ФРПГ > Игровая зона
Под землю!
Скриб:
"Гранатометчик!"
Адольф дернулся, обернулся, уставился на лидера с выражением горечи, обиды и страха, слабо привязанными к событиям окружающего мира. Гранатометчик. Это звучит сейчас, как изощренное издевательство, как злая шутка над ним и над тем, что она сделала.
- ... на землю, живо!
По счастью, ему хватило даже уже существующего скудного опыта действия в ситуациях угрозы, чтобы послушаться и исполнить приказ вовремя. Все еще снедаемый непониманием и отчаянием, он покорно бросился на землю, прижавшись к холодному мокрому полу. Уже оказавшись там, отполз осторожно в сторону, ближе к стене, и замер, таращась расширенными, бледными, будто светящимися изнутри глазами вперед. Ненадолго, впрочем, и уже через несколько секунд обернулся неловко через плечо, глядя, как исполняют полученное веление остальные - и как не исполняют. Пронаблюдал, зачем-то застыв и почти не дыша, как "Шляпница" отступила назад, в более глубокую тень, и вдруг почти исчезла, растворяясь. Обернулся, чуть погодя, немедленно обратно, чувствуя, как участилось нервно его собственное дыхание. Невидимки. Теперь еще и невидимки, вдобавок к прочему - колдуны.
Ведьма.
Дэвидсон даже замер, отрешившись от происходящего кругом и глядя неподвижно в пол перед собой. Ведьма. Она ведь женщина. Женского пола. И лидер... их лидер - тоже...
Ведьмы. Возможно ли такое? В разных трудах их описывали по-разному, всякий раз - зловеще. Иные даже упоминали, что всякая женщина по сути своей - ведьма, хотя другие их порицали или даже проклинали порой, стоит отметить. А некоторые и вовсе утверждали, будто ведьмы суть ложь и выдумка. Но они знали, о чем говорят, и те, и другие. Он - не знает. Ни о тех, ни о других. Насколько же беспомощен, несмотря на все свои знания...
Какая-то мысль прошлась в голове, уже не имеющая отношения ни к ведьмам, ни к женщинам. Адольф задумался, опустил голову отчего-то еще ниже и поймал ее.
Он не может воспользоваться чужими знаниями, пока не постиг их сам. Для него они бесполезны.
Эта мысль была еще более страшной, нежели прежняя о конце мира. Несоизмеримо более страшной, колоссальная, чудовищная, давящая. Это было уже не изгнание из рая. Это было исчезновение самого рая, и на его месте под содрогнувшимся небом закружилась и завыла ужасающая безумная пустота, не оставляя во вселенной никакой опоры, безжалостно выдергивая самый скелет из ее тела и оставляя рушащиеся вниз безжизненные останки...
Нет. Это не так, все ложь. Все ложь. Знание никуда не делось. Оно все так же рядом, просто теперь он понял, как его достичь и почему не может достить сейчас. Это даже лучше. Это объясняет, отчего еще несколько минут назад он чувствовал себя отчаянно брошенным. Теперь есть шанс. Никакой беды нет. Напротив, он понял, как надо действовать. Он догадался, в чем дело.
Адольф поднял голову и исподлобья, едва не задевая подбордком о пол, взглянул вперед. На уродливого зеленого человека. На приближающегося уродливого зеленого человека с... пятиногой... собакой...
Нет, это было уже слишком.
Brain Demolisher:
Развязка наступила неожиданно скоро. В какой-то момент, когда Алиса, досчитав до трёх, дала отмашку оскалившимся стволами наемникам, все слова заменил свистящий свинец, рвущий на клочья сгустившуюся тишину, сквозь которую можно было услышать даже учащенное биение сердца или тихий вздох. Как только дым после выстрелов начал рассеиваться, Алиса, выпрямившись, осторожно приблизилась к телам чужака и его странной собаки, поманив за собой остальных. Долговязый мужчина, странная внешность которого видимо отличалась от обычной человеческой, распластался на спине, с открытым ртом и глазами. Его пальцы были согнуты в фалангах - их уже свела трупная судорога. Головной убор незнакомца, который на нём явно был, теперь отсутствовал, и было видно, как из небольшого отверстия во лбу бежит к земле, к рельсам метро, тоненькая струйка темно-багровой крови.
Два пистолета-Беретта, начищенный до блеска обрез и пара коротких автоматных очередей составили отличный квартет, только что своей музыкой лишивший дыхания жизни двух живых существ, кем бы они ни были. На груди убитого расплывалось несколько темных пятен, в центре каждого из них была дыра от выстрела. Правую руку несчастного вообще разнесло дробью, которой так больно плевался обрез Джека - пальцы кисти держались на одной коже, испещрённой множеством мелких ран.
Таким предстал перед Алисой и её отрядом гроза всех преступников Пустошей, Фрэнк Гринн - изрешечённым и безнадежно мертвым. Рядом с телом хозяина лежал труп черного пса. Что-то в его пропорциях вызывало смутное подсознательное сомнение в адекватности матушки-природы. Пятая лапа, прямо на боку. Неизвестно, выполняла ли она хоть какую-нибудь функцию - быть может, он ей чесался? В любом случае, пятилапая собака стала историей, так как несколько пуль вошло и в плоть пса, придав темной грязной шкуре красноватый оттенок. Вечный покой тебе, пёсик!
- Наверное, всё-таки можно сначала поговорить... Ай, боже, к черту, - Алиса забросила автомат на плечевой тренчик, будто несколько удивленно наклонила голову и приподняла точеные стрелки бровей. Она подошла вплотную к трупам, сложила ладони и подышала в них, согреваясь, а затем быстро проверила все карманы Фрэнка на наличие крышечек из-под ядерной газировки. Само собой, все крышки переехали в иное место обитания. Мерзкий запах и невесть откуда взявшийся воздушный поток, как раз и разносивший дурной запах, оставляли гадкое ощущение, как в носу, так и в мозгу. И это был вовсе не запах свежеубиенных, а нечто совершенно иное по происхождению. Первой ассоциацией было тухлое мясо. Неподалеку умерло какое-нибудь крупное животное? Несколько животных? Это всё догадки - ответы на вопросы отряду искателей собственной судьбы ещё лишь предстояло узнать.
На последок пихнув неподвижное тело носком ботинка, предводительница осмотрелась по сторонам. Да, все на месте, все живы. Стоп! А где же особа со шляпой? МакКлауд, лицо которого перекосило от злости при созерцании действий Алисы, был слишком поглощен своим негодованием по поводу нарушения "правопорядка" на Столичной Пустоши, чтобы оценить по достоинству навыки скрытности Лорены. Он попросту ничего не видел. Впрочем, в этом отношении и на Даниэля сложно было положиться - ведь, ещё и неизвестно как этот шкаф отреагирует на внезапно случившуюся одностороннюю перестрелку. Факт был фактом - той подозрительной женщины не наблюдалось в поле зрения. Похоже, она почуяла, что запахло жареным и как-то умудрилась скрыться. От пристального взора переливающихся цветом радужки глаз Алисы, всматривающейся в темноту, не ускользнуло беспокойство Дэвидсона. Странного мужчины с очень бледной кожей и затворническими манерами. Выползень, как бы обидно это ни звучало. Или, может, он жертва какого-нибудь великого социального эксперимента? Или он замаскированный шпион некой враждебной организации? В голове девушки как-будто работал сервопривод, помогающий рассортировывать отдельно ящики с уже известными фактами по одну сторону и горячими домыслами по другую. А пока что главное - не запугать этого человека ещё больше, чем есть. Адольф Дэвидсон. Странное имя, отдающее будто какой-то таинственной и страшной историей. И как она сразу не поняла? Ну хорошо, ещё есть время...
Пока все были заняты своими делами, Алиса, поправив огненно-лисьи пряди незамысловатой, но практичной прически, подошла к Дэвидсону и протянула руку, от самого основания закованную в механизированный металл, пытаясь несколько изгладить то, скорее всего, не самое приятное впечатление, которое она могла оставить своими последними словами и действиями по отношению к этому человеку, в предложении помочь встать.
Marchello:
Стрельба оказалась поразительна эффективна. Грабители знали толк в хорошей стрельбе, было произведено несколько выстрелов, и ни один из них не ушел «в молоко». Это радовало.
«Убить нельзя помиловать».
Кажется, Джек и Маркус давно расставили все запятые в этой фразе, и сейчас Шулер поднял с бетонного пола дробовик, который был явно в неплохом состоянии.
- Ну хоть что-то нам перепало в этой дыре, конечно, кроме синяков, - ухмыльнулся Лондон.
- Согласен, - подтвердил Маркус.
Он присмотрелся к мутанту. Стремный. Лицо изуродовано наростами, зеленый, вот на ком отыгралась старая бабка радиация! А о собаке и говорить нечего, пять вместо положенных природой четырех лап, цирк уродов! И не слова больше.
- Наверное, всё-таки можно сначала поговорить... Ай, боже, к черту.
- Да ну к херам, с такими фриками еще можно разговаривать? Не разрушай мой мир! – негодовал Джек.
- Покойся с миром! – радостно прокричал Маркус и сделал пару глотков виски, а потом протянул бутылку Джеку, тот тоже не отказался.
Да, Маркус говорил, что пить не будет, но человек же умер, как его не помянуть? А тем временем начальница подошла к парню с бумкающей дрыной и предложила помощь.
- Ну, поднимайся же! Смотри, девушка руку тянет, хех. – Мариотти был в своем неповторимом стиле.
А в это время Джек просто старался не чуять эту вонь.
Скриб:
Грохот, пальба, бьющие по ушам, чавканье - одно за другим, стремительно, без остановки. Сбитая на пол собака и рухнувший на пол зеленый человек. Все произошло слишком быстро, чтобы Адольф успел анализировать и понять. Приподняв невольно еще выше голову, он глядел вперед с непонятным, смятенным выражением на лице. Потом, спустя секунд двадцать, когда лидер уже направилась спокойным шагом вперед, до него докатилось сознание того, что только что произошло. Сперва Дэвидсон продолжал таращиться, только уже с каким-то почти неверящим ужасом в глазах; потом зажмурился и вжал голову в плечи, но перед глазами все равно продолжала крутиться картина того, как падает и медленно умирает зеленый, и на его одежде проступает кровь. Совсем другое, нежели убийство зверя, совсем другое... никогда прежде не видел умирающего человека, если, конечно, не убил... нет, так еще хуже, только не это, только не об этом думать...
Но почему его это так волнует, вмешался вдруг какой-то голос? Почему, если совсем недавно он сам готов был убить? Почему, если никогда не испытывал к этому зеленому никакой симпатии? Значит, правы были те, кто утверждал, что эта реакция биологическая в своей основе, а не социальная. Значит, именно они были правы.
Постепенно успокаиваясь, Адольф разлепил глаза и, не глядя вперед и не интересуясь происходящим, задумался. Он снова уцепился за старую мысль, старый вопрос, не дававший покоя ему который год жизни. Отец никогда не давал на него ответа. Отец излагал истину, но эта истина была совсем другого рода. Непечатная. Принадлежащая живому - живому, с нажимом повторил парень самому себе - человеку. Более того, она была либо очевидно и легко доказуема, либо не нуждалась в доказательствах. Не порождала собой противоречий. Просто была. И с ней было легко и просто, но... но есть не только она.
Есть другие. Бесчисленные сведения, и о них тоже говорил отец, значит, говорил не зря, и существуют они тоже не зря. Но они уже - явление совсем другого рода. Они - сведения, принадлежащие уже не человеку, но человечеству. Сотни взглядов, сотни мыслей и сотни отдельных частей, противоречащих друг другу и взаимоисключающих. Гигантская мозаика, пребывающая в хаосе и оттого никогда не образующая финальной картины.
Как составить эту картину? Как понять, где должны находиться ее части? Как понять, какие лишние? Задача, над которой он бился уже давно, сначала робко, неуверенно, потом с все большей уверенностью, большим стремлением, большим желанием понять правду. Задача, которой не жалко посвятить всю жизнь. Задача, которая, возможно, и требует целой жизни для своего разрешения, если разрешима вообще.
Но стал ли только что понятнее крохотный, ничтожный ее кусочек? Смог ли он определить местоположение хотя бы одной из миллиардов ее составных частей? Можно ли сказать точно и с уверенностью, раз и навсегда, что прав автор, относивший страх перед мертвыми своего вида к биологическим реакциям? И можно ли тогда сказать, что прав он и во всем осталь...
Шаги.
Давно уже позабывший про испытанный испуг и по опасной привычке снова канувший в свои мысли, Адольф услышал их уже лишь совсем рядом, почти над ухом. Будь это враг - бежать было бы поздно. Но, по счастью, это был не враг.
Лидер. Лидер... этих... наемников. Протягивает руку. В знак дружбы? Хочет помочь? Но она и раньше выказывала доброжелательность, и очень скоро быстро переменила свое мнение ровно на противоположное. Что это? Местная манера поведения? Ее собственная манера поведения?
- Ну, поднимайся же! Смотри, девушка руку тянет, хех, - заметил один из остальных сбоку. Дэвидсон быстро покосился на него, задержался неуверенно на мгновение, перевел взгляд обратно. Все-таки манера поведения? Обычай? Правила вежливости?
Все еще не уверенный, что поступает правильно, он протянул руку в ответ, отметив про себя необычность и вроде даже неуместность покрывающего ее доспеха, и поднялся. Говорить не рисковал, опасался даже благодарить, не зная, будет ли это уместно. Поэтому просто несколько нервно молчал, прижавшись спиной к стене. Пока вдруг, внезапно для самого себя, не решился:
- Могу ли я... могу ли я попросить вас вернуть мне мое оружие?
Навигация
Перейти к полной версии