Архонт не ответил, разве что слегка поморщился, когда в ответе Цезония зазвучал сарказм. Лохматый сжал вместе пальцы правой руки и резко рванул что-то на себя. Лицо киродиильца схватила невидимая холодная ладонь, отчего-то десятипалая, впиваясь пальцами в кожу и скользя по черепу. Это фантомное ощущение длилось недолго, и, когда лапе удалось сорвать с имперского лица невидимую маску, его глаза увидели снова. Боль в голове неохотно погасла.
- А скажи вот, - поинтересовался полукровка, - зачем ты пытаешься закрывать свое лицо даже от меня? Чего я там не знаю?
Ответа он не получил. Киродиилец стиснул зубы и проглотил бессильную холодную злость, но глаза, внезапно вернувшие способность видеть, отказались подчиниться и в общих чертах высказали архонту желания, испытываемые его почти жертвой в данный момент. Тот встретил его взгляд, не оскорбившись и даже не разозлившись, и некоторое время смотрел в ответ с понимающей, почти доверительной усмешкой, пока знаком не велел дать Цезонию выйти и не отвернулся к огню, мгновенно утратив к визитеру всякий видимый интерес.
Босмер вроде бы и слушал Рейна, но чем дальше, тем яснее на его лице читалось учтивое, абсолютное равнодушие ко всему, что бретон говорил. Под конец мер и вовсе позволил себе отвести в сторону взгляд, кивнув служанке - та поднялась аккуратной тенью и вышла призраком, зримым, но невесомым и беззвучным. Только тогда он обернулся к шпиону снова, когда тот закончил свое предложение - с легкой, усталой улыбкой и явной попыткой изобразить дружелюбие тогда, когда на это не хватало ни времени, ни желания.
- Господин Рейн, - словно напомнил он, - если бы мой хозяин не был уверен в том, что от вас на этом задании будет прок, он бы к вам не обратился. Вы пойдете в лес не одни, а в компании двух надежных недов, вполне способных защитить и себя, и вас, просто составите им компанию - послужите, так сказать, страховым элементом. Нам хочется проверить, что вы не покинете нас при первых же возникших трудностях, что мы можем вам доверять в более серьезных делах, чем те, которые пока что вам поручали. Ничего особо опасного в этом задании нет, а для человека вашей профессии - тем более. У вас два часа. Пожалуйста, поторопитесь, у вас мало времени.
Его рука снова протянулась вперед, роняя на неравномерный слой подушек второй кошель, немногим меньше первого.
- Вот ваш аванс. Прошу. Пожалуйста.
Он улыбнулся шире, наклонил голову в подбадривающем доверительном поклоне. За его спиной, как ни странно, все еще маячила фигурка служанки. Вот она смотрела в сторону дверного проема, отрешенно, равнодушно озирая комнату и сидящего посреди нее Рейна; вот нашла вдруг его взгляд и медленно, очень многозначительно кивнула. В этом ее коротком движении не было ни угрозы, ни дружелюбия, только совет - настолько искренний, словно последний.
Два часа - действительно немало, но, как показывает время, и немного. За окнами еще не начало светать, когда чуткий слух Скёте поймал отголоски приближающихся, не пытающихся себя скрыть шагов. Еще несколько мгновений, и он разобрал и то, что шли двое. Шаги приблизились, потом поднялись. Со стороны входной двери раздался стук.
- Пора, - позвал успевший стать знакомым голос, - вы готовы идти?
Перед злополучным домом уже стояло двое; лохматый мер в плаще, которого пожаловавший чуть позже Цезоний наверняка запомнил с минувшей беседы, и очередной из его сородичей, любующийся черно-белым звездным небом. Близнецы и Вейдмар пришли вторыми и остановились, ожидая последнего участника похода. Наконец явился и он в компании все того же проводника, остановившегося на пороге и не ставшего идти дальше. Стояли после этого на улице недолго, ровно столько, сколько понадобилось безымянному приятелю лохматого, дабы вкратце напутствовать свежеиспеченных напарников и лишний раз - нарочито небрежно, но явно неслучайно - выразить глубокое сожаление о доставленных неудобствах. Разумеется, он лгал, он просто не мог не лгать, но и лицо его, и тон выражали абсолютную честность, настолько яркую и правдоподобную, какую не всегда можно встретить и в полностью чистосердечных утверждениях.
Уже когда троица уходила, на крыльцо вышла еще одна босмерка. Непривычно, но подчеркнуто красивая, одетая в местную вариацию платья, поверх которого лежала узорчатая накидка, она была мельче и явно моложе пятерых своих родичей - но странное, еле уловимое воздействие, которое оказало на них ее появление, очень сложно было назвать чем-то иным, как осторожным почтением. Если, конечно, его кто-то успел заметить.
Лес был близок. Минут двадцать ходьбы - и он навис над самой головой, а то, что издали казалось черными дырами в растительной стене, оказалось несколькими широкими тропами, убегающими в вечный тропический сумрак. Стража у входа в чащу - два босмера средних лет - обернулись в сторону подошедших, обменялись друг с другом парой еле слышных комментариев и вернулись к занятию, каким явно занимались всю свою смену - хитрой местной вариацией игры в карты.
В ближних джунглях кипела жизнь. Сквозь стволы деревьев по обе стороны виднелись приглушенные масляные огни сторожевых постов и стоянок тех из лесных гостей, кому не хватило места в городе. Несколько раз троице казалось, что за ними следят; несколько раз не возникало ни малейших сомнений, что за ними следят, но задерживать и допрашивать недобровольных попутчиков не стал никто. Потом большая часть огней осталась позади, и видеть стало куда тяжелее. Сквозь синеватый мрак угадывались очертания ближайших деревьев и камней, но уже через пару десятков шагов все сливалось в сплошной черный силуэт. Лишь изредка его прерывали собой далекие, смутные отсветы рыжего. Сырой запах воды, дерева и тлена, и прежде перекрывавший собой ароматы дыма и горящего жира, пропитал собой все.
Потом начала ветвиться и постепенно теряться дорога, разделяясь на тонкие, тонущие в лесном массиве тропы. Тут-то и пришло время решать, куда именно дальше идти.
[hide]/ если Рейн откажется с этого раза, ему неоднозначно намекнут на то, что сейчас убьют, пусть и выразят всяческое сожаление по этому поводу - дошло ли дело до этого или нет, реши сама.
// часть поста написана совместо с Ламент.[/hide]