Под этим солнцем и небом мы тепло приветствуем Вас, Гость. Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.
Бухта 2.0. Тёплая. Ламповая. Твоя.

Автор Тема: Фестиваль "Конец страды" - 2013  (Прочитано 6221 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн РЕДМЕНЪ

  • *
  • Сообщений: 17292
  • Красный мракобесЪ
Фестиваль "Конец страды" - 2013
« : 30 Августа 2013, 08:59 »
0
С 23 июля по 27 августа на Бухте проходил Фестиваль "Конец страды".
На конкурсе мини-прозы победителем стал Ashenwail с двумя рассказами "Судьба легионера" и "Русалки камышовой заводи"







Судьба легионера

- Я манипулом командовал. В пятом легионе – «Болотной Бабочки». Мы его название по-нашенски переиначили: «Доступной Бабочки», кхе-кхе, – извозчик приложился к бутылке Черновереского мёда, рыгнул и обтёр губы рукавом.
- Да. А когда нас аж под стены Брумы отбросили, уже целой когортой командовал, так-то.
- Так вы не всю жизнь были извозчиком? Вы – военный? – удивлённо задал вопрос его пассажир - молодой человек лет двадцати.
Извозчик подтверждающе кивнул, подтвердив своё армейское прошлое очередным глотком мёда. «Был военный», - подумал он.
- А вы против Альдмерского доминиона сражались? Страшно было?
- Тьфу! Выбили нас из столицы – Башни, мать её, Белого Золота, Обливион её забери. Или не слышал? А потом под Брумой всыпали по самое не хочу. Ты что, совсем деревня?
- Нет-нет, я изучал историю империи, в том числе и новейшую историю о Великой Войне, - вкрадчивым голосом ответил его пассажир. – А теперь еду в Солитьюд, практиковаться в изящной словесности в гильдии Бардов Скайрима. Да я же вам говорил!
- Говорил. А я тебе говорю: только до Вайтрана. Дальше – ни-ни.
- Да, да, - закивал головой молодой человек. – И десять золотых сверху обычной платы, как договорились.
- Сверху. Это точно, что сверху, - вздохнул извозчик. – Целых десять. – Изучив качество дна бутылки, он резким движением отбросил её. Стекло звонко разбилось об острый камень.
- А в Скайрим как вы попали? – молодой человек явно побаивался поседевшего ветерана-легионера с прищуренными жёсткими глазами.
- В Скайрим? На телеге. Как вышли мы к скале «Коготь Дракона», все в кровушке да в доспехах порубленных, столкнулись с пятой отельной манипулой ударного Скайримского легиона. Их центурион и говорит: «Именем императора всем сдать оружие!».  Многие и посдавали. Им – что? Им всё равно было, лишь бы титьку да к мамке под бок.
А я говорю: «Мы – только из боя. Такие же легионеры. Какого даэдра нам оружие сдавать?»
А они: «По приказу императора, любое лицо, пересекающее границы провинций,  будь то гражданский человек или военный, обязано…»
«В рот, – говорю, – твоего императора. Титу ему в миду!». Ну и далее – добавил пару уточняющих.
«Мы за Родину сражались», - сам себе прошептал ветеран.
- После этого меня пригласили в отдельную повозку. Отдельно от легионеров. Там я их и увидел. Обоих. Ульфрика Смутьяна, Ульфрика Буревестника и этого как его… ещё имя такое – даэдра язык сломит… Тьфу! О! Да-ва-кина!
- Вы видели довакина? – Молодой путешественник подпрыгнул на скамье. – Подождите! - Он перегнулся через борт повозки, перелез и подсел на козлы рядом с извозчиком. – Вы вживую видели довакина! Вы – счастливый человек! Как он выглядел? Правда, что в нём было шесть футов роста? Правда, что он мог рукой поднять повозку? Такую, как эта?
- Что?! Тьфу!
- А какой он внешне?
- Мужчина.
- Ну, а на кого похож был?
- Не знаю. На себя, наверное.
- А приметы? Приметы – особые черты, индивидуальные у каждого живого существа? Приметы – были?
- Примет не наблюдалось. И особых – тоже.
- Ну как же! У вас же есть приметы! Волосы – вон седые, и лицо такое суровое. А у довакина? Он же – довакин!
- Лицо и волосы у всех есть. А моя особая – во! – с этими словами извозчик приподнял просторную меховую шапку и взору пассажира предстала культя правого уха с рваным шрамом через полголовы. – Скимитар остроухого оставил, - заключил извозчик, очередной раз сплюнув.
Молодой человек побледнел и всю дорогу до Вайтрана молчал и слушал, как легионеру дали тридцать плетей за оскорбление величества и ещё десять за сопротивление при аресте, как прилетел Алдуин и сжёг Хелген, как поступил рассказчик в Скйримский ударный легион с понижением в должности и как он воевал.
В Айварстеде черноверескового не оказалось, и извозчик взял обычный нордский, не забыв сплюнуть и прокомментировать ситуацию с поставками. Полногрудая девушка-нордка с весёлыми косичками цыплячьего цвета предложила, перегнувшись через стойку, коловианский бренди «из старых запасов». «Спасибо, милочка, - ответил бывший легионер, - мне клиента довезти надо, а не в животное превратиться».
Остаток пути до Вайтрана сидели вместе, пили медовуху. Извозчик говорил, а пассажир слушал. Много рассказал ветеран, а о многом и умолчал. Умолчал о том, как поседел он, сидя под камнями в развалинах Хелгена, а Алдуин поливал огнём город. Умолчал о том, как перехватили они альтмерского посланника с деньгами для Галмара Каменного Кулака, и как пришлось отпустить его и отдать деньги. И как высокомерно смотрел на них альтмер, ухмыляясь. Умолчал о том, как Братья Бури взяли в плен новобранца – данмера-легионера, кастрировали и ослепили, а имперский манипул в отместку сжёг и вырезал деревушку Приют Стендарра к северу от Виндхельма. Умолчал о большей части тех событий, что превратили некогда цветущую провинцию в выжженную пустыню. Вместо этого ветеран-легионер употреблял такие выражения, которые и в печати-то не принимаются.
Когда они прибыли к воротам Вайтрана, то увидели огромную ярмарку. Меха, шелка, бархат, пушнина, мясо, драгоценности, сбруя, мечи, луки, арбалеты – чего только не было у купцов-торговцев. Сновали тут и хитроглазые каджиты, предлагая «то же самое, толька падешевле», а их женщины звали погадать на лунном сахаре. И толстопузый уроженец Лейявина с рабами-аргонианами привёз изысканные эльфийские шлемы – хвалился, что «с самого Саммерсета». И зеленокожий орк разложил своё грубое, неподъёмное оружие. Было даже айлейдское – у компаньонов: данмера и чейдинхольского имперца. Один говорил, что «из Белды», а другой – что «из Нагастани».
- Проклятие Дагона на ваши головы! – прокомментировал ситуацию легионер в отставке.
- Сегодня же  27 Последнего зерна! Фестиваль «Конец страды»! – звонким голосом заявил юноша. Праздник урожая, праздник жатвы!
- Жатва – это неплохо. Жатва – это хорошо.  Мы тоже жатву собирали. Поди поболее, чем твоя баба колосьев.
Помолчали.
- Остаток денег с тебя.
- Да, пожалуйста. Можно последний вопрос?
Извозчик зыркнул.
- А вы много драконов убили?
- Ни одного.
На лице юноши промелькнуло снисходительное выражение, но лицо легионера осталось невозмутимым.
-  Говна они, твои драконы. Тупоголовые. Алдуин – тот да. На остроухих бы его напустить. А остальные… Твердь твою хлябь!
 - Дракон – ну что «дракон»? - продолжал извозчик. – Он в тебя файрболом целиться не будет. Ну, поливает он сверху огнём. Так не стой на открытом месте! Спрячься! А от взвода альтмерских боевых магов разрушения хрен спрячешься.
На том и расстались. Но ветеран не поехал назад в Рифтен, а двинулся на юг – в направлении Фолкрита.
Во владении Вайтран кипела жизнь. Крестьяне веселились, оставив войну далеко в прошлом. В деревушках, на хуторах гремела музыка, вечерами из стогов сена слышались смешки. Это был праздник жизни перед неизбежным началом увядания. В Ривервуде повозку окружила весёлая ватага детей, требовавших то ли конфет, то ли развлечений, а хозяйка таверны налила бесплатно целых пять пинт местного, только что сваренного, живого пива. «Новое изобретение, – сказал её муж. – Как эль, только лучше. Пока – бесплатно, за счёт заведения».
«Вот тебе и жатва», - размышлял ветеран-легионер, обращаясь сам к себе. – «После того случая в Приюте Стендарра, Тулий как с цепи сорвался. «Вы порочите честь имперской армии, бла-бла-бла! Вы настраиваете против армии коренное население Скайрима, бла-бла-бла!» Все горазды умничать, когда яйца твои при тебе.
«И отправил он нас на юг. В Рифтен. Типа – «плановая переброска войск». Но мы-то понимали, почему. Через Вайтран отправил. Случайно. Так короче было. Но – вовремя. Перехитрил Ульфрик Горевестник генерала нашего Тулия. Стратега и командующего. Ум и совесть имперских войск. И разведку его криворукую тоже перехитрил».
«Да. Точно. Перед Рифтеном же ещё Вайтран был. Как раз в двадцатых числах Последнего зерна. На Фестиваль дело пришлось. «Героическая оборона Вайтрана!» Даже по меркам большой войны. И не будь довакина, составил бы я тому данмеру компанию. Да и Тулий, глядишь, тоже», - и старый легионер прикрыл глаза рукой, будто вспоминая кого-то.
«А конец гражданки встретил я в Рифтене. И чудненько. Видхельм мне этот – как Малакату молот в задницу.
«Добычу мы взяли! Богатый был город!» Тьфу! Солдатня. Мозгов – как у импа в его куцой башке. Только бы пограбить да втихаря бабу в углу зажать. Даже не могут определиться, как ульфриков конец настал. Одни – что довакин вывел его во двор и там обезглавил, а другие – что у них всё внутри произошло, а голову вслед за Тулием на подносе, что за твоим королём, вынесли.
«Тьфу! Ульфрику – поделом! Что его люди творили – так лучше под Саммерсетом жить. Жатва ещё та была. Никакого фестиваля не надо. Резали, убивали. «Именем Талоса, Опороченного Бога, ты – Снильф, Тари, Фалион, Бабетта – да любой – должен нам денег на свободу Скайрима!» Нормально, да? Но Братья Бури – что? Бандиты. А легионеры-то, каковы! Брали Виндхельм, а ульфриков конец вспомнить не могут! И вот с такими вот блуждающими огоньками в бой придётся идти!»
«Многое ли изменилось за семь лет? А?»
- Остановитесь, гражданин! – молодой звонкий голос выдернул ветерана из мрачных воспоминаний. – Гражданин, вы находитесь у ворот военного лагеря Анги, сформированного по приказу королевы Скайрима благородной Элисиф и верховного командующего имперскими вооружёнными силами генерала Тулия с целью освобождения священной провинции Сиродил от талмомрского ига!
- Я знаю, где я нахожусь, воин.
- Ваши документы.
Тридцатипятилетний старик протянул измятый конверт.
- Назовите цель вашего прибытия.
- Я – доброволец.




Русалки камышовой заводи

Мирно текла жизнь на ферме «Мельничные жернова». Аландус сеял пшеницу, молол зерно, ездил в Чейдинхол его продавать. Его жена Сесиллия ухаживала за садиком и за овечками. В саду у Сесиллии росли и цветы, и фрукты, и овощи. Клубника была, виноград. Тыквы народились – что твой садовый домик.
Мили – пятнадцатилетняя девочка-подросток – помогала уже немолодой маме в саду, а иногда и в Чейдинхол с отцом ездила. Девочка лазила по горам или плавала на лодке вниз по течению камышовой реки или по озеру Поппад. Один раз она спустилась вниз почти до середины течения Корабелы и очень испугалась: её чуть не унесло течением в открытый Нибеней.
В конце Месяца Последнего Зерна Аландус поехал с дочерью в Чейдинхол. Город готовился к празднику Конца Страды. Мили знала, что та ярмарка, на которую они приехали, только преддверие большой, настоящей ярмарки. В день её Дня Рождения изобилия на прилавках будет намного больше. Но чейдинхольская погода – бесконечные дожди – портила всё впечатление.
Отец отлучился по каким-то делам: кажется, он обсуждал вопросы поставки вина в поместье какого-то богатого лорда, живущего к северу от города. Покупателей особо не было. Мили лениво разглядывала посетителей, когда увидела его – молодого данмера, красивого и статного. Высокие, точёные скулы, глаза с фиолетовым оттенком, бархатный дублет, короткий плащ аристократа, волнистые, чёрные как воронье крыло волосы. Данмер, видимо, один из приближённых графа, бросил скользящий взгляд на ряд торговцев, в котором стояла Мили, и пошёл в направлении Риверсайда.
Мили стояла не шелохнувшись. Сильное чувство впервые овладело девушкой, и она окунулась в океан переживаний. Мили стояла и наслаждалась нахлынувшими эмоциями.
- Девушка! Сколько хотите за эти яблоки? Я выбираю для графа Индариса, потому отвечайте честно!
«О милосердная Дибелла!», - очнулась Мили. – «Это же тот самый данмер!».
- Девушка! Вы слышите меня? – в пурпурно-фиалковых глазах темного эльфа появилось нетерпение.
- Три золотых за фунт, добрый господин, - вовремя вернувшийся Аландус, снял напряжение.
Данмер ещё раз строго указал, что берёт для «самого графа», и, после заверений отца девушки в первосортном качестве, попробовал, а после взял большую часть привезённых ими яблок. Уходя, он бросил ироничный взгляд на крестьянскую девушку, который показался Мили тёплым и нежным.
После полудня, когда настала пора собраться, Аландус пристально посмотрел на свою дочь.
- О чём думаешь, доченька?
- Да так, дожди идут, взгрустнулось.
Остаток дня прошёл для Мили как в тумане. Красавец-данмер не выходил из её мыслей. И Мили твёрдо решила: через два дня, в канун своего 16-летия, она пойдёт к святилищу Вермины и спросит даэдру о своём будущем. Отец отчего-то всегда выбирал объездную дорогу, когда ехал в город, хотя оно было совсем рядом с фермой. Так и случилось, что за почти шестнадцать лет жизни, Мили ни разу в нём не была. Разумеется, девушке было жутко интересно, как там – в святилище?...
- Ты хочешь поклониться Вермине? – спросил её поклонник-настоятель. – Тебе надо иметь черный камень душ. Есть у тебя такой редкий и могущественный артефакт?
- Черный камень?! – всплеснула руками Мили. – Так заниматься некромантией нельзя, так?
Данмер спокойно смотрел на неё.
- Я принесла Вермине цветок водного гиацинта и гроздья винограда, - весело сказала девушка, - и хочу спросить о своей судьбе.
- Приблизься к святилищу, но знай, твои дары не подойдут великой даэдра.
Мили подошла, положила своё подношение на уступ пьедестала и прошептала: «Вермина, завтра моё 16-и летие, и Фестиваль Конца Страды. Покажи мне суженного во сне, о владычица сновидений!»
Но, как и предупреждал тёмный эльф, ничего не произошло. Статуя безмолвствовала. Расстроенная, Мили вернулась домой. Дождь, похоже закончился, и погода в праздник обещала быть ясной. Вечером девушка полистала «Пиршество воров», потом «Развалины Кемел-Зе», и легла спать.
Проснулась Мили от яркого лунного света, пробивавшегося сквозь занавеси. Секунда светила так, что мочи нет. Осторожно, чтобы никого не разбудить, Мили выскользнула на улицу, спустилась к воде и отвязала лодку от пирса.
Девушка любила эти ночные прогулки. Сверкающая волшебством, в свете Секунды, гладь реки, поскрипывание лодки, тихий плеск и шелест воды и камышовых заводей.
Мили откинулась на дно лодки-плоскодонки, и, по привычке, задремала.
- Хочешь цветок тигровой лилии, девочка?
Мили вздрогнула и перевела дух. Рядом, в воде, покачивалась, обросшая тиной, голова речного тритона.
- Так хочешь? Держи! – и тритон протянул красивый цветок.
Сама не зная, что делает, Мили протянула руку, тритон схватил её, одним рывком вырвал из лодки и утянул в воду. Напрасно девушка отбивалась руками, ногами, головой: речной тритон проворно и мощно уходил всё глубже во мрак вод, и скоро тело в его руках перестало биться.
Прижав одной рукой утопленницу к каменистому участку дна, другой рукой тритон открыл флакончик, болтавшийся на его шее, и быстро влил его содержимое в рот Мили.
Девушка судорожно закашлялась, выпустив последние глотки воздуха, и открыла глаза.
- Где я? Ты кто? О, девятеро, отпусти!
- Замолкни. Теперь ты – моя слуга. Я дал тебе эликсир, задерживающий душу в твоём теле. И ты будешь служить мне. – С этими словами тритон увлёк несчастную девушку в северный приток Корабелы, называющийся «Камышовой рекой» или «Камышовой заводью».
Напрасно Мили сопротивлялась и пыталась драться: справиться с хозяином здешних вод ей было не под силу. Так девушка стала русалкой камышовой заводи.
Она была не одна такая: вместе с Каулом – так звали тритона – жило ещё пять русалок, все разного происхождения и возраста.
- Ты потерпи, - говорила ей самая старшая – Лиссандра, бывшая когда-то лесничим легиона и сохранившая черты лесного эльфа. – Он добрый. Ну прикрикнет, ну затрещину даст. А так – добрый.
И Лиссандра оказалась права. Каул в общем-то немногое требовал: ухаживать за молодняком рыб, отгонять крабов, рыб-убийц да чистить дно тихой заводи, в которой они жили. В прошлой, фермерской жизни, у Мили было много больше работы.
- Ты только вниз по течению не спускайся, - говорил тритон. – Там наяды живут: морские девы. Вмиг разорвут тебя своими когтями, а душа мне твоя без тела не нужна.
Поначалу Мили пыталась бежать. Но оказалось, что долго дышать на воздухе ей стало тяжело – всё время хотелось глотнуть речной воды, а кожа начинала пересыхать, отчего русалка чувствовала себя очень болезненно. Да и хозяин речных вод был начеку…
Так прошёл год, а может, два. Мили стала пользоваться большёй свободой: спокойно плавала в реке, а по ночам выбиралась на берег, сидела на поваленных деревьях и расчёсывала свои отросшие волосы. И однажды в густой летней ночи она увидела того данмера – управляющего чейдинхольского замка!
Он был не один, конечно. Влюблённая парочка сидела на высоком берегу реки и от поцелуев постепенно переходила к страстным объятиям. У Мили задрожали руки, и она разразилась рыданиями.
Двоих как ветром сдуло. Мили не знала, что красавец-данмер вместе со своей подружкой услышали не плач молодой девушки, а высокие резкие протяжные стоны и решили что это кричит беан-ши – призрак айлейдской ведьмы.
Девушка нырнула в глубь вод и больше не плавала к тому месту.
Постепенно Мили стала замечать, что Каул всё чаще и чаще пощипывает и шлёпает её пониже спины. Он, правда, с самого начала не скрывал своих намерений, но тогда – давно, когда Мили только появилась, старые русалки подняли такой хай, что Каул сделал вид, что утащил Мили только для хозяйственных нужд. Но тритон умел ждать.
Однажды, когда все расплылись по своим делам, Каул, подплыв сзади, крепко схватил девушку и прижал к подводной скале.
- Долго же ты созревал, мой цветочек! Служаночка моя, - приговаривал тритон, срывая с неё клубки речных водорослей. Но девушка так отбивалась, и на её лице выразилось такое отвращение, что Каул отпустил её – облапанную, но нетронутую.
- Дрянь неблагодарная! – и тритон отвесил русалке звонкую и сильную затрещину.
Вырвавшись из объятий похотливого хозяина речной заводи, русалка что есть мочи поплыла прочь из его владений. Она и сама не заметила, как вплыла в устье Корабеллы.
Берега расширились. Тихие заводи остались позади. В толще вод послышались новые звуки, глухие и сильные, которых Мили не слышала раньше. И тут русалка поняла, что заплыла в угодья морских дев, о чём много раз предостерегал её Каул.
«Неужели раздерут на части? - с замиранием сердца подумала девушка. – За что? Я же им ничего не сделала!»
«А, ладно, - пришла в голову другая мысль. – Возвращаться не буду. Он такой противный, скользкий».
Мили плыла и плыла и, наконец, услышала мелодичные переливные крики. Язык морских дев был густой и звонкий с отдающим в ушах эхом. Русалка не успела заметить, как оказалась в плотном кольце наяд. Они так быстро кружили вокруг Мили, что у той голова пошла кругом. Их молодые, гладкие тела вызвали бы зависть у любой женщины. Только руки и ноги были в чешуе и с перепонками.
Одна из наяд резко приблизилась, и, схватив плечо русалки сильной чешуйчатой когтистой рукой, закричала:
- Проснись!
- Проснись! – закричала наяда с лицом, похожим на пожилую женщину.
- Мили, Мили, девочка, проснись! – повторяла Сиссиллия, её пожилая матушка. – Ты металась во сне и кричала.
- Что? Где я? Мама? Ты жива?
- О Стендарр милосердный! Конечно, жива! И я, и ты, и отец. Сегодня 27 Последнего Зерна – тебе исполняется целых 16 лет! С днём Рождения, доченька!
- О, Вермина!...



УЛЫБНИСЬ МИРУ И МИР УЛЫБНЁТСЯ ТЕБЕ!
Награды Маяк - за неоценимую помощь в создании Бухты 2.0 Мужественному и неотразимому Господину Бухты-2016 Друг императора - монетка на удачу! За то, что успевает, проделывает, умудряется и непонятный (ПП 2014 года) За участие в Битве сонетов За победу на новогоднем конкурсе скриншотов "Зимний пейзаж" Нетрезвому Драугру, правившему бал на Фестивале ведьм 13.10.13 Синяя Роза - за победу на Первом поэтическом конкурсе Бухты Цветущий Кактус - лучшему критику Первого поэтического конкурса Бухты За обширный и значительный вклад в развитие сайта и форума (ПП 2012 года) За обширный и значительный вклад в развитие сайта и форума (ВП 2012 года) Друг Скайрима - монетка на удачу! Золотой Пергамент - за замечательные рассказы (ВП 2011 года) Победитель конкурса модмейкеров №1 по теме "Расы" Почётный житель Бухты (ВП 2011)