный ряд черных окон обоих спальных этажей и, улыбнувшись почти с азартом, опустил взгляд обратно на данмерку.
Он задержался на пороге, пропуская девушку вперед, и обернулся по привычке через спину на медленно пустеющую улицу; внимательно ее оглядел, лишь затем отвернулся и шагнул внутрь таверны, закрыв с за собой толстую резную дверь.
Внутри посетителей было уже значительно меньше, нежели свободных мест - несколько компаний собрались за отдельными столами, о чем-то беседуя, и пара человек еще сидели молча перед пустыми тарелками, но было видно, что они тут задержатся уже ненадолго. Владелец таверны, откатившись назад на стуле в тень, молча за ними наблюдал сохранившимся красным глазом. Ключ от комнаты за вполне умеренную цену он выдал без проблем, в расспросы не пустившись и лишь кратко, но дружелюбно поприветствовав Даэглин, после чего вновь вернулся к неспешному довольному созерцанию. Раккан бегло ключ оглядел, сунул в карман куртки - неплохо бы ее, кстати, выбросить, и лучше уже завтра же - и обернулся к лисице, не зная, собиралась ли она остаться пока что здесь или уже отправиться наверх.
-
Ну что же, так, пожалуй, лучше. Можно продолжить беседу.
- Почему бы в таком случае нам не подняться наверх и не продолжить беседу? - эльфийка любезно улыбнулась, позволив своей улыбке содержать намек... для тех, кто ожидал его увидеть.
Кажется, именно так и было, особенно со стороны тех, кто был за спиной. Предсказуемо, да, но так будет лучше. Гораздо удобнее, что эти ханжи гораздо скорее сочтут данмерку нахальной шлюхой, чем заподозрят, что у нее и правда есть секреты, за которые она может и умереть. Неприятно, но удобно. Ну а если и оборотень поймет именно так... ну что же, об этом мы подумаем, когда будет необходимо.
Краем глаза Дага глянула на рукав фальшивой рубашки. Тот начинал бледнеть, и из-под него потихоньку проступала настоящая. Так, ну почему это вечно происходит невовремя.
Глаза девушки, вернувшиеся к Раккану, стали немного более напряженными, улыбка - натянутой.
Ну же, решай быстрее.
Эльфийка движением рук позволила плащу закрыть плечи. Похоже, пригодится.
-
Даэглин высказала предложение и улыбнулась - улыбкой, характерной для весьма многих в этой стране. Но противоречащей полностью образу, уже успевшему сложиться за время непродолжительного знакомства.
Конечно, зная кого-либо столь плохо и недолго, сложно сделать вывод однозначно верный, но тут и не стояло такого вопроса. Не приходилось теряться в поисках объяснения подобному исключению из правила - объяснение очевидно.
- С удовольствием, - поддержал он с тонкой красноречивой улыбкой, и, больше не задерживаясь, шагнул вперед к лестнице. По привычке еще раз скользнул взглядом по лицам сидящих, но не различил угрозы ни в одном из них, пусть и не стремился всерьез ее встретить здесь. Уже поднимаясь на первую ступень, взглянул на саму данмерку - и едва сдержал невольное выражения удивления на лице при виде ее медленно тающей иллюзорной рубашки. Вот зачем было и поправлять плащ, верно.
Так что, когда добрались до жилого этажа, девушка вполне закономерно первым делом устремилась вперед, очевидно, к себе. Комната, отведенная самому стервятнику, найтись не замедлила также. Под щелчок замка дверь легко скользнула внутрь и закрылась снова уже за спиной - кровать, стандартно мутное окно, шкаф у стены, тазик с водой и более ничего. Очевидно, ничего лишнего. Раккан прошагал к противоположной стене, заглянул мимоходом под кровать и в шкаф, сам нервно усмехнувшись собственной нелепой подозрительности, выглянул в окно, но не увидел сквозь него ничего, кроме бутылочно-стеклянной черноты, в которой смутно угадывалась ночь.
Не без удовольствия он стащил с себя липнущую к телу чужую одежду и затолкал ее, переодевшись в сменную собственную, в шкаф за неимением лучшего варианта. Осмотрел небрежно содержимое сумки, убедился, что ничего в ней не рассыпалось, не сломалось и не выпало, отправил ее в угол у изголовья кровати. Остановился посреди комнаты ненадолго, о чем-то размышляя; пришел, похоже, к выводу, задумчиво хмыкнул и уселся на кровать сам.
-
Дага зашла в свою комнату, отперев дверь ключом и закрыв за собой, и оглядела остатки своего гардероба.
Так ведь никаких рубашек не напасешься. И хорошо, что я не порвала платье.
Провела по платью, лежащему на кровати, рукой. Жалко было бы его порвать. Такое красивое, и совсем новое. Может, одеть сейчас его?
Да ладно, зачем так уж наряжаться. Ты же не работать собираешься. И не соблазнять кого-нибудь.
Девушка вытащила из ящика тумбочки еще один запасной набор - белую рубашку со свободными рукавами и простые светлые штаны. Вполне хватит, да и попредставительней этого одежного мешка, уже проступившего из-под иллюзии. Надо, кстати, не забыть отблагодарить котенка. Пробираться к себе в одном плаще на голое тело было бы слишком интересно, но, к сожалению, в основном для местных сплетников.
Временно сняв сапоги и сложив чужую рубашку на кровати рядом с платьем, Дага переоделась. Снова одела сапоги, аккуратно заправив в них штаны. Застегнула поверх рубашки пояс. Задумалась, глядя на ремешок с кинжалом. Нет, не нужен. Излишен. Плащ, кстати, тоже. Ну все, и хватит. Девушка снова открыла ключом дверь и, выйдя, закрыла за собой, затем прошла по коридору к двери, за которой, как она видела, скрылся стервятник, и тихо постучала.
По ту сторону двери оборотень, услышав стук, резко встал с кровати и подошел открыть дверь, но, перед тем, как сделать это, замер по привычке на несколько секунд. Прислушался, но счел, что уже перебрал с подозрительностью, и открыл. На пороге, вежливо улыбаясь, стояла эльфийка.
- Доброй ночи, сэра. Можно мне войти?
Раккан отошел в сторону и, поприветствовав, пропустил гостью внутрь, между тем отходя от двери. Потом снова закрыл последнюю на замок.
- Извините за развязные намеки внизу, сэра. Просто лучше дать сплетникам более безопасную пищу для пересудов, верно?
Эльфийка, все еще улыбаясь, развела руками.
- Вы, вроде бы, говорили, что вам все равно нечем до утра заняться. А меня все еще мучает любопытство. Так, может, продолжим беседу, если вы, конечно, не против, сэра?
-
Хорошо, что Даэглин не стала возражать против того, чтобы закрыть дверь снова. Конечно, это как раз и неудивительно, ей такая осторожность должна быть понятна. И это приятно. Искренне приятно находиться рядом с тем, кому понятны твои действия и перед кем нет нужды ни врать, ни постоянно нервничать. Стервятник и не помнил толком, когда в последний раз в его жизни было так. Догадывался только, что тоже не менее десяти лет назад; и, пусть это сейчас уже не расстраивало и даже не тревожило само по себе, факт оставался фактом.
- ... просто лучше дать сплетникам более безопасную пищу для пересудов, верно?
Это уж точно.
- ... вы вроде бы, говорили, что вам все равно нечем до утра заняться... так, может, продолжим беседу, если вы, конечно, не против, сэра?
- Конечно, не против, - подтвердил он весело, и, отойдя наконец от двери, остановился в паре шагов от лисицы, только сейчас заметив острый недостаток в комнате стульев, - вы, помнится, хотели что-то спросить? Не успели, мы слишком быстро подошли к гостинице?
Конечно, у него тоже были свои вопросы к лисице, и немало; но оборотень быстро решил, что лучше будет задать их потом.
-
А стульев-то что-то дефицит. В ее собственной комнате была хотя бы табуретка. Тогда вариантов только стоять, сесть на пол или сесть на кровать. Ну, можно уповать на то, что стервятник будет джентльменом и ни заставит даму стоять, ни сгонит с кровати на пол. Даэглин уселась на краешек кровати, опустив ноги на пол, и внимательно посмотрела на грядущего собеседника.
– Ладно, с чего бы начать… в общем, даже то немногое, что Вы сказали, сэра, уже весьма удивительно. Как Вам удалось скрываться десять лет, одному, выжить, да еще с таким усиленным чувством голода, и при этом Вы сидите тут, передо мной, и я вижу, что Вы так еще и не выродились в животное. Не то чтобы это совершенно невероятно, но весьма впечатляет. Особенно учитывая то, что среди немногого слышанного мной о стервятниках был весьма правдоподобный слух, что долго они не выдерживают, со временем срываются и деградируют. А Вы же ведь даже и не босмер.
Эльфийка устроилась поудобнее.
– Расскажите, как это произошло, сэра. Мне было бы интересно послушать. А я попробую рассказать что-нибудь в обмен, что-нибудь, что было бы интересно Вам.
-
- Ладно, с чем бы начать... в общем, даже то немногое, что Вы сказали, сэра, уже весьма удивительно...
Раккан сначала глядел на собеседницу с вниманием, потом соскользнул куда-то взглядом, уставившись неподвижно вперед, и так и стоял; безусловно, не переставая слушать и запоминать каждое слово, но задумавшись над чем-то. Стервятник никогда не знал, да и не задумывался, как должна выглядеть и проходить жизнь его сородичей, и едва ли мог сородичами их назвать. Не считал себя одной частью чего-то целого, одним из многих, привык жить без ощущения причастности к социуму вокруг и, в конце концов, просто перестал размышлять и волноваться на сей счет. Пожалуй, он даже чаще ощущал себя частью человеческого общества, нежели собственного вида, если вспомнить это сейчас. Странно, да. Должно быть, для Даэглин это кажется странным. Ему самому на ее месте тоже, наверное, казалось бы.
- ... среди немногого слышанного мной о стервятниках был весьма правдоподобный слух, что долго они не выдерживают, со временем срываются и деградируют...
Не слышал о таком... нигде не встречал упоминаний, но не удивительно ничуть, если это и в самом деле так.
- ... а вы ведь даже и не босмер.
Оборотень уже почти усмехнулся довольно, почти ляпнул нечто в духе "может, в этом и причина", но вовремя осекся, машинально и почти виновато взглянул на эльфийку исподлобья и быстро опустил взгляд обратно с досадой и смущением. Пусть он не считал Даэглин босмеркой ничуть, вне зависимости от того, что говорили разум и глаза, в том числе и глаза ее собственные - но точно так же, пусть совершенно неожиданно для самого себя, он не хотел ее задеть.
Кажется, однако, лисица все же не заметила, а если и заметила, то не придала значения...
- Расскажите, как это произошло, сэра. Мне было бы интересно послушать. А я попробую рассказать что-нибудь в обмен, что-нибудь, что было бы интересно Вам.
Стервятник неспешно опустился на пол, скрестив ноги и прислонившись спиной к шкафу, собираясь с мыслями. Что именно следует говорить, а что нет? Что можно сказать? О чем просто лучше умолчать? Даже самому себе он напоминал обычно из прошлого далеко не все, и еще реже - почти на грани никогда не случавшегося - пересказывал что-то на этот счет другим, целиком и честно не пересказывая вовсе. Не то из осторожности и страха, не то из желания не поднимать со дна памяти те из покоившихся там событий, что были неприятны ему самому. Хотя, скорее, по обеим этим причинам.
Думал он на этот счет, впрочем, недолго, - до тех пор, пока не понял, что бояться ему сейчас нечего, а второго шанса поговорить с тем, кому возможно доверять, может не предоставиться вовсе. И, поколебавшись еще самую малость, начал.
- Как я говорил, оборотень, меня укусивший, меня хотел попросту сожрать. Счел трупом, очевидно... я убил его случайно, даже не зная, кто он, и больше с тех пор никого из стервятников не видел. Пролежал в болоте, пока не превратился... странно, в общем-то, что ему удалось меня заразить. Хотя я уже тогда был в паршивом состоянии, давно бродил там и едва не помирал, наверное, это сыграло свою роль.
Он задумался ненадолго, несколько отрешенно глядя перед собой, стоит ли говорить об остальных. Нет, пожалуй, не стоит. Мертвые - они на то и мертвые, их дурные стороны обсуждать недостойно.
- А когда очнулся через несколько дней, сразу и не понял, что произошло. Здоровый, целый, живой, будто ничего и не было. Превратился тоже случайно, когда напали, сам не сообразил, как. Тогда же ночью и улетел оттуда. Убрался в Сиродиил, бродил там некоторое время, то по городам, то просто по лесу, сначала радовался, что спасся, потом начал бояться, особенно когда снова захотел есть. Где-то месяц или два привыкал, понимал и узнавал, что к чему. Выспрашивал кое-что, даже отыскал книгу в магазине, правда, она не особо полезной оказалась. Потом более-менее пришел в себя, ну, как казалось. Стал чаще появляться среди людей, останавливаться в поселениях. Решил, спустя какое-то время, перебраться в Морровинд. Там, казалось, привычнее будет. Больше похоже на родные места, приятнее. К тому же, я не люблю Империю. Ну, и перебрался.
Вообще, думаю, как раз тогда я и боялся на самом деле того, что творилось со мной... правда, не понимал этого. Сходил с ума. Может, те, кто пересказал вам тот слух насчет стервятников, и правы, не знаю. Не удивлюсь. Я тогда почти рехнулся, даже дал себя поймать. Не чувствовал никакой опасности, почти всех и всего перестал бояться. Кроме того, что со мной происходило, но об этом не задумывался. После того, как выбрался снова на свободу, стал, правда, осторожнее, но не думаю, что этого бы хватило надолго. А потом как-то случайно спасся. Вообще, с тем же успехом мог и помереть. Отыскал себе скуумы, купил и тем же вечером всю бутылку и выпил, хорошо хоть, маленькая была. Ну, и увидел... даже не знаю, как описать, словами не передам... страшное, в общем, увидел, особенно учитывая, что напился едва не до смерти. Но это меня и вернуло в нормальное состояние. Случайность, в общем-то... потом уже научился себя осознанно контролировать. Более-менее.
Оборотень усмехнулся, встряхнул головой, будто возвращаясь таким образом из воспоминаний в настоящее, и поднял взгляд на эльфийку.
- Вот так вот, - добавил он неизвестно зачем, - а откуда вы знаете столько о других оборотнях? Даже о тех, кто не принадлежит к вашему виду?
-
Даэглин молча выслушивала рассказ стервятника, не перебивая, лишь один раз с легким удивлением отметила вину в его взгляде. Лицо девушки почти не менялось по мере повествования, но не потому, что ей были безразличны его мытарства, а, скорее, потому, что ничего светлого и счастливого она услышать не ожидала. И правда, что ждать от судьбы жертвам проклятья Князя Даэдр? Ну уж не танцев и песен (конечно, иронично, что именно ими эльфийка зарабатывала на хлеб). Впрочем, при упоминании о скууме брови Даги дрогнули, а глаза слегка расширились.
Страх... его спас страх? Впрочем, нет, это неудивительно. Но скуума... какая неосторожность. Конечно, когда ты одинок и некому предостеречь, ничего другого и не ждешь.
-...а откуда вы знаете столько о других оборотнях? Даже о тех, кто не принадлежит к вашему виду?
Девушка помедлила.
- Ну как же... Хочешь выживать - знай своего врага в лицо. И по повадкам. Я не то чтобы действительно знаю многое, так, обрывки знаний, которые могут пригодиться мне при столкновении с другими, но немногим более. Ну, например, волки агрессивны и упрямы, хотя и слишком прямолинейны, и любят собираться в стаи, но только не вблизи от цивилизации, где такую стаю превратят в трофеи... ну, скажем, какие-нибудь ординаторы или что-то в таком духе. Львы всегда держатся семьей, обычно семейным бизнесом вроде постоялого двора, и не потерпят посторонних, впрочем, если не мешкать, то они дадут пару дней уйти целым и невредимым и не станут преследовать. Крокодилы болот не покидают никогда, в своей стихии они почти непобедимы, а значит столкнуться с одним - крайний случай смертельной опасности. Да и едят они... других себе подобных, запросто. Как деликатес. Разумеется, я не сама собрала все эти сведения, мой вид... мы неизменно держимся вместе. Собственно, - она усмехнулась, - если бы я оказалась на Вашем месте, случайно зараженной изолированной одиночкой, то меня бы выследили и убили за пару месяцев. Или заставили бы пойти с ними, если бы я показала способность... изворачиваться... собственно, примерно так и было. Хотя конечно Вам это знать не особо нужно. Но и не сказать бы, что опасно. Вы же не человек.
Уж не намек ли это на то, что Раккан ни в одном источнике не встречал упоминаний о лисах?
Взгляд девушки на несколько мгновений устремился вдаль, в воспоминания. Затем она, вздохнув, изрекла нечто немного неожиданное.
- Ее звали Варандиль, знаете? Вашего... сородича? Это было так давно... наверняка еще до рождения Ваших родителей, а я была значительно моложе, чем Вы сейчас. И мы ничего не знали. Уже давно было слишком поздно, а мы не знали... Ей... хватило года.
Эльфийка задумалась, глядя перед собой.
-
Эльфийка действительно выслушала его и отреагировала со спокойствием, ничуть не нервно и тем более не возмущенно - оно и верно, и логично, но слышать это (если молчание можно слышать) было все так же непривычно, приятно странно. Наверное, можно было бы и привыкнуть уже к этому ощущению, и пора бы привыкнуть, но привыкнуть не получалось. Ощущение недоверчивой благодарности растекалось по телу, как недавнее тепло от заклинания. И можно было бы сказать - "против воли", но, пожалуй, как раз это и было бы ложью.
А если слишком быстро? - вмешался упрямо страх. - Лисы жрут птиц. Я тебя спасал, и не раз. Кому ты веришь? После чего? За какое время? Уже никаких сомнений нет?
Есть, конечно. Всегда есть, стоит захотеть. Но только последние кретины им следуют всю свою жизнь.
- ... ну, например, волки агрессивны и упрямы, хотя и слишком прямолинейны... львы всегда держатся семьей... крокодилы...
Со вновь вернувшейся внимательностью Раккан слушал, тщательно запоминая новые сведения, узнаваемые одно за другим. Далеко не факт, что хотя бы когда-нибудь они пригодятся ему; но, если пригодятся и если верны, ценность их неоспорима. Составители книг о ликантропах редко выходили в своих описаниях за границы основных повсеместных познаний об обычаях и слабостях волков-оборотней, и еще реже задавались вопросами привычек и склада ума тех, кого описывали. Причин не доверять лисьим сведениям стервятник не видел. Держатся вместе... заставили бы пойти с ними... непонятно, что вынуждает их жить так. Ему - непонятно. Но, наверное, это не лучший вопрос, чтобы сейчас его задавать. По крайней мере, ясно, отчего никогда прежде он о них не слышал.
- Ее звали Варандиль, знаете? Вашего... сородича?
Оборотень приподнял вверх брови, будто вопросительно, но ничего не уточняя и не спрашивая.
- ... это было так давно... наверняка еще до рождения Ваших родителей, а я была значительно моложе, чем Вы сейчас...
Осознание того, сколько собеседнице, по резкому контрасту ее с внешностью, должно быть лет, на миг почти изумило - прочем, ощущение это тут же прошло и забылось. У данмеров и людей одни и те же сроки имеют совершенно разное значение, верно. Говори он больше с ними и общайся, уже давно привык бы. Другое дело, насколько это возможно.
- ... уже давно было слишком поздно, а мы не знали... Ей... хватило года.
Эльфийка замолчала, задумавшись. Раккан сочувственно улыбнулся без доли радости и, сочтя мгновенно за лучшее не уточнять деталей, не нарушал ничем установившейся тишины и тем более не торопил, молча и неподвижно сидя. Из-за окна, почти неразличимый, доносился далекий, далекий шум.
Сложно сказать, сколько точно прошло так времени, прежде чем он все же решил нарушить молчание негромким вопросом:
- А откуда вы родом?
-
- А откуда вы родом?
Эльфийка моргнула, когда голос собеседника отвлек ее от размышлений.
- Ммммм? А, это. Я... ну вообще я с Вварденфелла, родилась там, - она неопределенно махнула рукой куда-то в направлении, где должен был быть остров, - вряд ли смогу сказать конкретнее. Эшлендерские лагеря, знаете ли, не обладают широкой известностью как очаги цивилизации... как и постоянством в выборе места стоянки.
Она внезапно рассмеялась.
- А Вы знаете, я же как раз направлялась туда, когда застряла здесь. Интересно, и как я буду их искать, посреди дикого Эшленда да еще и столько лет спустя? Может моровых бурь больше и не бывает, но как будто от этого должно быть легче.
Она наклонила голову, рассматривая стервятника и теребя рукой подбородок.
- Мммм... знаете, сэра Раккан, ведь та же самая Варандиль, как выяснилось, была вполне в силах утащить с улицы по воздуху подростка, а ведь она была значительно меньше и слабее Вас. А сколько Вы можете поднять в полете? Можете, например... меня?
Какие-то задорные искорки мелькнули в глазах девушки. Как будто она что-то задумала.
-
- Я... ну вообще я с Вварденфелла, родилась там... эшлендерские лагеря, знаете ли, не обладают широкой известностью как очаги цивилизации...
Вварденфелл. На Вварденфелле стервятник не был, и, похоже, побывать там ему не предстояло, - но любопытно. О чем он не догадался бы сам точно, так это о том, что Даэглин родилась среди эшлендеров. Раккан не знал особо многого о последних, а большая часть тех сведений, которые он все-таки слышал, с легкостью могла оказаться как правдой, так и обычной брехней - но ведь даже брехня в таким масштабах должна же иметь под собой основания. Нет, судить об эшлендерах и об их культуре по тому, что ему было известно, стервятник не брался. Однако все-таки удивился.
И хорошо, что она не из Валенвуда. Подумал так, даже успел про себя тихо обрадоваться, и на какой-то миг внезапно подумал, что это почти несущественно. Размышлять над этой мыслью, впрочем, не стал.
- А вы знаете, я же как раз направлялась туда, когда застряла здесь...
Возвращаться обратно, "столько лет спустя"? Хотя мало ли, какие на то могут быть причины.
А эльфийка вдруг, кажется, задумалась над некой внезапно пришедшей в голову идеей, от обычной спокойной беседы далекой. И вопрос следующий это ощущение немедля подтвердил.
- ... а сколько Вы можете поднять в полете? Можете, например... меня?
- Могу, - подтвердил Раккан, машинально выпрямив спину и усмехнувшись, явно не до конца доверяя пришедшему в голову предположению, - а что?
-
Даэглин помедлила минуту, то ли смущенно, то ли хитро улыбаясь, и перешла к делу:
- Ну видите ли, сэра Раккан... мне бы хотелось попросить Вас... как бы это сказать... покатать меня. Ну, по воздуху...
Увидев, как стервятник меняется в лице, девушка поспешила объясниться.
- Нет, ну разумеется не в городе, и уж конечно не сейчас, скоро рассвет и это было бы слишком опасно. И, конечно, я постараюсь как-то компенсировать Ваши труды... но если не сложно, покатаете? Ну пожалуйста?
Она старательно изобразила на лице проникновенно-обаятельное выражение голодного котенка. Или лисенка, что ли.
-
Покатать?
Нет, откровенно говоря, именно такая мысль пришла оборотню в голову несколькими секундами ранее, пусть он и отмел ее стремительно, как нелепую. И именно это, вкупе с самой просьбой, изумило более всего.
Покатать.
Вроде как очевидная идея - и вместе с тем крайне нелепая. Кажется, совершенно естественная, но ведь вовсе не естественная, если подумать. Допустим, на нем действительно можно покататься, если так рассудить. Возможно, с какой-то точки зрения это даже логичное предложение - однако назвать его логичным язык не поворачивается. На какой-то момент стервятник даже усомнился, не стоит ли воспринять это, как оскорбление, хотя бы и ненамеренное - впрочем, тут же отмел и эту мысль. Оскорбления тут никакого нет, тем более с точки зрения оборотня. Скорее, просто крайняя непривычность самого такого предложения, самой возможности такого предложения.
Полет. Для него уже давно привычный, много чему, быть может, равный, но не сравнимый ни с чем. Давно уже ставший естественной частью жизни, чем-то принципиально отличным от жизней и способностей несметных сотен тысяч людей и меров вокруг...
А почему бы, собственно, и нет?
- Хорошо, - согласился стервятник, чуть посмеиваясь, и все-таки решил для себя, что это прозвучало абсурдно, - покатаю. Только когда? И где?
-
Тем временем, покоя себе не находил следователь королевской стражи Дрерал Алас. Вернее сказать, городской - это были не те бравые солдаты в красных полированных доспехах, но и не такие дилетанты, как, например, имперцы. Да что там, ведь данмеры значительно выше, нежели эти светлокожие слащавые выродки. Но не о росте речь...
Это была, казалось, спокойная летняя ночь. На противоположном конце города ограбление, или насилие, но это совершенно не волновало следователя. Ему вообще было безразлично, что происходит, если ему не приказано этим заниматься. Он жил по принципу "не нужно - не трать нервы". Однако, сонной идиллии молодого данмера положило конец страшное убийство. Кто бы мог подумать - истерзанный труп прямо посреди улицы. Убийца был не просто маньяком, он был будто... Канибалом. Или чем-то еще хуже... Тело убитого было выпотрошено, а внутрености, вперемешку с кровью, распластались вокруг него. Ужаснейшее зрелище.
И, как ни странно, Дрерал был единственным в округе, кто мог отвечать за расследование - более никому городские стражники довериться не могли. А если бы и могли, им бы потребовалось слишком много времени на передачу сообщения. К сожалению, в отличие от Ординаторов, не все новые стражники не были искусными чародеями... Ну, собственно, в дом Дрерала ворвались двое данмеров в доспехах стражи и рассказали о произошедшем. Следователь, было, не захотел вмешиваться, но, внезапно понял, что его и так хорошая репутация сможет... Не упасть. Если кто и будет отвечать за произошедшее, то недальновидные стражники, не способные даже заметить преступление, произошедшее прямо на улице.
Свидетелей у преступления, почему-то, не было. Граждане, жившие по этой улице утверждали, что проснулись от странного шума, будто сцепились кошка с собакой. Именно так и описала происходящее какая-то старуха, приехавшая в Морровинд после долгой жизни в Сиродииле. Но она все же, застала на месте преступления только труп и никаких следов. Данмер, который сидел в сквере неподалеку, тоже не успел заметить преступника... Хотя, Дрерал, как раз, сомневался в этом. Уж кто-то должен был видеть убийцу, тем более, тот не использовал магии...
- Вы уверены, что не видели ничего?..
- Вы точно не замечали ничего странного?..
- Может быть, вы видели кого-то неподалеку?..
Одни и те же вопросы, одни и те же ответы. И ничего нового. А ведь весь район уже на ушах. Дрералу стало даже как-то неуютно - мало было таких преступлений, у которых не было совершенно никаких свидетелей. "Позор, позор", - шептал себе под нос данмер, в перерывах между показаниями. "Позор, как такое вообще возможно..."
- Знаете, а я видел одного странного хаджита.
Дрерал вдруг отвлекся от своих мыслей. Показания троих предыдущих горожанок он пропустил мимо ушей - знал, что ничего нового они не скажут. А вот этот молодой мер выдал весьма интересную информацию.
- Хаджита?
- Да, у него была зеленая мантия, как у мага, и вообще, он был какой-то странный. Бежал куда-то, словно зверь.
- Ох уж эти кошки... Вы можете сказать, куда именно он направился?
- Да... Он двигался... Куда-то за сквер, наверное...
- "Утес", - вдруг сказал другой свидетель, находившийся в той же комнате, - там находится постоялый двор, я тоже видел хаджита, идущего в том направлении.
- Это уже что-то! - воскликнул Дрерал, подскакивая на стуле и маша стражнику рукой, - мы направляемся в "Утес!"
"Пьяный Утес" оказался весьма добротным заведением. Конечно, он не был таким великолепным и статным, как "Медальон", но все же, был хорошим. Дрерал посидел бы тут вечерок, да только пьянь местная наводит весьма пасмурные мысли.
Мер зашел внутрь в сопровождении одного стражника. Еще трое стояли на улице - оцепили все входы и выходы. Следователь спросил у корчмаря о хаджите, и получив в ответ номер комнаты, улыбнулся. Затем поднялся на второй этаж. Обязательной частью появления был стук в дверь - эдакая фишка, которой пользовался только Дрерал. У остальных, почему-то, не было совершенно никакого уважения, даже иллюзорного, к подозреваемому. Три медленных и легких удара, спокойный голос, демократичный тон.
- Следователь городской стражи Дрерал Алас. Можно войти?
-
Мало того, что и специфического типа сон уже и так доконал бедного каджита, так еще и кто-то довольно настойчиво постучал в дверь. Не светило коту сегодня допоздна поваляться, как и раньше. Вставать жутко не хотелось, в кровати так тепло и хорошо... Но когда стучавшийся представился, то пришлось отбросить все свои прихоти куда подальше, в сторону. Со стражей надо быть осторожнее, это ведь стража (А мы не знали!). Все-таки это был вещий сон, не иначе. Упекут меня в тюрьму, но дать мне нормально провести трапезу в этой прекрасной таверне я их уж заставлю.
Одеяло мигом слетело с тушки гражданина Эльсвейра, который почему-то не удосужился снять свою робу перед сном. Но хоть сапоги снял, и то хорошо. Сумка бесхозно валялась на полу, так что маг, кряхтя, поднялся и начал исправлять сие недоразумение путем задвигания сумы под кровать. Так же он, для приличия, быстро и небрежно застелил кровать, и только лишь потом направился отпирать дверь служителю Закона.
Но нет, все заставляло бедного следователя ждать, даже ключ, упорно не желавший находиться в глубинах бездонных карманов Т'Савы.
- Нельзя, естественно. Шучу, конечно же, можно. Только я ключ найду...
Спустя несколько десятков секунд поисков ключа в бездне кармана, левее упомянутый предмет все же нашелся и был благополучно всунут в замочную скважину, после чего один раз повернут. И вот, наконец, лохматый и сонный эльсвейрец предстал перед блюстителем Закона. Пока было еще не страшно.
-
/Separatio ramorum... кгхм, ну да, я же не маг... иными словами, разделяю обе сюжетных ветки окончательно не только в пространстве, но и во времени. Считаю нужным напомнить, что ни одной из них это не вредит, так как по Генеральному Плану они и не должны были покамест пересечься.
Арманд, Макс - у вас никакого временного скачка нет./
3E 433, 13 Последнего Зерна, 23:10.
Город Альмалексии остался позади - со всем своим неутихающим гамом, огнем и фанатизмом.
Многим свойственно превозносить его красоту - то в искусстве, то лишь на словах, как получается, но неизменно с восхищением и восторгом. Обязательно упоминать Храм, Великий Базар и королевский дворец, из путеводителя в путеводитель, из книги в книгу, давно уже перебрав для этого все возможные слова и выражения и оттого без устали их повторяя на разный лад. Оттого особенно смешно видеть, как вздыхает пораженно очередная волна гостей и туристов, еще не успевших понять, сколь бесконечно однообразны и неотличимы одна от другой будут выслушиваемые ими истории. Впрочем, большую их часть это не интересует, стоит признать, и никогда не затронет. Получив свой стандартный комплект сведений, зрелищ и описаний, они укатят довольно обратно, ничего так толком и не узнав, и не увидев, но наверняка гордясь тем, сколь знаменитое и величественное место повидали. А, вернувшись, непременно снабдят оставшихся дома новой порцией красочных слухов; те впечатлят, в свою очередь, кого-то еще, и в один день, неважно, через год или десять, колесо провернется снова. Общими усилиями сотен и тысяч любопытствующих.
Хотя картина эта вполне типична не только, и даже не столько для Альмалексии и Морнхолда, сколько для всех подобных крупных достопримечательностей. Особенно - в Морровинде с времен не столь давних. Даже любопытно, что так влечет в него все новых и новых гостей из года в год. Людям, однако, вообще свойственно любить тех, кто смотрит на них свысока, как показывают то история и религия. Вводит в непонятный восторг и восхищение. Жаль, что распространяется далеко не на всех.
Ну да и черт с ними.
Город Альмалексии, как уже сказано, наконец-то остался позади, светясь в отдалении громадным раздутым островом посреди ночной черноты. Несмотря на все свои достопримечательности - а, может, и вовсе благодаря как минимум одной из них - стервятника он не восхитил. Пусть и поразил размерами и богатством как материи, так и возможностей, - но в первую очередь как был, так и оставался городом Айем и ее подчиненных. А к людям, особенно любящим тех, кто смотрит на них свысока, оборотень себя не относил.
Теперь же кругом простиралась до горизонта, где темнота небес сливалась с темнотой неосвещенной земли, неожиданно дикая природа. Ни следа дорог и торговых путей, влияния и достижений цивилизации; их отрезало расстояние. Ни шума, ни дыма, ни голосов, порожденных городом. Прохладный воздух, гудящий от звона невидимых насекомых и переполненный наслаивающимися друг на друга запахами и звуками, большую часть которых Раккан определить не смог, как ни прислушивался и не втягивал ноздрями едва уловимый ветер - интересно, а может ли Даэглин? Пусть картина ночного простора и казалась великолепной, и это великолепие стервятник за ней признавал, он не привык ее рассматривать как нечто большее, чем временный, притом кратковременный, отдых от привычного образа жизни, тесно переплетенного с людьми и их неодушевленными обжитыми творениями. То, сколь рад оборотень был сейчас стоять здесь, то, как в постоянной тревоге и подозрениях прошел уже минувший и закатившийся вместе с солнцем день - весьма бестолковый, нервный и бессмысленный, не считая относительного краткого и быстро минувшего времени беседы с лисицей - являло собой редчайшее исключение.
Впрочем, ныне это все, вкупе с лишним шрамом на плече, было всего лишь закономерной и безмерно щедрой ценой за нечто куда более важное, нежели лишние сутки и без того преходящего спокойствия. До того медленно шагавший по кругу, словно выбирая наиболее удобное место посреди однородного поля шелестящей травы, стервятник остановился и обернулся к Даэглин.
Дальше, до леса, идти не было смысла, ветки низкорослых (все же он привык невольно принимать за идеальный показатель Валенвуд, а не Хаммерфелл) морровиндских деревьев будут только помехой. Бледное огненное марево полыхало вдалеке; над головой, не застиламые его светом, в прозрачном чистом черном небе горели сонмы звезд. Нет, их не должны заметить отсюда. Ни из Альмалексии, ни с дорог. Альмалексия и дороги. Интересно, кстати, как они будут выглядеть с воздуха и насколько отлично это будет от предполагаемой сейчас оборотнем картины - он привык представлять себе, оказываясь на новом месте, его вид с высоты полета, как в качестве полезной и любопытной задачи, так и просто из удовольствия. Сейчас, однако, задача куда более любопытная и важная стояла прежде всего.
- Думаю, это подходящее место, - заметил Раккан и на всякий случай, в порядке заключительной проверки, уточнил, - есть какие-нибудь вопросы?
-
Остаток ночи прошел все так же, в вопросах. Всех возможных вопросах, которые Раккан мог и не мог себе представить. Однако, надо сказать, лисица оказалась тактичной и ни разу не затронула темы, которая заставила бы стервятника чувствовать себя неудобно. И чрезмерно мяться с ответом. И вопрос межвидовой агрессии тоже по большей части был опущен, стервятник мог лишь, вероятно, сделать вывод, что девушка не принимала ее как необходимость. Только как угрозу.
Только когда она начала считать, кто больше раз зевнет в минуту, Даэглин наконец, тепло попрощавшись, отправилась к себе - отсыпаться. Ночь, начавшаяся кошмаром, закончилась неожиданно безмятежно, это да. Вот бы только еще доползти до кровати, не заснув на полу. А до кровати попасть ключом в замок...
И вот она провалилась в глубокий сон без сновидений... почти без сновидений, на самом деле. Сны были... не видения, как их принято воспринимать, а ощущения. Неуловимое непонятное ощущение, попытка предвкушающего сознания представить: а каково это - летать?
Проснувшись уже почти в полдень, Дага долго пыталась осознать, что произошло. Неожиданность ночных событий по сравнению с обыкновенной рутинной скукой изо дня в день и сама казалась частью сна. Как и обещанное... так, хватит. Уж сон от яви пора научиться отличать. Эльфийка вскочила с кровати, оделась, умылась и побежала завтракать... эээ... обедать.
То, что осталось до ночи, пролетело как-то сумбурно и почти не отложилось в памяти. Даже работала девушка по наитию, позволив горлу самому исполнять песню и не особо задумываясь о ней. Судя по тому, что на этот раз взглядов к ней было приковано гораздо больше, получилось либо хорошо и вдохновенно... либо бессовестно фальшиво. А потом, возвращаясь к себе, перекусывая перед "походом" и собираясь, Даэглин вдруг поняла, что даже не может вспомнить, какую песню исполнял оркестрик.
Ночной воздух оказался еще более приятен в компании. Особенно когда двое покинули город и вступили на дремлющую землю. Эльфийка, впрочем, не рассматривала окрестности. Гораздо приятнее было чувствовать спящую природу, слышать, ощущать ее запах, чем пялиться на нее во все глаза. Запах морровиндской травы (пусть и зеленой, не эшлендской), ветер, "пение" каких-то насекомых (эльфийка слишком давно была на родине, чтобы точно сказать каких, но явно не сверчков). Взгляд же ее был прикован к редгарду, если точнее, то она внимательно его рассматривала. Уже не пытаясь связать детали его облика с даром/проклятием/кому-как-больше-нравится Гирцина. Просто как человека (да к Мефале издержки терминологии), которым он был. Все рассказанные за ночь истории и заданные вопросы и данные ответы уже позволили ее интересу перейти от заинтригованности к легкой симпатии. По крайней мере теперь уже жалеть не о чем.
Девушка взяла с собой и некоторые вещи, кинжал, впрочем, оставив дома. Сумку, веревку... да, веревку!
Остановились, не доходя до леса. Стервятник о чем-то задумался. Было интересно, о чем. Наверное предвкушает полет. Создавалось впечатление, что это маленькое отличие между ними для него определенно смещало Гирцинову шутку из "проклятья" в сторону "дара". Ну да, наверняка ради чего-то подобного и разрывающие кожу перья можно потерпеть.
Перья.
- Думаю, это подходящее место, есть какие-нибудь вопросы?
Вопросы-вопросы. Перья.
Девушка задумалась. Как-то надо спросить... потактичнее.
- А можно мне будет... взять одно перышко? Спрашиваю сейчас, ведь вряд ли вы после превращения сможете дать мне разрешение... или оцените, если я попытаюсь взять без спросу, - она приблизилась к стервятнику, примирительно улыбнулась и взяла пальцами одну из прядей его волос, которые раньше были косичками... а потом перьями, - на память? Можно обменяться на что-нибудь.
-
Дверь распахнулась, и перед Дрералом предстал... хаджит. Вероятно, тот самый, которого он и искал. Что интересно - никаких следов крови на шерсти, но взгляд будто полоумный. Это первое и последнее, что бросилось меру в глаза.
- Приветствую, кхм, - сказал следователь, надменно глядя на хаджита. Он никак не мог справиться с этим взглядом, хотя, где-то в глубине сознания, конечно, понимал, что это неправильно. Все этот чертов кошачий запах, перебивающий все и вся в сознании любого уважающего себя человека. Не удивительно, что половину хаджитов в таверны даже не пускают.
Спустя несколько мгновений, когда шок от ужасного запаха прошел, следователь осмотрел комнату. Хотя, конечно, сначала он сделал пару шагов внутрь, для полноты, так сказать, обзора. Ради безопасности Дрерал не давал кошке оказаться вне собственного обзора. Комната оказалась самой обычной для хаджита - беспорядок, хаос и все тому подобное.
- Не спали этой ночью? - поинтересовался Дрерал, сглатывая окончания. Хаджит мог заметить эту особенность речи мера. Что, конечно, странно, учитывая статус, и то, что следователь очень даже четко представился.
-
- А можно мне будет... взять одно перышко?
Да, лисица умела находить вопросы, которые Раккан не мог бы предугадать, как ни старался. Пытаться это сделать - все равно, что вычерпывать реку. Но, пожалуй, это и к лучшему.
Даже не так - определенно к лучшему и куда ценнее предсказуемости.
- ... на память? Можно обменяться на что-нибудь.
Но, ожидал он такой просьбы или нет, отказывать как ни видел смысла, так и не испытывал желания.
- Бери, - согласился стервятник, скользнув взглядом с протянутой вперед руки эльфийки на ее лицо и чувствуя, как улыбается в ответ сам, - а что насчет обмена - посмотрим. Мне не жалко.
Снова налетел, усиливаясь, ветер, по-ночному холодный и оттого ободряющий. Ничего, это не проблема. Лишь раз, и то из любопытства, а не необходимости, оборотень добирался до высоты, на которой холод начинал мешать; сейчас же стервятник не намеревался подбираться к ней даже близко, да и нужды в этом нет никакой. Для того, чтобы понять, хватило бы даже высоты шпилей морнхолдского храма.
- Тогда пора, - заключил он и, на какой-то момент почти с некоторым сожалением, шагнул назад. Прошелся еще немного в сторону, огляделся внимательно по сторонам, всмотрелся в контур темнеющего впереди леса, но, как и следовало, никого и ничего, способного вызвать подозрение, не увидел. Отправил лежать на траву сумку, как почти лишь сутки назад, стянул с себя одежду, швырнув рядом, и превратился. Со спины и в темноте, да к тому же видимое уже не впервые и в куда более мирной обстановке, это зрелище наверняка казалось гораздо менее впечатляющим, нежели в прошлый раз. Но к впечатлениям оно являлось лишь прелюдией.
Простор. Вот теперь он стал по-настоящему виден, как должно. Взгляд охватывал его во всех направлениях, уходя за то, что еще недавно казалось горизонтом, выхватывая любые детали мгновенно и легко из бездны расстояния, ставшей вдруг близкой и преодолимой. Впрочем, впереди, в равномерном черном поле, таковых и не было, и стервятник быстро потерял к нему всякий интерес. Тусклый монотонный мрак, ничем не нарушаемый, пустой и содержащий в себе только непрерывно жужжащих насекомых; ни угрозы, ни жертвы, ни цели. Единственное его преимущество - то, что он не отвлекает от остального, важного. Нужного. Желанного. Хоть это преимущество тоже неплохо, если подумать. Если бы было можно и хотелось бы сейчас об этом задуматься.
Оборотень приподнялся вверх, отрывая от земли передние конечности; изучил взглядом сияющие узоры созвездий, встряхнул головой и с шумом опустился обратно на землю. Развернулся, некоторое время смотрел на Даэглин с непонятным, но явно беззлобным выражением в глазах, - потом подошел ближе, зарываясь когтями в излишне мягкую землю, и, чуть пригнувшись к земле, выжидающе остановился на всех четырех лапах.
-
Созерцать эту здоровенную тварь снова, так близко, и, к тому же не проявляющей никаких попыток причинить ей вред для Даэглин внезапно оказалось странно. Она застыла на месте на несколько секунд, рассматривая стервятника. Такое странное существо, когда находится на земле. Почему-то эльфийке вспомнились приземлившиеся летучие мыши... нет, те куда более неуклюжи. Она рискнула сделать пару шагов вперед, оказавшись ближе к оборотню, чем расстояние вытянутой руки.
И тут, внезапно, в голову пришло другое сравнение, настолько нелепое, что захотелось рассмеяться, впрочем, девушка сдержалась, чтобы не нервировать своего странного спутника. Котята. Как приятно это - чувствовать руками их мягкую шерстку, слышать, как они урчат, когда чешешь их за ушком, смотреть, как жмурятся от удовольствия их глазки. Правда, котята имеют обыкновение шипеть на представителей зловещей Гирциновой гвардии, а некоторые даже укусили за палец, не больно, но обидно, хотя потом и с ними нашелся общий язык.
Эй, да ты с ума сошла! Нашла себе котенка...
Эльфийка, подумав, отмахнулась от голоса разума. Ну и что плохого может случиться?
Она опять вытянула руку вперед, коснувшись пальцами перьев на шее оборотня. Совершенно чистые, даже слегка влажные. Ну конечно, они же только что отросли. Прикасаться к ним было приятно. Через мгновение, не особо задумываясь, что она делает, девушка уже вовсю гладила оборотня обеими руками. Нет, не как котенка, размеры все же не те. Скорее, как лошадь. Она что-то напевала себе под нос.
- А я знаю, что в тебе странное, дружок. Ты каким-то образом не изменяешься, да? В тебе нет двоих, человека и зверя, есть только ты, и то и другое одновременно. Как так получилось, дружок? Наверное, Гирцин как-то тебе покровительствует, как иронично это ни звучит. Знал бы ты, сколько из нас тебе позавидовало бы...
Ну да, конечно, он не понимает ее слов. Хотя понимает голос, в этом она уже убедилась. Она продолжала гладить длинные черные перья.
- Вот, я возьму вот это. Ну, только не пугайся, пожалуйста.
Быстрый, аккуратный рывок - и перо оказалось в ладони девушки. Она осторожно похлопала рукой по шее оборотня, чтобы успокоить. Все же она не до конца была уверена в своем предположении о "единстве". Впрочем, тот только тихо заворчал, встряхнул головой и покосился, но быстро успокоился. Девушка улыбнулась и, проведя по перу пальцами, убрала в сумку.
- Ладно, не будем терять времени, - она продолжала говорить так, как будто Раккан ее мог понимать, - приступим к делу, ладно? Мне придется тебя обвязать, иначе я точно упаду.
Дага достала из сумки веревку и показала оборотню, затем подошла сбоку и попробовала обхватить веревкой его туловище чуть ниже крыльев. Тот, опершись на задние "лапы", слегка приподнял передние, чтобы не задело крылья. Девушка перекрестила веревку у него на груди, связав узлом так, чтобы петля была свободной, а концы веревки перекинула через плечи. Скинула сапоги, из вежливости, и залезла оборотню на спину, обмотав концы веревки вокруг талии и связав спереди. Положила руки на плечи оборотня.
- Ну... я готова. Насколько это возможно.
[hide]
Пост совместный.[/hide]
-
Странные звуки голоса, резко выделяющиеся из природного шума вокруг, снова коснулись ушей и утихли. Как и прежде, так и сейчас, знакомые, приятные, но непонятные. Очень схожие в этом с недавними действиями лисицы, которым оборотень так и не нашел объяснения, как ни пытался - вероятно, объяснение этому как раз и скрывалось в не желающей открываться сознанию часть ее речи, но распознать ее он так и не смог. И в результате лишь молча стоял, изредка переступая по земле, не шевелясь и не уверенный в том, что следует делать и следует ли, только наклонив голову в знак не то довольства, не то доверия.
Снова те же самые звуки голоса. Состоящие из двух частей, - первой, знакомой, выражающей настроение и намерение, и второй, добавляющей к ней некий смысл, но сами по себе лишенные любого очевидного смысла. Бесцветные, однообразные. Пытаются что-то донести, но не могут, бьются, словно в стену.
Непонятно. Слышал их и раньше, и сейчас, все равно всегда остается непонятным. Но ладно. Главное, он понимает общее значение. И знает, что делать.
Куда более осторожно, чем прежде, стервятник переступил вперед, делая несколько шагов и привыкая к новому ощущению и весу на спине. Обернулся через плечо, оглядывая, насколько позволяла шея, веревочную конструкцию и Даэглин. Веревки, опутавшие тело и стесняющие привычные движения, словно по собственной воле, ему не понравились определенно - впрочем, он помнил и чувствовал, что они необходимы, и смирился. Столь же непривычно было и то, как сидела теперь на спине лисица в своем странном облике, заставляя по-новому двигаться и рассчитывать силы, но, сколь ни странно, это-то как раз не тревожило и тем более не раздражало.
Но - не для того он сюда пришел, чтобы бродить в траве, и не для того нужен.
Еще пара шагов, и, развернувшись по выбранному направлению, стервятник выпрямился, вставая на задние лапы и, оторвав от земли передние, расправил крылья, чувствуя со стремительно пробуждающимся восторгом, как немедленно уловили они движения даже вялого надземного ветра; наклонил их под нужным углом, выпрямляя хвост и готовясь расправить на нем перья, и, оттолкнувшись, несколькими длинными неровными скачками бросился вперед, завершив их череду прыжком.
На землю он уже не опустился, резко взмыв вверх. Наличие пассажира немедленно сказалось, потянув было обратно вниз, но к этому оборотень быстро приноровился и несколькими ударами крыльев поднялся выше, не только возвращая, но и оставляя стремительно позади как прежнюю высоту, так и быстро удаляющуюся темнеющую твердь, захлестывающую землю сплошным черным морем. Можно приглядеться, можно различить в нем при желании все, на что есть желание, вплоть до отдельных травинок, но сейчас душу захватывали желания совсем иного рода. Восходящий воздух ударил снизу в крылья, подхватывая и поднимая ближе и ближе к небу, расстилающемуся во всю ширь; поле и лес внизу все в большей степени сливались в единое и незначительное целое, за ними виднелись бледные пустые дороги, новые поля и леса, заполненные темнотой. Вопреки им, Альмалексия горела тонущим в бескрайнем ночном океане кораблем. И зрелище это казалось мрачно-торжественным.
А вокруг стремительно холодал свистящий мимо ушей ветер, все ярче и больше загоралось звезд наверху и по сторонам, и все более ощущалась сила, пронизывающая и наполняющая собой этой место. Невидимая, но более чем ощутимая, потоками устремляющаяся вверх и вниз, полностью владеющая окружающим пространством. Еще чуть выше, здесь еще нет никакой опасности, вот дальше уже подниматься не стоит - и, расправив во всю ширину крылья, стервятник повис в воздухе, не шевелясь и прикрыв глаза с выражением почти человеческого наслаждения на морде. Хотя неизвестно, каким это ощущение то вознесения вверх, то падения, постоянно сменяющих друг друга могло показаться человеку. Кажется, лисица несколько раз тихо вскрикивала, даже без злополучных дополнительных нот, и в голосе ее чувствовалс испуг - но, быть может, это только казалось. Сам оборотень не чувствовал сейчас никакой опасности и ничего, способного внушить страх, и был полностью уверен в этом.
-
И вот он двинулся с места. Внезапно эльфийке стало страшно, совсем чуточку, но страшно. Она обхватила шею оборотня руками, внимательно наблюдая за его движениями. Скачок, еще скачок... прыжок! На мгновение Дага перестала дышать, на мгновение, когда подумала, что сейчас они, из-за нее, рухнут на землю. Но нет, прежде чем она успела вскрикнуть, стервятник, взмахнув огромными крыльями (и как же она раньше не заметила их поражающую величину?), взмыл вверх, оставляя надежную, твердую землю где-то за спиной, и ее вскрик слегка запоздал. Почти против воли девушка оглянулась назад и увидела стремительными рывками удаляющуюся едва заметную траву на залитой ночным мраком земле. Почувствовала почти облегчение. Ойкнула от еще одного неожиданного рывка.
Оказалось, ночной ветер в небесах куда холоднее, чем ей казалось. Спина, к счастью, была закрыта плащом, прижатым к ней веревками, а вот грудь и живот закрывала только тонкая рубашка. Досадно. Дага попробовала натянуть плащ на плечи - веревки мешали, а возиться с ними на такой высоте... Бросив это занятие, девушка наклонилась вперед и прижалась к спине стервятника, пытаясь согреться. Лицо ее оказалось прямо над его левым плечом, и Дага смогла узреть проносящиеся внизу темные дороги и лужайки. Черные, переходящие в желтое глаза блеснули с возбуждением и азартом. Теперь... теперь уже не страшно.
"Теплый... мягкий, пахнет хорошо... нет, не буду есть. Буду есть кого-то другого", - мелькнула внезапная лисья мысль. Дага моргнула от неожиданности и издала смешок. Лезут же странные мысли в голову.
Стервятник завис в воздухе высоко над землей, эльфийка была не уверена, но, кажется, он от души наслаждался полетом. Зависть на мгновение мелькнула в ее душе. Хорошая зависть. Та, что заставляет восхищаться чужим счастьем, а не желать его конца.
Оборотень парил и парил, а девушка лежала на его спине, задумчиво поглаживая его плечи и разглядывая бездонные ночные небеса. Кто бы мог подумать, какое оно большое, небо...
-
Через время, которое он сам бы не определил, даже если бы в нынешнем состоянии задался таким вопросом - не то менее минуты, не то несколько оных или даже с десяток - стервятник открыл глаза и, шевельнув крыльями, пока еще медленно скользнул вверх по воздуху, словно выныривая из воды. Воды теплого спокойного моря, сказал бы он с уверенностью, несмотря на свистящий мимо по-осеннему холодный воздух. Еще несколько секунд, совсем недолгих, плыл по невидимому воздушному течению, неохотно расставаясь с только что пережитыми ощущениями и мыслями; потом моргнул, хотя явно не особо в этом нуждался, и, повернув слегка крылья, оттолкнулся ими от воздуха и унесся в сторону наперерез рекам несущегося прочь ветра.
Разумеется, тоже не излишне быстро и ни на мгновение не ударяясь в совершенно ненужный и идиотский сейчас риск - напротив, даже снижаясь, пусть и крайне медленно. К Альмалексии. По широкой и пологой, далеко обходящей город дуге, но как раньше, так и сейчас оборотню все еще хотелось взглянуть на столицу сверху. Не то исследовательское, не то покорительское желание, а, может, и то и другое вместе. Но, раз все равно он оказался сейчас здесь, почему бы его не исполнить?
Вроде постепенно и неторопливо, но безмерно быстро по меркам пешего путешественника, город приближался. Казавшийся совсем недавно с земли почти сплошным светящимся пятном, отсюда он давно уже выглядел совершенно иначе, напоминая крайне странную совершенную карту. Сияние, издали смахивавшее на огонь, разделилось сначала на отдельные линии, расчерчивающие собой черноту в нескольких сотнях шагов внизу, а потом и просто на огни. Улицы, утопающие то в свете, то во тьме, площади, здания - прекрасно видимые, выглядящие странно приземистыми и миниатюрными. Люди. Пусть и куда меньше, чем днем. Те, кто бродит ночами. Пожилой человек, имперец, цветастая одежда. Узоры. Разукрашенная столь же дешево, сколь дешевую за нее запросили цену, можно было бы сказать. Но не сейчас. Сейчас уже просто от одной такой формулировки Раккан был слишком далек. Компания серокожих, бредут по улице. Шатаясь. Девушка выглядывает в окно. Стража. Там живые, и там, и там... даже странно, насколько слепые и близорукие, как слабо и недалеко видят. Так, что почти захотелось рассмеяться, если можно так назвать звуки, должные вырваться при этом из горла.
Смеяться стервятник, правда, не стал. Вместо этого поднялся очередным ударом крыльев чуть выше, бросил еще раз взгляд на дышущее теплом и шумом великолепие внизу и, развернувшись, скользнул обратно по прежней дуге, завершая ее и разворачиваясь в сторону нужных поля и леса. Пронесся над темными пятнами травы, более серыми в звездном свете, чем могли бы быть, миновал, снижаясь, пробирающиеся по земле дороги, развернулся над лесом и спустился вниз, в нужный участок быстро приблизившейся земли.
Довольно непривычной даже после столь короткого полета, следует заметить. Оборотень заметил, потоптавшись на неровной сырой почве и снова привыкая к ощущению тверди под лапами. Но уже нужно, чтобы под ногами.
Он остановился, давая лисице отвязаться и спокойно спрыгнуть на землю - и только потом превратился обратно. Согнулся пополам и, стремительно уменьшаясь в размерах, будто сложился из зверя в человека. Полупрозрачная бахрома, до состояния который истаяли перья, прежде чем исчезнуть вовсе, разделившийся на отдельные зубы клюв, видимый еще несколько мгновений, пока не сменился обычными челюстями и не скрылся под кожей, еще несколько бросившихся в глаза деталей разной степени странности - и на месте стервятника уже стоит, поднявшись с земли и выпрямившись, человек. Стоял он, впрочем, недолго, лишь пока не перестала выворачиваться из-под ног земля, и, выпутываясь на ходу из тех веревочных петель, что еще не свалились сами, устремился к собственным вещам. Было бы проще, подойти он еще в звериной форме ближе, но не сообразил; впрочем, расстояние это было все равно несущественным, и сказать иначе было бы не просто преувеличением, но ложью. Оделся, завершающим штрихом к этому повесил через плечо сумку, развязал узлы на веревке и смотал ее кольцом; и, вернувшись обратно и подойдя к Даэглин, протянул ей.
-
И чего же в нас больше? В тех, кто не трясется в ужасе от осознания власти этого старого негодяя Гирцина, а принимает его непрошеный подарочек? Меры ли и люди мы, или звери? Кажется, настоящий облик для нас, для тех, кто не испугался и посмел принять - звериный, а остальное - всего лишь маскировка, и неважно, что родились мы другими. А вот что под ним... тут не так все просто, верно? Почему все никогда не бывает просто?... О...
- О...
Пригревшаяся и было задремавшая на спине эльфийка почувствовала движение крыльев. Ее пернатый "конь" медленно двинулся с "места". Она вскрикнула при первом же маневре. И только потом поняла его намерение. Он летит... к городу? По спине пробежал холодок. Риск, риск, но... Ну и что она может сделать? С ним не поговоришь, а останавливать силой существо, на спине которого ты сидишь во многих футах над землей... Одно можно было утверждать точно - это и правда будет интересно. Наверняка даже захватывающе.
Город приближался. Стервятник оказался куда осторожнее, (несмотря на птичьи мозги - пошутила более ехидная часть сознания), и девушка слегка успокоилась, сосредоточившись на зрелище. А посмотреть было на что.
Конечно, Даэглин не обладала таким орлиным зрением и не могла увидеть столько деталей, зато и полет ей был в новинку. И быстро оборачивающийся вокруг себя, сонный, но искрящий огнями город произвел свою законную долю впечатлений. Дух захватило и голова закружилась, девушка плотнее схватилась за плечи Раккана, тот же, кажется, не возражал. Видимо, он и сам был слишком поглощен созерцанием.
Огромная птица вновь скользнула прочь от города, пролетая над полями в сторону того же леска. Удивительно, но кажется он собирается найти нужное место. Как? Непонятно. Даэглин могла видеть в темноте, но не на таких расстояниях. Снижается, летит в каких-то десятках футов над землей... смотри-ка, вон какие-то пятна на траве. Сумка... нашел... Стервятник приземлился.
Девушка потратила несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями. Уххх... это было нечто, куда больше, чем она могла надеяться. Но, кажется он что-то ждет? Ах да, она же сидит у него на спине. Виновато улыбнувшись, что, естественно, было ее спутнику совершенно незаметно, эльфийка, повозившись с веревкой на поясе, спрыгнула на землю, при этом постаравшись не давить на бока оборотня босыми ногами.
Сразу обернувшись, она поняла - превращается обратно. Дага, обойдя оборотня, внимательно глядела ему в "лицо". Наверное, зря. Ожидаемо, но зрелище превращения одного существа в другое, настолько на него не похожее, было откровенно жутким, и захотелось отвернуться. Привычные лисы все же... как-то ближе к людям. Но это жутковатое зрелище движения переменчивых плоти и костей все же зачаровало эльфийку достаточно, чтобы она не могла отвести глаз.
Уффф... превратился. Теперь это позади. Девушка подождала, пока стервятник придет в себя, а глаза сами скользнули ниже, с лица.
Надо же, а он, оказывается, совсем недурен собой, и неплохо сложен. И не идиотская гора мускулатуры, которые так любили помахивать бицепсами у нее перед носом. Раньше это от эльфийки ускользало, даже когда она залечивала его раны и устраивала спектакль перед носом посетителей-полуночников "Пьяного Утеса". Не до того было, как то, совершенно.
Раккан, выпутавшись из веревки, начал одеваться, и Дага, даже и не подумав ни на фунт смутиться даже после того, как он заметил наблюдение за ним, снова подняла взгляд к его лицу. Протягивает ей веревку... да, это же ее веревка. Девушка, кивнув, протянула руку, но не взяла веревку, а положила ладонь на его сжатый с веревкой посредине кулак.
- Спасибо вам... тебе... Раккан. Надо же, у меня нет слов, чтобы это описать. Это было...
Она улыбнулась и только покачала головой.
-
- Спасибо вам... тебе... Раккан.
Пусть земля под ногами уже не раскачивалась и глаза перестали моргать и щуриться в отчаянной попытке вернуть зрению прежнюю остроту - голос эльфийки все еще был слышен иначе, чем обычно. Неожиданно ясный, наделенный значением такой глубины, которая еще совсем недавно казалась и являлась непостижимой. Звериные ощущения всегда отпускают гораздо дольше человеческих, держатся прочнее, не желают уступать. Проще, грубее, ярче. Ничего удивительного.
- ... надо же, у меня нет слов, чтобы это описать...
Нет, это даже не последние следы превращения - тут он ошибся. Всего лишь удивление тем, сколь велика разница между двумя доступными ему способами восприятия мира. Или не лишь.
... любопытно, сколь поэтично-созерцательского свойства мысли приходят порой в голову - казалось, по всем законам здравого смысла именно их там и не должно было бы быть. В конечном счете, он немногим лучше Сакры.
- Рад, что понравилось, - честно заверил он, не опуская руки, - я не был уверен, может ли это показаться приятным с позиции всадника.
Да нет, зря это он так. Сакра и отреагировал бы, и вел себя совершенно иначе, если бы вовсе не накатил на него один из приступов неожиданной скромности... нет, недостойно так о нем думать, даже если бы он и не оскорбился. И думать хотелось сейчас вовсе не о своих воспоминаниях.
Сам оборотень этого, скорее всего, не заметил и значения не придал, но в ответ на слова Даэглин улыбнулся и сам; впрочем, в его случае это скорее смахивало на полуулыбку, кажущуюся не то задумчивой, не то даже отчасти неверящей - быть может, благодаря взгляду, в котором все еще читалось невольное удивление. Странно. Крайне странно, от самого начала и вплоть до текущих ныне мгновений - пожалуй, лучшая характеристика...
А ветер тут, кстати, после своего небесного сородича почти теплый. Спокойный. Правда, этого хватает, чтобы волосы непривычно и оттого еще более неприятно лезли в глаза.
- Кстати, - заметил стервятник и с беззлобной иронией добавил, - помнишь, ты говорила про обмен - не поможешь с прической?
-
Упс. А он случайно не по делу с красивым трупиком в парке пришел? Да даже не случайно, а точно. И что ему сказать? Если расскажу все, то конец оборотню, а с ним лучше не связываться. Ой-ой-ой, а время-то течет, а следователь все больше и больше меня подозревает... Мда, надо что-то быстро наплести ему. Сам этот следователь, кстати, оказался данмером, что вполне обыденно для Морнхольда.
- Да, здравствуйте. Нет, спал. Удивительно, не правда ли? И мог бы поспать еще некоторое время. Но, ладно, неважно. Но вы отчасти правы, так как перед самым началом ночи я вышел погулять. Знаете, как приятен ночной воздух?
А маг, не теряя времени, решил присесть на свое удобное лежбище. Так, можно рассказать, что прогуливаясь по парку, я обнаружил труп и услышал какие-то звуки сбоку, и пошел посмотреть, кто же их издает. И никого не нашел, после чего, боясь, что меня увидят и начнут подозревать в этом всём, побежал в сторону "Утеса". Надеюсь, что поверит, хотя история и плохо придумана.
- И, думаю, вы не против, если я слегка перекушу - сказал эльсвейрец, залезая под кровать в поисках запихнутой туда сумки, которая довольно быстро нашлась и оказалась уже не под, а рядом с кроватью. Маленькая лепешка, которую кот достал, оказалась отчасти покрыта плесенью, так что он принялся аккуратно убирать ее когтями.
-
Прическу?!
Как ранее, искренне предлагая какую-либо помощь взамен, так и теперь, искренне благодаря за незабываемые впечатления, девушка вряд ли предполагала услышать именно это. Или вообще что-то подобное. Ее глаза заметно округлились, недоуменно вперившись в лицо мужчины.
Прическу? Серьезно? Хммм...
Она нахмурилась, внимательно рассматривая Раккана. На самом деле, если подумать, то это имело смысл, ведь превращение и правда превращает все усилия по приданию волосам определенного положения в пшик. Но вот только... почему-то она была уверена. что его волосы также и выглядели непосредственно перед превращением. Ну да, длинные, черные, прямые, что еще? Вроде бы даже уверена, страх вполне способствует хорошей памяти. Хотя... хотя надо признать, звериного зрения все же недостаточно, чтобы в том полумраке четко различать детали чего-то черного. Вроде бы он не был таким же растрепанным. И вроде бы волосы были... прядями, что ли. О.
Косички.
Да, такие, довольно длинные, а, главное, тонкие. А еще у этих зараз-редгардов удивительно густые волосы. И правда, достойный обмен за это волшебное путешествие.
Да хватит. Наоборот, это должно быть... приятно, что ли? Интересно, после превращения волосы у него на ощупь такие же, как перья? Нет, не надо тянуть загребущие ручонки, веди себя прилично!
Даэглин улыбнулась.
- Хорошо. Наверное, для этого лучше вернуться в гостиницу?
-
/Итого, Макс выбыл, так что Дрерала приведется повести мне.
Assuming direct control.
----
- Наверное, для этого лучше вернуться в гостиницу?
Город призывно мигал расплывчатыми огнями - даже на ночь не гасят, скоты. А дикая природа вокруг, напротив, по прежнему дышала тишиной, темнотой и покоем, обещая мир и безопасность.
Но обители скотов определенно проигрывала.
- Определенно, - подтвердил Раккан, переводя взгляд обратно с Альмалексии на лисицу, и, вручив ей все-таки веревку, шагнул в направлении столицы.
- ... знаете, как приятен ночной воздух?
- О, наслышан, - как можно более приятным голосом заверил Дрерал, обращая вновь все внимание с комнаты к собеседнику. Не рискуя садиться, прислонился к стене аккурат посередине между дверью и окном, глядя нарочито невнимательно - отреагирует ли? Заметит? А кот тем временем полез есть, явно ничуть не смущенный наличием в комнате гостя. Выудил плесневелую лепешку и принялся бережно собирать с нее когтями клочья плесени. Издевается, что ли?
Наспех застеленная кровать, вместе с тем - мятая, слежавшаяся роба. Нет, это не потому, что он за ней не следит - хотя и не следит, конечно, тоже, - это оттого, что он прямиком в ней и завалился спать. Только что. А почему? И почему тогда столь долгое время вставал и собирался, держа визитера за дверью?
Субъектов, чья личность громче вопила о несомненной причастности к преступлению, Алас не встречал за всю свою жизнь.
- Конечно, перекусите, - согласился следователь спокойно, - мне это ничуть не мешает. Но, надеюсь, и вам это не помешает ответить на несколько вопросов. Видите ли, вы, быть может, способны оказать мне неоценимую помощь в расследовании свежайшего, чудовищного преступления - за щедрое вознаграждение, безусловно. - Он замолчал ненадолго, наблюдая за реакцией хаджита, и добавил негромко: - вам ведь известно, что я имею в виду?
Как и прежде, ворота сумасбродной бессонной столицы были открыты; как и прежде, перед ним стояла медленно продвигающаяся череда телег и фургонов, ожидая проверки, пусть куда меньшая, нежели днем.
Но, в отличие от того, что было прежде, гостевой квартал был необычайно тих, и за этой тишиной чувствовалось еле сдерживаемое напряжение.
Редкие тени прохожих слонялись по улице - ни одного в одиночку, ни одного просто бесцельно гуляющего. Побыстрее прошмыгнуть от дома к плотно затворенным дверям нужного заведения, порой - от заведения к заведению, и тут же пропасть внутри.
И самое неприятное - что еще два часа назад, по дороге к воротам, такого не было.
Мысли о прекрасном вылетели из головы, как листья под порывом ветра, возвращая разум в гораздо более знакомое состояние тревоги. Что бы здесь ни произошло, но произошло оно стремительно, мигом охватив весь квартал. Явно не прямому распоряжению, иначе едва ли осталась снаружи хоть какая живая душа, помимо стражи; да и стражи должно было бы быть не в пример больше. Страх. Обычный страх, еще на паника, но настороженность и напряженность. Едва ли оттого, что случилось нечто новое - откуда бы быть тогда такой всеобщей осведомленности и вместе с тем относительному спокойствию? Следовательно, успело добраться сюда и стать широко известным нечто старое...
... да нет, не стали бы они так дергаться с одного трупа, здесь каждую ночь кого-то режут...
Так стервятник подумал, но сам не особо поверил собственным размышлениям. И, замедлив шаг и нервно шаря взглядам по сторонам, полюбопытствовал вполголоса у эльфийки:
- Ну что, в гостиницу пойдем?
Он бы сам, пожалуй, предпочел отсюда убраться, как можно быстрее и дальше - во избежание.
Но нынче, все-таки, был не один.
-
Дага встревоженно оглядывалась по сторонам, даже не стараясь казаться спокойной. Не было особого смысла, поскольку, кажется, сейчас это было бы наименее подозрительным поведением. Она даже взяла Раккана под руку, стиснув ее, как испуганная дебютантка. Впрочем, тому было известно, что это далеко не испуг.
- Ну что, в гостиницу пойдем?
Нет-нет, только не сейчас.
- Нет. Вначале нужно кое-что обсудить. Важно.
Девушка настойчиво, хотя и потихоньку, повела оборотня вперед. Обыскивая улицу взглядом, она свернула в переулок, когда никто не смотрел. Еще один поворот, и еще, пока они не оказались в темном тупичке, где их никто не мог видеть.
- Послушай, - начала она и замолчала, собираясь с мыслями, - послушай, то, из-за чего все они ходят на цыпочках... ты же понимаешь, что это? Никакое обычное убийство так их бы не напугало, а вот когда труп кое-кто ел... ну ты же понимаешь, да?
Она покачала головой, опустив взгляд.
- Тот маг меня видел. И у него вряд ли хватит ума не заинтересовать стражу. А значит, и они узнают, что я там была. Конечно, подозревать и меня, и его в этом будет смешно. Однако несомненно, что нас обоих будут допрашивать. И несомненно, что и тебя видели со мной, поэтому, если они решат, что я лгу, то могут допросить и тебя. Нужно... нужно договориться, что мы делали в ту ночь, на всякий случай. Лучше будет, если мы "будем знакомы" раньше, никто не поверит, что женщина, только что подвергшаяся нападению чудовища, тут же как ни в чем не бывало заводит знакомства, никакого отношения к нападению не имеющие.
Дага задумалась, наморщив лоб.
- Мммм... мммм... допустим, в парке я ждала тебя, но ты не так туда и не добрался, потому что... потому что... - эльфийка указала пальцем на левое плечо редгарда, где под рубашкой скрывался свежий шрам, - потому что на тебя напали грабители и ты был ранен. Так, что дальше?...
-
Хвала Алкошу, на лепешке было сравнительно немного плесени, так что бравый кот после быстрого и сосредоточенного процесса по её, плесени, удаления, откусил довольно кусок приличный кусок хлебобулочного изделия. Ошмётки с весьма и весьма неаппетитной зеленой бахромой лежали совсем рядом, на кровати, что могло чуточку смутить многоуважаемого стража порядка, но для самого мага это не имело никакого значения. А сам кот, вовсю наслаждаясь неповторимым букетом вкусов залежавшейся лепешки, обдумывал, как бы получше выкрутиться из этой непростой ситуации. Каджит до сих пор не мог себе простить, что лишил бедного голодного монстра вкусного позднего ужина, несмотря на прекрасный голос упомянутого ужина. Моральная дилемма. Нет-нет, данмерку тоже было жалко, но чудище вызывало сочувствие в большей степени.
Пожалуй, лучше вернемся к другой, более сложной моральной дилемме. Врать или не врать - вот в чём вопрос. Но эльсвейрец был не так прост и выбрал нечто среднее между этими двумя доступными и простыми вариантами.
- Вы, вероятнее всего, имеете в виду труп в парке? Видел вчера, когда гулял, неприятное зрелище, чуть не вытошнило.-, в этот момент кот повернулся лицом, полным первобытного страха и ужаса, к стражнику и продолжил свою реплику:
- Но самое страшное было рядом, в кустах. Когда я решил поскорей убраться куда подальше, из упомянутых мною кустов раздалось шипение. Нет, каджиты так не шипят, я точно знаю. Как только я его услышал, то сразу кинулся бежать, скорее, куда подальше от этого проклятого парка. Побежал в город, чуть не потерялся, но мне очень повезло, в итоге я вернулся в эту таверну, а чудище меня не догнало. И хвала Алкошу.
Т'Сава откусил еще один кусок лепёшки, на этот раз гораздо меньший, а затем обсмотрел всю комнату нервным бегающим взглядом, и только потом, успокоившись, стал буравить взглядом стену.
-
С явной досадой и слабо различимой виной стервятник выслушал предложение лисицы, не отрывая взгляда от пустой открытой улицы за ее спиной. Неожиданно для самого себя, он встревожился куда больше, чем ожидал - быть может, виной тому было недавнее превращение, - и это ясно было видно со стороны. Во взгляде, шарящем по ровной стене домов, оконным стеклам и небу и скачущем от одного к другому; в непроизвольном подергивании мышц лица, норовящих растянуться в оскал. На упоминании о грабителях им это все-таки удалось, и оборотень наконец опомнился, приняв поспешно как можно более хладнокровный спокойный вид. Как нельзя более вовремя, поскольку именно тут эльфийка замолчала, и слова свои закончила вопросом.
Значит, ранен. Потерял сознание, очнулся, на плече рана, кругом никого, в карманах не осталось ни дрейка - нет, все-таки эта версия немыслимо раздражает, но невовремя, крайне невовремя... поплелся в парк, услышал издали шум, ринулся бежать - а там уже никого и толпа... да, уже должно быть никого и толпа. И хорошо бы соврать, что подбежал расспрашивать, но нельзя, нельзя... значит, не подходил. А почему? Ведь не поверят...
Хорошо бы знать, что там было после. Если все оцепили и никого не пускали, то все понятно, но для этого надо знать, что и как...
А вот, точно. Пришел в себя уже намного позже, понял, что опоздал и добраться не успею, устремился туда, где договорились в таком случае встретиться. Еще бы лицо при этом убедительное сделать, но тут даже косой научится, если к стенке припрут...
- А дальше мы договорились, если что, встречаться... положим, на той самой площади, где ты меня нашла. На случай, если кто нас там видел. Меня эти твои разбойники оглушили, так что, очнувшись, я сразу пополз туда, поскольку в парк опаздывал. Оттуда же потом и свернули к гостинице. А ты, допустим, еще раньше бросилась туда же, поскольку боялась допроса. Или что ты сказала тому уроду, который меня прогнал?
- Вы, вероятнее всего, имеете в виду труп в парке?
Не отрицает, гляди-ка. Это уже интереснее, Дрерал ждал сразу полного отрицания всего и вся. А это уже интереснее, значит, собрался хитрить. Чует за собой вину? Нарочно разыгрывал простачка?
- ... видел вчера, когда гулял...
И с этим согласился, значит, точно что-то плетет...
Ну, конечно, если виновен, с великим неудовольствием осадил себя Алас, поняв, что вместо подозрительности давно уже руководствуется предвзятостью. Успокоился, с гораздо более искренней расслабленностью прислонился к стене, упершись лопатками в прохладный шлифованный камень. Еще пока нельзя спешить с выводами, еще слишком рано...
- ... но самое страшное было рядом, в кустах... шипение... как только я его услышал, то сразу кинулся бежать...
А вот теперь - в самый раз. Не случайно он чувствовал, не случайно сразу понял, что это верный след, в таких вещах нельзя ошибаться, это сродни провидению.
- ... в итоге я вернулся в эту таверну, а чудище меня не догнало. И хвала Алкошу.
- То есть не стали проверять, что это было, я вас верно понимаю? Не стали ждать, и как только услышали это... шипение, так сразу кинулись прочь из парка? И ничего подозрительного или странного более кругом не видели?
Нет, едва ли он убийца. Возможно, конечно, что психопат или кто похлеще, возможно - но вовсе не похоже. Скорее, неудавшийся мародер или случайный свидетель. Но вот насколько ценными сведениями он успел запастись - вот это вопрос открытый... иные и от последней ерунды так нервничали, так старались выкрутиться или смолчать, что хватило бы на десяток отборных преступников...
-
Волнуется. Дага нахмурилась. Нет, волноваться - это не страшно, даже естественно и полезно в данном случае, уж причину для волнения можно всегда легко придумать, мало ли у человека может быть постыдных секретов, следствию нисколько не интересных. Вот только звериное волнение, в отличие от человеческого, наоборот, сильно рискует погубить. Она мягко положила руки на плечи оборотню, слегка поглаживая в попытке успокоить, примерно также, как не так давно, непосредственно до полета, его звериной половине. А жаль, что перышек больше нет.
- Ну, не стоит беспокоиться раньше времени, - она ободряюще улыбнулась, - это всего лишь вероятность. Просто если мы не будем готовы, то тебя, вполне возможно, раскроют, так или иначе... - эльфийка привстала на цыпочки, приближая губы к уху Раккана, и продолжила шепотом, - ...как убийцу или как чудовище.
Она отстранилась, рассматривая его. Нахмурилась и, что-то обдумывая, взялась за подбородок пальцами. Затем задумчиво кивнула.
- Пожалуй, такая версия произошедшего с нашей стороны будет достаточно правдоподобной. Осталось только продумать, а что вообще мы собирались делать посреди ночи в пустынном парке города, который не слишком славится безопасностью, да еще и будучи оба иностранцами. Даже если я скажу правду, что просто гуляла... ну в смысле, частичную правду в варианте, что гуляли мы оба, ни один следователь, даже самый доверчивый, мне не поверит. И остаются только дела, которые мы бы... хотели скрыть, верно? Причем что-то, следователю принципиально неинтересное.
Эльфийка опустила голову и прошла перед стервятником несколько шагов на месте, вправо-влево. Остановилась.
- Как ты думаешь, двойной обман не будет слишком в нашем положении? Под одной причиной, скрываемой кое-как, другая, скрытая более тщательно? И обе... ненастоящие?
Лисица почувствовала необходимость объяснить на примере.
- Ну вот допустим мы с тобой на первый взгляд - любовники помимо воли наших семей, сбежавшие от них подальше. В парк собирались на свидание, ну и не только свидание, все же там было достаточно тепло. Наши семьи все еще могут до нас добраться, отсюда и секретность. Сообщать это надо весьма неохотно, но все же без особого давления. Вторая "маска" - на самом деле мы контрабандисты и свидание изображали для прикрытия своей деятельности. Контрабанда, естественно, двемерская. Впрочем, ничего-то мы сделать и украсть не успели, поскольку наш подельник, которого должен был привести ты, пырнул тебя по пути ножом и убежал с деньгами, а "товара" мы даже не видели. И это надо скрывать изо всех сил, но все же в конце концов "проболтаться". Такая контрабанда здесь серьезно наказуема, и, возможно, даже следователь совершенно другого дела заинтересовался бы ей... да вот только никакого состава преступления с нашей стороны нет и контрабандисты мы неудавшиеся. Что думаешь? Правдоподобно?
Тут Дага что-то вспомнила.
- А, маг? Да ничего я ему не говорила, поблагодарила и все. И посоветовала не ошиваться там, чтобы не попасться в лапы страже. К этому трудно придраться, ни у кого, как правило, нет желания связываться со стражниками, что у преступников, что у свидетелей, что у жертв. Все же они, особенно ординаторы, удивительно умеют расположить к себе людей.
-
- Ну, не стоит беспокоиться раньше времени...
"Я не беспокоюсь", машинально хотел ответить стервятник, но представил, как должно было выглядеть со стороны его собственное лицо, и слова сами запнулись в горле. Слова речи то смазывались, то снова проявлялись, обретая и теряя значимость. Раздосадованно скользнул взглядом по так и не проявившей никакой угрозы ночной пустоте и медленно перевел его на стоявшую совсем рядом лисицу - а ведь еще вчера в ее глазах горел, казалось, непримиримый ужас. Странно, сколь быстро он успел смениться совсем другими эмоциями.
- ... как убийцу или чудовище.
Нельзя сказать, чтобы эта была та фраза, которую хотелось бы услышать над самым ухом - зыбкое спокойствие колыхнулось и пошло отрезвляющей рябью. Ночь снова наполнилась сотнями шелестящих и смешивающихся звуков и шорохов, как проступают незаметные письмена под проявителем. Все верно. Надо искать выход. Да и лисица шагнула назад, задумавшись и оценивающе глядя.
- Осталось только продумать, а что вообще мы собирались делать посреди ночи в пустынном парке города...
Раккан не порывался преждевременно ни прерывать, ни отвечать на вопросы, выслушивая до конца; ближе к завершению описания взгляд его малость помрачнел, но недовольство он выражать не стал, прежде чем лисица довела свою мысль до конца, не забыв упомянуть и уже успевшего отойти на второй план колдуна. К ординаторам он не пойдет, и никто бы в своем уме не пошел, что верно, то верно - вот если он решит пуститься на розыски сам... вряд ли, впрочем. Вряд ли. Это привлечет к нему чрезмерную долю ненужного внимания, он должен это понимать.
- Правдоподобно, - заметил стервятник, когда пришла очередь отвечать. - Весьма. Если нас не швырнут за решетку до разбирательства, может даже помочь... - он помолчал немного и, выпрямившись, с неохотой повторил: - может помочь. Ты станешь возвращаться в гостиницу?
-
Дага пожала плечами.
- Ну, я же пока ничего не сделала, зачем мне убегать и в случае чего как раз вызывать лишние подозрения? Хм... - она на секунду задумалась, - на самом деле в моем "положении жертвы" разумнее было бы как раз сидеть в гостинице и не высовываться, а не гулять по улицам, когда есть опасность нарваться на злобное чудовище, питающееся невинными девицами... но кто мог знать, что стража не сумеет удержать это в секрете и все так переполошатся...
Девушка уперла руки в боки, посмотрела в глаза спутнику и ободряюще улыбнулась.
- Ну же, выше нос. Не забывай, мы не преступники, а жертвы. И все уже позади. Идём. И правда лучше уже вернуться обратно. Мне еще возиться с твоей лохматой шевелюрой.
Она хихикнула.
-
- Не забывай, мы не преступники, а жертвы - мне еще возиться с твоей лохматой шевелюрой...
Улыбка получилась все также слишком нервной и резкой, но уже куда более расслабленной, нежели пару минут назад. Приняли более человеческое положение и мышцы, и облик стервятника сразу стал если и не полностью нормальным, то хотя бы привычным. Отвечать он, не имея ничего важного, что хотелось бы сказать, не стал. Не удержался, чтобы еще раз напоследок не оглядеться, и неторопливым спокойным шагом направился в сторону горящих вдалеке фонарей, стараясь не опережать эльфийку и не отставать от нее - незачем создавать впечатление, будто кто-то из них ведет другого.
Прямую дорогую обратно к таверне он помнил хорошо; окольные пути смутно, но сейчас пробираться куда-то переулками и тенями было только опаснее. Тем более что на улице почти каждый теперь смахивал если не на преступника, то на свидетеля или укрывателя точно - нервные, как и десяток минут назад, озирающиеся спешащие фигуры. Казалось, их количество даже убавилось в сравнении с недавним, зато прибавилось патрулей. Озаренные предупреждающим светом факелов, в доспехах, блестящих, как змеиная шкура, они встречались тут и там, иногда стоя на месте и что-то сторожа, иногда мрачно и четко маршируя по улицам. Несколько раз они провожали пару оборотней внимательными, порой подозрительными, порой почти ненавидящими взглядами, но останавливать не стали ни разу. Казалось, они ждали чего-то другого, не желая отвлекаться - не то нужного лица, не то распоряжения. Повсюду, торжествуя на опустевших улицах и окончательно потеряв всякий страх перед людьми, косяками сновали здоровенные черные крысы, и на каждом шагу в тело впивались десятки их выжидающих взглядов. Неподалеку от гостиницы, занимая собой проулок, стоял очередной патруль королевской стражи, не двигаясь с места - он, впрочем, успокоил своим присутствием едва ли не сильнее, чем встревожила бы пустая улица.
Капитан - судя по красному блеску в прорезях забрала, данмер - прошелся по новоприбывшим оценивающим взглядом, но делать ничего не стал и медленно отвернулся. Уже только на середине улице показалось, что в спину уставился ненадолго и исчез чей-то взгляд - горячо захотелось развернуться перед самыми дверьми и убраться как можно быстрее прочь, но этого делать не стоило точно.
Внутри, в обеденном зале, набился народ - судя по всему, постояльцы, не рискующие выйти наружу. Велись негромкие разговоры, стучала посуда, кто-то со скрипом передвинул стул, кто-то громким шепотом с кем-то спорил. Музыки не было. Некоторые обернулись на шум открывшейся двери, кто-то только скользнул по вошедшим взглядом, но почти все быстро утратили интерес. Легкое удивление и радость обозначились на лице данмера лет шестидесяти, явно успевшего запомнить и узнавшего Даэглин; Хлату, безмолвно наблюдающий за залом поверх пустой ныне стойки, тоже ее заметил, улыбнулся вроде довольно, но неприятно задумчиво, и отвел взгляд в сторону.
- ... вот, - донесся до стороны чей-то мрачный сытый шепот, - так что на улицах я разгуливать бы не советовал. Ты не гляди, что всюду стража, эта стража тебя же первым и рада хватать, они просто последнего распоряжения ждут. Если так уж неймется, иди на дальний край города и там ищи отходящую повозку или караван. Правда, не возьмет тебя никто, на кой им сейчас одиночки подозрительные сдались...
Шепот угас и сменился неровным лязганьем ножа по тарелке.
Раккан обернулся к Даэглин и самую малость вопросительно приподнял брови - идем?
-
Эльфийка, до этого спокойно шедшая рядом и не посягавшая на личное пространство, успела схватить Раккана за руку еще за пару улиц от таверны, сжав обеими ладонями, как испуганная маленькая девочка руку пришедшего на помощь отца. Приближаясь к патрулям, она испуганно вертела головой, хотя вблизи стражи на лице девушки явственно читалось облегчение. Вроде бы и наигранное, по идее, но смотрелось весьма правдоподобно. Честно говоря, сторонний внимательный наблюдатель мог бы поклясться, что девушка слегка дрожит и шарахается от любой игры теней в темных углах, но совершенно очевидно расслабляется в присутствии стражи, каким бы угрожающим оно ни было.
Завидев таверну, Дага робко улыбнулась и слабым, дрожащим голоском произнесла:
- Ох... ну наконец-то.
Тихонько так... но кто-то стоящий в проулке мог и услышать.
Двери в таверну распахнулись, впустив парочку хищников, затаившихся в овечьих шкурках, и оба они остановились, оглядывая результат удивительной популярности, которые испытывают по вечерам таверны всех городов, в которых опасно ходить по улицам. Если Раккан и собирался куда-то двигаться, то не успел, поскольку эльфийкины руки обхватили его за талию (причем сомкнувшиеся ладошки не постеснялись оказаться чуть ниже таковой), а лицо во главе с носом беспомощно уткнулось ему в грудь. Кажется, она даже всхлипнула.
- Мне было очень страшно, - Даэглин подняла затравленные испуганные глаза, - давай больше не будем выходить наружу. Я бы вообще не решилась, если бы не стража.
На его безмолвный вопрос она только беспомощно-послушно закивала головой, мол, как скажешь.
-
- Давай больше не будем выходить наружу...
- Конечно, - поддержал Раккан, придавая голосу как можно больше наивной, но воинственной решимости. Прижал к себе эльфийку с безукоризненным стремлением защитить и оберечь, ненязчиво и неспешно соскальзывая пальцами вниз по ее спине, приподнял голову и исподлобья ответил тревожным ясным взглядом на чей-то случайный, любопытствующий - его владелец быстро перевел внимание на что-то посторонее с выражением невинной скуки на лице. Сколько дней ни проходит, все по-прежнему оборотня задевают и заставляют нервничать чужие взгляды. Кажется, будто за ними непременно кроется излишнее, грозящее смертельной опасностью знание - что не может у них быть никаких других истинны причин.
Наполовину разжав объятия, Раккан шагнул по направлению к лестнице, ведя Даэглин рядом; вдвоем они миновали крайний ряд столиков, обогнули вдоль стены зал и исчезли в падающей из лестничного проема глубокой тени. От пары-тройки неподдельно уважительных и сочувственных взглядов, скользнувших вслед, от собственных недавних слов и жестов разбирал тихий, нездоровый смех - но наконец вокруг воцарилась темнота жилых коридоров, и он уступил место тревожной довольной внимательности.
Вопреки ярким огням первого этажа, приглушенные на ночь светильники слабо теплились за узорчатым стеклом; их света не хватало на то, чтобы разогнать ночную темноту, и он просто окрашивал ее в желтый. Звуки голосов и шума долетали снизу, заглушенные и смазанные материалом и расстоянием, и кто-то ворочался и злился за черными плоскостями дверей. Что хорошо. Раккан не любил тишину - на его памяти она, как правило, означала опасность.
Что же касается опасности, то остаться в городе было наиболее правильным решением - хорошо, что тревога не помешала его принять. Покидать Морнхолд в одиночку, пешком отправляясь до ближайшего селения, обещает куда большие неприятности, нежели попытка затеряться среди многих тысяч столичных жителей. Вот с таверной, конечно, уже перебор, и немалый, но...
Не доходя нескольких шагов до своей комнаты, Раккан бесшумно замер и с десяток секунд во что-то вслушивался и вглядывался. Шагнул вперед, осторожно, медленно, снова остановился и снова чего-то ждал. Только потом, еще несколько раз резко обернувшись и пристально изучив тихий полумрак по сторонам, он вроде бы успокоился и отвернулся.
... но иногда можно рискнуть даже так.
Серые контуры обозначили замок, ключ и отворенную с их помощью дверь, бесшумно скользнувшую внутрь комнаты. Бледный свет проникал внутрь через окно, окрашивая скудно обставленное помещение в блеклые темные цвета. Теперь, однако, к обстановке прибавился водруженный в угол приземистый столик, на котором темнела масляная лампа и горсть лучин. Под чашей, в специально отведенной полости, слабо дышали красным угли; на опущенной в них лучине быстро заиграл и разросся огонек, и чуть больше времени потребовалось на то, чтобы зажечь опущенный в разогретое масло фитиль. Медленно набирающий силу золотистый свет залил номер.
- Конечно, это не самое богатое место в Морнхолде, - подтвердил очевидное Раккан, оборачиваясь к Даэглин, - но в настоящее время - одно из наиболее интересных. Желание равноценного обмена не пропало?
-
Даэглин молча улыбнулась, обыскивая взглядом комнату. Ее действия перестали казаться подозрительными, как только она объяснила, что искала - расческу. Вырыв искомое из спасенной ею из страшного темного парка редгардовой сумы, она велела Раккану сесть не стул и сидеть спокойно. Расческа пробежалась по волосам.
- Наверное, большая морока с этими косичками? Часто приходится переделывать? - она лукаво улыбнулась, - я вот, например, стараюсь не мучиться со сложными прическами, которые могут вдруг взять и пойти насмарку. А уж как жаль дорогую и красивую одежду... а порванные ожерелья... - сокрушенный вздох.
Расческа продолжает, сверху-вниз.
- Кстати, из-за тебя я загубила любимую рубашку, хорошо еще сапоги и... "фамильные драгоценности" уцелели, - на этот раз девушка хихикнула. "Фамильные драгоценности" было произнесено с заметной иронией в голосе.
Эльфийка отделила пряди на макушке, на краю лба, и деловито стала заплетать первую из косичек. Плотно, но старалась слишком не затягивать. Пальцы ее оказались ловкими и осторожными, и разлохмаченная ветром Ракканова шевелюра не слишком страдала от внезапных дергающих прядей. Да и расческой девушка постаралась как следует.
Готовая косичка, аккуратно перетянутая почти на самом кончике узелком, упала ему на лицо, свесившись вдоль виска.
- Между прочим, эти люди, внизу и снаружи... они тебя не беспокоят? - голос девушки изменился, она даже нахмурилась, но стервятник этого видеть не мог, - у меня было такое чувство, что за мной вполне целеустремленно наблюдали... и я уверена, что не принадлежу к тем мнительным девицам, которым что-то кажется.
Еще одна косичка оказалась по соседству с первой.
-
Неподвижно сидя, стервятник слушал доносящийся сверху голос Даэглин. На порыжевшей от света лампы противоположной стене дрожали неровные тени, и это, пожалуй, было единственным зрелищем, которое Раккан мог сейчас наблюдать, но в настоящий момент это вполне устраивало. Вслух он не отвечал, не желая помешать лишним движением, передавая эмоции и показывая свое внимание лишь выражением лица, в кои-то веки успокоившимся. Под наполовину опущенными веками стали виднеться взгляду смутные картины, в основе своей подлинные и щедро дополненные воображением и несовершенной человеческой памятью - как совсем старые, яркими обрывками выступая из моря смазавшихся деталей, так и относительно новые, слабо пробуждая подобие еще не успевших забыться ощущений. Потом по виску скользнула отпущенная косичка, возвращая чувство настоящего. Такого наконец-то приятного, перспективного настоящего...
- Между прочим, эти люди, внизу и снаружи... они тебя не беспокоят?
Хорошо знакомого настоящего.
- ... и я уверена, что не принадлежу к тем мнительным девицам, которым что-то кажется.
- Да, - согласился Раккан, подняв наверх взгляд и попытавшись задеть им хотя бы часть Даэглин, - мне тоже так показалось.
Не найдя особых успехов, взгляд скользнул в сторону, устремленный теперь на видимую долю окна, непроницаемо спокойную и черную.
- Впрочем, - добавил он чуть погодя, - если им удастся выйти на след, остаться тут будет одним из наиболее безобидных вариантов... а какие тут есть выходы наружу помимо главного?
-
Лисица улыбнулась знающей улыбкой, которую стервятник все равно у себя за спиной не смог увидеть. Пригладила уже заплетенные косички и аккуратными движениями расчески отобрала новую порцию прядей.
- Любопытно, что ты спросил об этом. Видимо, наш жизненный опыт не так уж отличается.
Она оглянулась на дверь, затем повернулась обратно и начала сплетать пряди.
- Окна не подойдут, даже среди ночи. Они выходят не на площадь, а на боковую улицу, но все равно в месте, которое отлично просматривается, к тому же чуть левее твоего окна стоит тот глазастый патруль, и думаю в ближайшие пару ночей это не изменится. Мое окно чуть глубже, и там можно было бы рискнуть в темноте, но в крайнем случае.
Пряди перекрещивались и перекрещивались.
- Крыша... крыша уже вариант получше. Туда ведет выход с коридора последнего этажа, запертый, но не слишком крепко. Вскрыть замок элементарно, в конце концов там нечего беречь от воров, а просто вышибить дверь даже я, пожалуй, смогу. С заднего края крыши можно перепрыгнуть на соседнее здание, если хорошо прыгаешь, и так далее. На крайний случай, если ты сможешь в темноте пробраться туда незамеченным и у тебя будет минутка на превращение, то ты можешь ей воспользоваться, только придется быть осторожным, чтобы не заметили и не расстреляли с площади. За таверной переулки, больших открытых пространств там почти нет.
Готовая косичка легко дернулась, когда пальцы лисицы затянули на ней узелок.
- Потом есть два задних выхода, с кухни и со второго этажа, он в этом коридоре, дальше. Дверь кухни запирается только на ночь, дверь в коридоре в основном закрыта, причем покрепче, чем дверь наверху, но опять же, сорвать ее с петель тебе будет несложно. И еще... для совсем отчаявшихся в кухне есть подсобное помещение со сливом в канализацию. Если снять решетку, то пролезть можно совершенно свободно, а вот ребятам в броне будет посложнее. К тому же при приземлении со своими железками они рискуют сразу утонуть в нечистотах.
Дага хихикнула. Чувствовалось, что особой любви к представителям власти она не испытывает. Затем она вздохнула.
- Жаль, конечно, что случилось это дурацкое недоразумение. Если бы мы не перестарались с паранойей и спокойно разобрались в происходящем сразу, то, конечно, спрятали бы труп и ничего не было бы. Но ничего не поделаешь, на будущее будем знать, раз уж пока что оно будет.
Дурацкие косички заняли приличную часть остатка ночи. Пока бедная девушка мучилась с ними, оборотни успели обсудить все возможные пути отхода, пути увиливания на допросе и спланировать все что только можно. Но наконец-то последняя косичка присоединилась к остальным. Даэглин размяла пальцы.
- Уфффф, все. Не устал сидеть?
Она обошла стервятника и оказалась перед ним, затем, нахмурившись, внезапно наклонилась к нему и... совершенно бесцеремонно расстегнула его рубашку. Впрочем, намерения лисицы тут же обозначились как вполне невинные - откинув рубашку с левой половины торса Раккана, девушка внимательно осмотрела место, где были раны и оставшийся на плече светлый шрам. Коснулась пальцем шрама и покачала головой.
- Кажется, мне достался какой-то особенный кинжал, единственный, шрамы от которого я не могу заживить магией. Ну, мне очень жаль. По крайней мере мужчину они украшают.
Улыбнулась, отступила и принялась критически осматривать оборотня.
- Скажи... а ты позвал меня только для того, чтобы "помочь с прической" и обсудить проблемы? Больше ни для чего?
Дага ожидает ответа. Ее спокойное, невинно-вопросительное лицо довольно непроницаемо.
-
- Скажи... а ты позвал меня только для того, чтобы "помочь с прической" и обсудить проблемы? Больше ни для чего?
- Да, - невозмутимо подтвердил Раккан, - иначе бы уже сказал иначе.
Дотлевающий огонь лампы все еще излучал угасающий свет, но оставляемые им тени стали самую малость бледнее, чем в середину ночи - небо все так же оставалось черным. Редкой остроты глаз смог бы заметить, как едва поблек его оттенок, и возможно, это удалось бы оборотню-лисице; зрению стервятника, пусть и в человеческой форме, смутно удавалось отличить темную дверь от лежащей на ней тени. Зато весьма точно он чувствовал приближение солнца, и взойти в полную силу оно обещало еще через относительно долгое время. Отсюда должно хватить на три раза бегом до городских ворот и обратно прямым путем.
Раккан поднялся на ноги, помотал головой, привычно убрал со лба сбившуюся плетеную прядь волос и добавил вдруг с интересом в голосе, переведя на Даэглин взгляд ненормально светлых глаз:
- Впрочем, если этот вариант тебе не нравится, его еще не поздно усовершенствовать.
Еще не имея однозначного позволения ли перейти к более решительным действиям, он протянул вперед руку и сам мягко шагнул следом за ней, вопросительно устремляя обращенную вверх раслабленную ладонь к шее эльфийки - привычка, пришедшая несколько лет назад, от которой стервятник намеревался избавиться, но позднее счел безвредной.
Недолгое время прошло, как снизу, сквозь пол, послышался грохот растворяемой двери, скрежет и звон обеденных столов, растаскиваемых по полу, костяной стук и поднявшийся шум.
/ну я же предупреждал, что будет немного -) зато с событиями!
-
Осторожен, как и всегда. Все правильно. Все эти обычные, простодушные остолопы, люди ли, меры ли, кто еще, по простоте душевной сочли бы присущую оборотням осторожность трусостью, мол, вы же такие грозные и сильные, ну и нечего вот прятаться по углам. Простые наивные люди. Они же и сами могли видеть, что с ними случается, с оборотнями "посмелее" (побеспечней... или поглупей... или позлее). Обычно мало кто из них доживает до костра. Нет, все эти "трусливые" оборотни вполне удовлетворены тем, что живут намного дольше, чем их простодушная добыча, и сталкиваются с опасностями, все же более соизмеримыми с их силами, чем озверевшая толпа. Это же вполне справедливо, нет? Кто может, тот добьется.
Впрочем, сейчас-то, на самом деле, бояться нечего. Эльфийка посмотрела на протянутую к ней руку и улыбнулась.
- Я не укушу, честное слово. Могу, но не буду. Правда.
Она только-только двинулась вперед, когда этот грохот превратил приятную слуху ночную почти тишину в пародийную какофонию. Стервятник, который ну никак не мог этот шум не слышать, вряд ли успел заметить. Заметить, как эльфийка, ойкнув, метнулась вперед и вцепилась руками в его талию. Полусознательно спряталась за ним, выглядывая из-за плеча в сторону двери.
- М-милостивая Азура... это еще что за напасть?! Это... это же не могут быть они? С таким-то гамом?
Она уставилась в глаза Раккану, взгляд у нее был ошеломленный. В глазах девушки мелькнуло что-то рыжевато-желтое.
-
- Это... это же не могут быть они? С таким-то гамом?
- Почему, - возразил стервятник неестественно спокойно и словно растерянно, подхватывая с пола сумку и стараясь не отдавить при этом эльфийке ногу, - вполне...
Что-то с гулом рухнуло внизу. "Не двигаться!" велел зычный голос, перебарывая поднявшийся крик. Свежезаплетенные волосы шевельнулись на голове, но дальше зайти не посмели.
- Вполне в их духе, - своим обычным голосом заключил Раккан. - А теперь лучше бежать. Встретимся через день на главной базарной площади, если ты не прочь. Если получится.
Лампа все еще светилась на полу и стул красовался посреди комнаты, как сцена недавнего экзорцизма. Узкое окно источало слабый свет. Под тихий стук и звяканье замка комната опустела.
Здесь дороги двоих оборотней разошлись.
Когда вверх по лестнице загремели шаги и желтый свет забегал по второму этажу, Раккан уже добрался до запасного выхода, а лисица скрылась на последнем, третьем, этаже. За спиной и по сторонам неохотно отворялись двери, в номерах начинали ворочаться, издавать недовольные невнятные звуки и начинать суету. Нужную дверь стервятник нашел быстро, вынесенную в дальнюю сторону коридора и веющую ночным сквозняком. Несколько секунд оборотень выжидал нового шума, заставляя себя хранить терпение; топот приблизился, и пришлось брать инициативу в собственные руки. Поймав сорванную с петель дверь прежде, чем та начала нырять вперед, и оставив ее у стены, уже невидимый Раккан выглянул на улицу. Трое из городской стражи, вооруженные серебряными мечами и снаряженные густо дымящими факелами, ждали чуть поодаль от спускающейся вниз лестницы. В ночной темноте и поднятом гвалте никто из них еще не заметил, как неосвещенную дверь сменил неосвещенный коридор; только самый крайний передвинулся с места, вглядываясь в сторону звука, но Раккан сорвался с места много раньше. Позади в освободившийся проход ломанулась пара постояльцев, и оживившаяся охрана немедленно приперла их к стене. В домах рядом спешно захлопывались окна.
Преодолев часть пути по плоским крышам двухэтажных жилых домов - душа воспряла даже от тревоги, снова почувствовав под ногами хоть какую-то высоту - оборотень спустился в отдаленный и покуда тихий проулок. Действие знака выветрилось, но прямой угрозы поблизости не чувствовалось. Намеченная дорога, пролегающая вдали от особо оживленных улиц, вела к обступающему Базар наполовину жилому, наполовину гостевому кварталу. Еще не нарушенный тревожный покой этих мест действовал почти целительно.
Знал бы, чем это закончится, ногой не ступил бы в парк. Хотя, глядя с другой стороны и учитывая...
-
Лисица вышмыгнула из комнаты первой, намереваясь сразу броситься наверх, но моментально вспомнила одну слишком важную вещь и тихо ругнулась. Вещи. Их нельзя оставлять. Не в жадности дело, просто если ее сумку обыщут... А ее обыщут, когда поймут, что искали именно ее и именно она сбежала. Интересно, нашли ли они сколько-нибудь перьев на месте преступления? И что подумают, когда найдут такое же в ее сумке? Эти умозаключения заняли буквально пару секунд, за которые эльфийка метнулась к двери комнаты, изо всех моля Азуру о тишине всадила в замочную скважину ключ, повернула его, одним движением влетела в комнату и тут же вылетела, попутно сметя сумку, клинки и плащ с кровати. Луком и еще некоторыми вещами пришлось пожертвовать. И, уже на второй мысли о попытке замести следы, закрыла дверь и заперла, забрав ключ. Все это заняло невероятно мало времени, любой другой на ее месте рисковал замешкаться и попасться при всех этих манипуляциях. Но Даэглин было не впервой импровизировать в условиях ограниченного времени... и не впервой спешно делать ноги. Кажется, на лестнице наверх она оказалась раньше, чем стервятник добрался до конца коридора.
Третий этаж, дверь на чердак. Первым импульсом было отрастить когти и вырвать довольно хлипкий замок, но она его поборола. Только Аскейр мог вытворить такое в подобной ситуации, и, скорее всего, справился бы с последствиями. Путем кровавой бани для всех свидетелей и подозревающих, которые попытались бы его разыскать. А ей не хотелось оставлять следы и тем более не хотелось впоследствии оставлять еще и следы из трупов. Мысленно благодаря Азуру за то, что ей хватило ума заранее исследовать все замки в здании, Даэглин выудила отмычку из кармана и занялась замком. Благо что он был достаточно прост, настолько, что, зная заранее его устройство, взломать его было не намного сложнее, чем открыть ключом.
Прикрыв дверь за собой (о, даже несясь опрометью как о смерти, она старалась быть тише мыши), девушка остановилась, пригибаясь к крыше и заставила себя успокоиться и сосредоточиться, не обращая ни на что внимания. Не стоит бежать дальше, не позаботившись о маскировке, а пытаться творить магию поспешно... у нее же уже не будет второй попытки. Тихий шепот, помогавший пальцам сплетать магическую иллюзорную паутину, не дрогнул даже когда внизу загремели шаги по лестнице. Спокойно, дверь закрыта. Они начнут с номеров. Готово!
Предрассветное небо над головой патруля исказилось совсем немного, когда эльфийка оторвалась от края крыши, метнувшись на соседнюю. Кувырок вокруг прижимаемых к груди плаща и сумки, десяток быстрых шагов к другому краю, еще прыжок... Их не слышно, видимо они ничего еще не заметили. А вот длинная крыша, к которой она направлялась целенаправленно. Прозрачные пальцы накинули на плечи и закололи плащ, набросили через плечо сумку. Остановилась на мгновение, застегивая на себе пояс с оружием. И бросилась дальше. Не зная того, она направлялась в совсем другом направлении, нежели выбранное Ракканом.
Спустилась на мостовую девушка уже глубоко на другом краю квартала, на границе трущоб. Спустилась, предварительно убедившись, что улица пуста. Остановилась, оглянулась, отряхнула плащ и, как следует запахнув его и накинув на голову капюшон, размеренным шагом пошла по улице. Действие заклинания сходило на нет, позволив ее силуэту призраком вынырнуть из предрассветных сумерек. А она шла и думала, куда идти дальше и успел ли выбраться стервятник.