Сказки Валенвудского Леса

[Lament]

Времени и правда не было и Цезоний быстро управился с развешиванием и расфасовыванием всего самого необходимого. Успел сунуть нос и в сундучок с зельями, хотя и увы, мало что из его содержимого было бы реально полезно в текущей ситуации. Затем взгляд его вернулся к столу и оставшемуся там ожерелью.
Этот бывший будущий подарок, состояться которому, похоже, уже не было суждено, обошелся ему в слишком много усилий, чтобы просто так бросить тут. Или сунуть к остальным побрякушкам, предназначавшимся его спутникам в качестве запаса средств на случай необходимости. Нет, дело не в деньгах, да и не в каких-то теплых чувствах к горсточке кусочков драгоценного металла, а именно в усилиях, подборе самого подарка, выборе мастера, заказе, которые было тоже жаль. Он не планировал брать с собой ничего ценного - слишком велики были сомнения, что ему это ценное понадобится - но тут вдруг передумал. Взял ожерелье в руки, собираясь убрать в поясную сумку, где, пожалуй, и так уже было тесновато... Как вдруг внезапно в его комнату вломилась эта лесная барышня.
- Поторопитесь, - заявила босмерка, нервно поигрывая кинжалом. Цезоний вытаращился на нее, прежде, чем успел совладать с собой. Были люди, появления которых он ждал в своем кабинете еще меньше, и некоторые из них даже находились в Неркате, но их было не так много.
И что же вы тут делаете?
Вопрос был подавлен еще до окончательной формулировки. Что делает? Конечно же настаивает на вполне логичной эвакуации, чем быстрее, тем лучше. Как оказалась тут, а если конкретнее, как смогла так быстро оправиться и улизнуть из-под контроля Телбот? Ну, вряд ли это настолько короткий рассказ, что стоит уделять ему время вот прямо сейчас. Цезоний кивнул, направился к двери, позволил Немайн выйти в коридор и запер за собой дверь.
И да, ожерелье. Кстати.
- Прошу, юная леди, возьмите вот это, - произнес он на ходу, вложив собранное в кучку металла ожерелье ей в ладонь, - к сожалению, у меня, скорее всего, уже не будет возможности отблагодарить Вас как-то иначе, поэтому я не хочу, чтобы Вы остались с пустыми руками. Альфарин, все готовы? - киродиилец, слегка сбавив шаг, перевел внимание на возникшего перед ними телохранителя.
Тот только молча кивнул, движением головы выдав волнение, и, движением же головы, указал в сторону входной двери. Цезоний пропустил Немайн вперед. А выходя из дома, запер и входную дверь тоже.
Все обитатели Цезониева владения, не считая грузчиков, рабочих и клерков торгового предприятия, давно слинявших своим ходом, уже ждали снаружи. Немайн могла видеть двоих нервничающих, но отчаянно работающих языком на босмерисе юных босмерских горничных, юного Валена, озиравшегося вокруг, еще двоих босмеров, средних лет и пожилого, пожилую бретонскую женщину, усаженную на лошадь, уже знакомого ей Малкольма, незнакомую бретонку привычного для босмера роста, мрачно уставившуюся на Немайн, и еще одну лошадь, груженую, видимо, припасами. Цезоний мрачно оглядел нервную компанию.
- Веди, - коротко велел киродиилец телохранителю. Тот не стал медлить.

[C. C. Moraque]

- Удачной ночи.
Прежде чем пожать протянутую руку, Тайриль склонилась в неловком поклоне – но оборвала движение на середине, нервно выдыхая и взглядывая исподлобья. Переждав не больше мгновения, выпрямилась и дальше стояла прямо и ровно, как и подобает гонцу на докладе.
- На город напали лунатики, - сказала она, - вероятно, с подачи Бонсаму. Если коротко.
Неловко переступила с ноги на ногу. Чуть замялась.
- И… мы просим дать ответ как можно быстрее.

[Скриб]

- Я не могу сказать, что в нем важного, - возразил Кальмир неожиданно мягко, - это было бы для вас опаснее, чем оказаться прямо сейчас на центральной городской площади. Понимаете? Вам не стоит думать о том, что находилось в конверте, и уж тем более вам не стоит этим интересоваться. Это очень и очень опасно. Смертельно опасно.
Он протянул вперед бледную руку с расправленными пальцами и очень медленно, бережно, как если бы воспаленному лихорадкой больному, положил руку Виктории на плечо.
- Я заберу его, и опасности больше не будет.
Лес затрещал под чем-то тяжелым и громоздким, пробивавшимся сквозь невидимые с поляны кусты. Чуть позднее последовал треск, дребезг и вопль, настолько же возмущенный, насколько испуганный.
- После того, как чудовища уйдут, а пожар угаснет, возвращайтесь в свой дом, разбирайтесь со своими делами и ни о чем не беспокойтесь. Живите, как жили прежде, и я обещаю - нет, я уверяю - что никто Вас с этим никогда больше не побеспокоит. Но если Вы решите пренебречь моим настоятельным советом - Вы окажетесь наедине со страшным недругом, и Вам не помогут ни городские власти, ни телохранители, ни кто-либо еще.
Он почти шептал, его глаза ободряюще улыбались и блестели. Со столь близкого расстояния они казались особенно живыми, может, даже более живыми, чем им следовало быть.
- Это не угроза - ни в коем случае. Это предупреждение и просьба. Я сделал все, что в моих силах, чтобы оградить Вас от беды. Дальше я могу только уповать на Ваше доверие.


- Мы постараемся, - кивнул мистик, наклоняя голову, - архонт может на нас рассчитывать. Прошу, курьер. За мной.
Телбот развернулся и, не проверяя, последовала ли Тайриль приглашению, направился обратно к дому. Все его существо шуршало, шелестело и мелко звенело тканью и застежками, но вместе с тем двигался он плавно и быстро. Даже слишком быстро - его спокойные движения обманывали, заставляя считать владельца более степенным, чем он был, более неловким в странных одеждах, которые он носил столь же легко, как лесной зверь носит мех.
Корни заскользили над головой, загораживая сумрачный полог далеко наверху. Вблизи их кора была особенно черной, увитой такой немыслимой сетью прожилок и трещин, что взгляд цеплялся за них снова и снова. Под ногами ощущался подъем - мистик не спускался к норе, но поднимался в одну из продолговатых хижин, сплетенных выше лесного дна. В ее стенах забрезжил свет. Не магический, отметила Тайриль, настоящий, масляный и очень густой. Очень рыжий. Тут и в самом деле нечему было бы гореть, даже если бы лампа упала вниз - что там, настоящий пожар потух бы в считаные минуты, задохнувшись прогорклым дымом и горячим дыханием мокрой грязи.
И потом, здесь же были мистики.
На полу сидело трое, согнувшись и глядя в разложенный посередине ковер. Две походили на первого вампира, хотя лицо одного было раскрашено иначе, лицо другого - попросту белым, а одевались они по-разному, пусть неизменно странно. Третий отличался ото всех неимоверно. В легкой светлой одежде, какую меры из ближних племен одевают на праздники, с ровно расчесанными волосами и простыми, улыбчивыми чертами лица он был здесь настолько посторонним, что сам казался нелепым и странным. К вошедшим он же обернулся первым, смотря с молчаливым любопытством.
- Не удивляйся ему, - посоветовал первый мистик Тайриль, проходя и садясь на одно из свободных мест, - он не имеет плоти, это часть моего разума.
Неуместный парень скромно улыбнулся и предложил:
- Садитесь тоже.
- Я пойду, - поднялся один из мистиков, - с моей помощью Неерфин справится быстрее.
- Конечно. Удачи вам обоим.
Когда он ушел через другую сторону комнаты, молчание было нарушено снова.
- Мое имя - Мираи, - сообщил девушке ее проводник, развернувшись в ее сторону, - этого моего брата зовут Ниралином, но он сейчас не говорит. Это, конечно, не значит, что он поступает так из неуважения.
Ниралин поднял на Тайриль взгляд и неожиданно тепло улыбнулся, не разжимая бесцветных губ.
- Того, кто сейчас ушел, зовут Кайтир, - продолжил Мираи, - и он вместе с нашим четвертым братом, Неерфином, убедится в том, что ответ будет дан столь скоро, сколь это возможно. Все в наших руках, мы все установим. А пока что надо ждать. Оставлять вас снаружи было бы неучтиво, курьер, поэтому мы предлагаем вам подождать здесь, вместе с нами.
- Если у вас есть вопросы или волнения, я могу помочь, - отозвался снова бесплотный, - не всем удобны слова.
- Но если он будет назойливым, просто помните о его мысленной природе, - добавил Мираи буднично и как-то скромно, потирая большой палец об указательный.
- Да, - согласилась часть его разума.
- Тайриль.
Телбот не менял голоса или темпа, но прозвучало это внезапно и особняком.
- Что для вас есть спокойствие?

[Ами]

Немайн остановилась ненадолго, - как будто не она только что поторапливала имперца, - рассматривая врученную ей безделушку. Довольно забавным босмерке показалось то, что за все, ею вынесенное, откупятся не конкретной суммой даже, а подарочком, который явно предназначался изначально не ей и отдан был так, лишь бы не пропадал; не менее забавным для нее было и то, что какую-то плату отдает ей тот, кого она совсем недавно выдала. Где-то в глубине сознания кротко попыталась вмешаться совесть с ее наставлениями, но она быстро была подавлена и закопана приблизительно там же, где сейчас коротают время сознательность и благоразумность.
- Спасибо, – не отрывая уже любующегося взгляда от украшения, крикнула девушка, далеко не сразу вспомнив, что сейчас не лучшее время для любования и маленьких остановок. Ожерелье она положила в свой дорогой и любимый походный рюкзак, после чего поторопилась вернуться к «процессии».
Скрывать свой веселый настрой становилось все тяжелее. Все эти взволнованные и мрачные лица, паника, крики где-то не так уж и далеко… Приходилось идти поближе ко всяким служанкам, которые навряд ли заметили бы подвох в спокойной походке и печально-томном выражении лица, которые были так несвойственны охотнице. В то же время с такой позиции было неудобно поглядывать на низенькую бретонку, которая не так давно одарила Немайн мрачным взглядом. Босмерке было крайне любопытно, чем она могла вызвать такую реакцию, не невинным же своим существом или милыми проделками? Или то платье принадлежало именно этой крепышке? Или она не любит гостей, сбегающих от хозяев из окон? Странная женщина.
За своими мыслями и наблюдениями девушка не успела заметить, как компания уже добралась до леса. Немайн, почувствовав под почти что родными кронами себя намного свободнее, начала быстренько рассуждать насчет того, стоит сейчас свалить или не стоит, и тут ее голову посетила не очень гениальная идея. И не самая удачная, пожалуй.
Босмерка подошла к Цезонию сквозь весь этот цирк с очень серьезным, почти напряженным видом. Хотела было положить руку ему на плечо, но осеклась – неудобно это как-то.
- Вы считаете, что ожерелья достаточно для оплаты всего, что произошло? – явно намекая на что-то, но намекая очень тонко и ненавязчиво, уточнила совершенно нетребовательно Немайн. Да, никто ей еще не рассказал, что существуют подходящие и неподходящие моменты, или же она просто о них забыла, так уж получилось.

[Crystal]

Виктория коснулась руки Кальмира. Сложно было понять, о чем она думает, но можно было заметить, что на лице женщины отобразились те же эмоции, что и у босмера, когда он убеждал её отступиться от своих целей и вернуться домой. Дом? Есть ли такое место, которое она сможет называть своим домом? Да и сможет ли она отказаться от своих планов? Именно сейчас, Виктория не хотела искать ответы на мучающие её вопросы. Для начала нужно выжить, ведь мертвой, ей никогда не получить всех ответов.
- Я поняла вас, - грустно улыбнулась имперка, - я должна перестать думать только о себе. Мне стоит подумать о моих людях, о судьбе которых я ничего не знаю, ведь я должна заботиться о них.
Поднявшись, она сделал несколько шагов в сторону и остановилась. Виктория некоторое время смотрела туда, откуда, как она полагала, они пришли, пытаясь избавиться от чужих эмоций и понять, что же чувствует сама.
- Вы спасли мне жизнь. Этого я не забуду, как и не забуду ваш совет, - произнесла Виктория, обернувшись к Кальмиру.
Она задумалась, прежде чем продолжить свою мысль.
- А знаете, когда-то мне хотелось приключений, испытать чувство опасности. Теперь я понимаю, что никакое приключение не стоит жизней невинных, - Виктория махнула рукой в сторону пылающего города, как в явное доказательство её слов, и под конец тихо добавила, - как и не стоит никаких жизней глупая вражда.

[C. C. Moraque]

Девушка изумлённо воззрилась на спрашивающего. Затем - моргнула, издала неопределённый звук, собравшись было что-то ответить, но, тем не менее, оборвалась на ещё несказанном слове и нахмурилась, углубляясь вовнутрь себя.
Её не торопили.
- Молчание, - наконец собралась высказаться Тайриль, и тут же чуть сдвинулась назад, неловко передёргивая плечами – а оттуда уже, ободрённо взглянув и кашлянув, попыталась продолжить собственную мысль.
- Иногда я-внутри-себя перестаю себе что-то говорить. Перестаю беспокоиться – о будущем, и о прошлом.

[Lament]

Заведя свой маленький отряд под кроны деревьев достаточно далеко, чтобы скрыться от глаз любого, кто мог находиться в городе, Цезоний ненадолго остановился. Подозвал к себе телохранителя, слугу и помощницу и вручил каждому по мешочку.
- На случай, если что-то случится и мы разделимся, держите у себя. Если все обойдется, считайте, что это премия. А теперь... хмм...
Он задумался. Мысли неспешно плавали в море уныния, описывая круги вокруг повисшего Дамокловым мечом вопроса "И что же теперь делать?". Как... унизительно.
Все, прекрати распускать нюни. Разберешься, когда дойдет до этого время. Ты слишком цел и здоров для всей этой паники.
Киродиилец потряс головой. В самом деле, есть проблемы и понасущнее. Так что...
- Вы считаете, что ожерелья достаточно для оплаты всего, что произошло?
А? Что? Где? Неожиданно...
Он повернулся к девушке. Некоторое время смотрел на нее, пытаясь понять точный смысл ее вопроса, но мысли, живо бросив кружить вокруг одного вопроса, вылезли из моря уныния, помахали ручкой и завели хоровод вокруг другого. Еще более насущного. Который, тем не менее, не имел отношения ни к оплате, ни к ожерельям.
Цезоний бросил тщетные попытки наставить мыслительный процесс на путь истинный.
- Хммм... Не вполне Вас понял, юная леди. Не соблаговолите ли немного объяснить, что вы имеете в виду?

[Скриб]

- Конечно, - согласился Кальмир, не вставая и лишь наблюдая со своего места за спиной женщины и огнем, то и дело вспыхивающим сквозь деревья, - бессовестен и безумен тот, кто нарывается на неприятности, не думая о следующих за ними разрушениях. К сожалению, такое свойственно живущим под этим небом.
Ни тревоги, ни печали в нем не осталось. Обернувшись к творящемуся поодаль бедствию, мер сидел со спокойным принятием, написанным на лице, и только частый блеск в глазах придавал этому неуместный оттенок восторженности.
- Такого пожара в этих местах давно не было. Я даже не помню...
И вдруг он уже не смотрел в сторону города, а почти незаметно косил темными серыми глазами куда-то прочь, в глубину леса, будто что-то рассматривая с некоторым недоверием и неприятным удивлением.
- ... сколько пострадавших было в прошлый раз.
Он бесшумно поднялся на ноги и остановился с вкрадчивой гибкостью, которая до того в нем не проступала ни разу. Если Виктория сейчас обернулась бы и взглянула на него, то эта перемена могла удивить и лишний раз напомнить о неистребимой лесной дикости, присущей каждому из босмеров.
- Миледи, - обратился к ней Кальмир, глядя и не на женщину, и не в лес, а куда-то между обоими, - Вы будете сильно возмущаться, если я скажу, что мне придется Вас ненадолго оставить?


- Останавливаетесь полностью в настоящем моменте? - предположил бесплотный учтиво. Мираи медленно кивал, соглашаясь с чем-то, и длинные волосы с шорохом перекатывались по затянутым тканью плечам.
- Садитесь, - предложил он, указывая на свободное место.               
Над головой зашумели связки полых костяных подвесок, увешивающих неровный потолок, как бледные трубчатые грибы, и от них побежал по воздуху мерный стук. Тук. Тук. Тук. Так, только намного быстрее, бьют хвостом некоторые змеи. Без малейшей на то очевидной причины кости вдруг успокоились снова и замерли в совершенной неподвижности.
- Ветер, - поспешило объяснить Воображение, - скоро может быть шторм.
Безмолвный Ниралин поднялся, протягивая обе руки к лампе, и запустил сквозь прорези в ее глиняных боках сухие бледные пальцы. Когда он их достал и сел обратно, над ладонями плясал полупрозрачный огонь, медленно меняющий цвет с оранжевого на синий и обратно. Когда один из языков окрасился белым и задрожал, вытягиваясь особенно высоко, он погасил остальные и протянул Тайриль руку, над которой полотном вился одинокий бледный огонь.
- Мы не можем предложить вам еды или питья, курьер, - извинился Мираи без услужливости, но с симпатией, - поэтому примите этот огонь. Он должен придать вам сил на обратную дорогу.
- Между прочим, - позвало Воображение, - мы нередко помогали союзникам рода в обретении навыков, которые помогли бы им в службе и в жизни. С вами такого еще не делали. Вы хотели бы, чтобы мы подумали, какие из наших знаний мы могли бы в вас воплотить?

[C. C. Moraque]

Пальцы сомкнулись, охватывая холодную и белую кисть.
- Я…
Тайриль решительно тряхнула головой, обрывая ещё несказанную благодарность, столь же обыденную, сколь и нелепую здесь и сейчас, и только сжала тогда на мгновение руку мистика ещё сильнее, затем – отпустила и сама опустилась прочь, назад, на своё место.
- Это было бы невообразимо здорово, - откликнулась она мгновением позже.
А потом, чуть подумав, прибавила:
- А может… да нет, точно невообразимо.

[Ами]

Улыбнувшись с сожалением, с каким реагируют на маленьких напакостивших детей, которым вовремя не объяснили, что можно делать, а что - не очень, девушка плавно сократила расстояние с приличного до не совсем приличного.
- Я не буду говорить, что успела несколько раз побывать на грани жизни и смерти по вине ваших друзей и Вас, как и не буду говорить, сколько неприятностей успела получить. Так уж и быть, я даже прощу все это за милую безделушку, мое великодушие мне позволяет. Но...
Шаг назад, взгляд куда-то вверх, не столько задумчивый, сколько наблюдающий. Может, ее сумасшествию почудилось что-то, как знать.
- Вы обещали мне кое-что, Криспин. И я не могу просто так Вам этого забыть, даже за украшение, предназначавшееся далеко не мне.
Немайн снова посмотрела на Цезония. В ее глазах в этот момент можно было прочесть много такого, что от нее ожидать было сложно: и сомнения, и понимание, насколько самонадеянно и безрассудно поступает, и что-то безысходное, и неуверенность в себе и во всем вообще, что-то умоляющее даже, жалкое. Впрочем, жалкого от нее вполне можно было ожидать.
- Вы должны пойти со мной, - не повелительно, даже не совсем утвердительно, сказала она, глубоко вздохнув.

[Lament]

Глаза Цезониевых домочадцев таращились на Немайн с недоуменным любопытством, пытаясь понять, что вообще происходит. Альфарин нахмурился.
Цезоний поднял брови.
- Ах вот оно что. Значит, Вы о том самом обещании, которое вытянули у меня в момент, когда я был не в состоянии отказать Вам. Понятно.
Босмер покосился на него.
- Босс, в чем дело на этот раз? - он повернулся к девушке, - Немайн...
Цезоний прервал его.
- Все в порядке, не вмешивайся, - а теперь уже девушке, - юная леди... даже если опустить тот факт, что мое согласие было вытянуто из меня под давлением обстоятельств, которые Вы вряд ли поймете, одно условие еще не выполнено. Мое дело... далеко не закончено. И я не могу вернуться с Вами. А также...
Босмер и остальные напряженно ждали.
- Я даже не стану уповать, что Вас должно это заботить, но Вы, похоже, отлично знаете, что если я вернусь, то они убьют меня. Никакой угрозы моей жизни, по сравнению с Вашим случаем, а значит никакой неопределенности, никакого шанса, все просто, точно, ясно и понятно. Я, конечно, не утверждаю, что меня не убьют, если я останусь, но какой-то мизерный шанс у меня есть. Уверены, что вправе требовать с меня долг с такими процентами?
- Цезоний... - пробормотала Пирена, но Криспин не отводил спокойного, равнодушного, даже какого-то мертвого взгляда от Немайн.
- Не влезайте. Вас это не касается.

[Crystal]

…сколько пострадавших было в прошлый раз.
В прошлый раз? Виктория обернулась. Склонив голову на бок, она некоторое время неотрывно смотрела на Кальмира с удивлением и недоверием. Имперка хотела произнести вслух свой вопрос, но слова замерли у неё на губах.
К чему вообще бесполезные и лишние вопросы? Что они решат? Ничего.
Поэтому Виктория предпочла промолчать, лишь в её взгляде можно было различить жалость и что-то ещё, о чем спутник мог только догадываться.
- Вы будете сильно возмущаться, если я скажу, что мне придется Вас ненадолго оставить?
- Конечно нет, - солгала Виктория и даже бровью не повела. – Можете не беспокоиться. Полагаю, что ничего страшного не случится, если вы оставите меня "ненадолго".
На самом деле все было как раз наоборот, её страшила мысль остаться здесь одной, не зная, что может выскочить, например, вон из тех темных кустов. Виктория даже не хотела думать, что её могут убить, похитить и вообще съесть…
Стоп! – мысленно приказала себе имперка. – Все будет хорошо, ведь если бы угрожала серьезная опасность, то он бы не оставил меня одну? Наверное, нет.
- Возвращайтесь поскорее. Обещаю, что и не покину это место, если вам это важно.
Виктория обхватила себя руками и отвернулась, вновь устремив взгляд в сторону пылающего города.

[Ами]

Немайн зашипела, обнажив зубы, согнувшись и неестественно вывернув свое тело чуть влево, застыла на несколько мгновений. Обхватив себя руками, она выпрямилась резко, как скрученная пружина, вздернув подбородок и устремив на Цезония взгляд, полный жгучей ненависти и ничего, кроме ненависти.
- Вы уже мертвый, - отчетливо произнесла босмерка, не избавившись еще до конца от шелестящего, звериного шороха в своем голосе, - А я нет.
Казалось, что для нее никого сейчас здесь больше не было, кроме этого мужчины, от которого вдруг зависело столь многое, которого даже не очень хотелось предавать (снова) и отправлять на смерть (опять). Она не думала о городе, охваченном огнем, не думала о людях, окружавших их сейчас и ставших невольными зрителями, в эту секунду она даже не помнила до конца, зачем именно ей нужно было увести его куда-то. Знала, что нужно - и все.
Болезненно поморщившись, Немайн схватилась за голову и снова согнулась.
- Нет-нет-нет, не заставляйте меня выбирать! Я не буду выбирать! Моя жизнь мне дороже! Я выберу себя, себя, себя!
Она простояла в этой позе не так уж и долго. Нравственный выбор всегда давался Немайн на удивление быстро.
Ожерелье смотрелось вполне гармонично на этой дикой земле, покрытой листвой и пронизанной корнями.
Медленно сжав пальцы руки, которые только что выпустили из руки украшение, босмерка посмотрела бессмысленно-тупым взглядом сначала на них, затем на Цезония.
- Я... не буду им говорить.
Слова давались ей сложно. Она уже почти чувствовала, как сильно пожалеет потом.
- И ничего мне не нужно... от тебя.
Босмерка ухмыльнулась, упиваясь злостью и презрением, которые сейчас испытывала к себе, сдавшейся и смилостивившейся. Все это время она злилась только на себя.
- Как бы мне хотелось, чтобы тебя разорвал на куски первый попавшийся Скиталец. Но такого не поглотит даже Дикая Охота.
Мельком эльфийка взглянула на Альфарина, но не сказала ничего и не ожидала что-либо услышать, кроме неодобрение или угрозы. Их слушать не очень хотелось. Пройдя мимо пары служанок, Немайн ускорила шаг и, с обыкновенной для нее легкостью забравшись по стволу дерева к верхним веткам, скрылась в листве.

[Lament]

Цезоний выслушал девушку молча, не меняясь в лице, однако, когда она развернулась и побежала, его холодная маска слегка подтаяла, выпустив наружу намек на удивление и напряжение.
- Постой! Немайн!
Он повернулся к телохранителю, стащил с себя плащ и ремень арбалета и вручил это все босмеру в руки. И скомандовал. Тон не допускал возражений и высказываний собственных идей.
- Оставайтесь здесь. Охраняй их.
А затем, к некоторому удивлению босмера, киродиилец последовал за девушкой. Альфарин с недоумением наблюдал, как его вроде бы избалованный и изнеженный хозяин, не утруждая себя карабканием по стволу одним прыжком достает до нижних веток выбранного Немайн дерева, расположенных чуть ли не на два Альфаринова роста от земли и с легким шелестом пропадает в листве.

Цезонию, конечно, не хватало проворства, чтобы состязаться с по-беличьи ловкой эльфийкой, впрочем, не так уж и намного. Главная проблема была не в этом. Его габариты сильно ограничивали возможности для маневра среди веток, а вес, наверное вдвое превышавший вес Немайн, и вовсе не позволил бы забраться на ветки потоньше и подойти близко. Ну, это можно попытаться исправить. Пусть это и дорого обойдется.
Особые приемы клана Куарра - вещь... своеобразная. Не склонные ни к магии, какой бы то ни было, ни к хитрым трюкам, они, в основном, ограничивались тем, что делает сильнее, опаснее, эффективнее в бою и даже неожиданно преуспевали в разнообразии. Прочее было... непопулярно. Впрочем, оно было, и кое-чему Цезонию даже удалось научиться. Вроде вот этого трюка.
Впрочем, обычно он использовался иначе. Это была выдумка меров в составе клана, которым сравнительно малый вес часто не позволял использовать физическую силу в должной мере. Как именно это осуществлялось, Цезоний не понимал, хотя и считал, что этот трюк имеет что-то общее с заклинаниями магии Изменения схожего эффекта, которые он знал неплохо. Как бы то ни было, но, кроме увеличения веса, уловка позволяла и уменьшать его, пусть это и было сложнее. И оставалось только пожалеть, что он не мог уменьшить свои размеры и перестать путаться в ветках, не составивших для юркой босмерки особого препятствия.
Нехитрая магия крови потекла по холодным венам, делая свою работу. Уменьшение веса всегда было большей проблемой, чем увеличение, и теперь, как и в немногочисленные предыдущие разы, причиняло боль, распространяющуюся от сердца по всему телу. Впрочем, терпеть вполне можно, даже наоборот, ощущение не столько мешало, сколько отрезвляло, освежало и приводило в себя. Цезоний усмехнулся этой глупой иронии.

- Немайн, подождите, - тихо проговорил он, устроившись на ветке несколько ниже и, держась за нее одной рукой, другую, левую, протянул к девушке, - я еще не закончил. Я не могу пойти с Вами, действительно не могу. Слишком много обязательств, и если Вам я должен одну жизнь, то тем, для кого должен остаться - четыре. Но я не отрицаю, что должен и Вам, Немайн. Позвольте мне помочь Вам. Расскажите, что происходит. Пожалуйста.
Его тон звучал примирительно и дружелюбно, в глазах, даже в темноте безошибочно находивших девушку, больше не было холода.
- Зачем я Вам нужен, Немайн? Зачем нужно было спасать меня, чтобы потом отправлять на смерть? Кто Вам угрожает, Бонсаму? Это им Вы служите?

[Ами]

Услышав голос Криспина она замерла, продолжая смотреть куда-то вдаль, сквозь крону деревьев и даже сквозь сами ветки. Девушка слушала его, не перебивая, а затем молчала, как будто переваривая сказанное. Но послышался смешок, затем еще один. Немайн расхохоталась, и ее смех нельзя было назвать здоровым или хоть сколько-нибудь адекватным. Она смеялась довольно долго, громко, прерывисто, все продолжая стоять спиной к мужчине.
- Что я еще должна сказать или сделать, чтобы ты отстал? - весело поинтересовалась она, еще не до конца избавившись от сбивчивого дыхания. Не дав толком времени для ответа, но допустив маленькую паузу, босмерка продолжила говорить.
- Когда я была маленькой, я очень любила играть с животными в лесу. С теми, что поменьше, конечно. Я гналась за ними, закидывая камнями или пытаясь попасть тупым ножом, который стащила тогда у кого-то. Я гналась, гналась, забираясь все глубже и глубже в лес, спотыкаясь и падая. Желание не давало мне оставить эту идею, оставить погоню...
Она обернулась, улыбаясь с явным наслаждением.
- И вот моя жертва выбивалась из сил, ее бок и спина жутко болели от камней, попавших в цель, она задыхалась, падала на землю и ждала. Ждала расправы.
Прикрыв глаза, Немайн провела рукой по своей щеке и шее. Поднялась на цыпочки, сладостно прикусывая губу. Казалось, что сейчас ее маленький рассказ пойдет совершенно не туда, к чему шел.
- И в тот момент, когда она молилась о скорой смерти, когда она прощалась с жизнью, когда она ждала меня.. я теряла к ней всякий интерес. Я уходила, оставив ее наедине с собой.
В лесу было на удивление тихо, даже крики из города не были слышны.
Она похолодела мгновенно, как будто и не было этой странной прелюдии. Спокойно и без всякого выражения Немайн смотрела на вампира, - в чем она теперь не сомневалась.
- Я уже ушла, Цезоний. Ничто уже не имеет значения. Иди, резвись со своими слугами, бегай от своих Телбот, убивай и дальше своих Изгнанников, устраивай интриги и путайся в них сам - мне уже не интересно. И тебе не должно быть интересно тоже. Я не собираюсь ничего тебе рассказывать.

[Lament]

Она ведет себя странно. Что-то с ней не так. Я не могу дать ей уйти.
Цезоний сделал небольшую паузу.
- Немайн... Вы неверно меня поняли. Я действительно просто хочу Вам помочь. А ведь Вам нужна помощь, верно?
Он снова протянул к ней руку, заставив себя ободряюще улыбнуться, что вышло удивительно правдоподобно, несмотря на неискренность.
- Иди ко мне, Немайн.

[Ами]

Немайн надулась, глядя на Цезония так, будто она абсолютно адекватна, а он – умалишенный, который отказывается слушать прописные истины. Ей даже стало обидно за только что выданный монолог, неужели она зря старалась? И неужели он не понял всего сказанного, или хотя бы частичку с посылом «Отвали»?
Вздохнув, она протянула свою руку, но почти в тот же момент ее отдернув, посмотрев на мужчину критически.
- И как же ты намереваешься мне помочь, Цезоний Криспин?
Тот поднял брови, не убирая руку.
- Любым образом, который не требует от меня невозможного или недопустимого. Если Вы и правда боитесь вернуться к Бонсаму, то можете остаться у меня, например.
- У тебя? Когда ты так близко общаешься с Телбот? – босмерка фыркнула, - Я не готова так сильно рисковать своей задницей ради неочевидной выгоды. И я понятия не имею, что для тебя «невозможно», ну, кроме пары вещей.
Цезоний собирался ответить и окрыл рот, затем закрыл его и поднял брови, наклонив голову набок.
- А откуда Телбот-то знать что-то о Вас? Если не ошибаюсь, у них и в планах не было расспрашивать Вас о Вашей личной жизни, только обо мне.
- И по твоей вине они выкрали меня прямо из твоего дома и стали мило расспрашивать. И теперь не очень горят желанием оставлять меня в живых.
- Тогда почему Вы еще живы?
Девушка ткнула пальцем в ту сторону, где сейчас полыхало пламя и гибли люди, улыбнувшись радостно.
- Потому что сейчас им было некогда меня ловить.
Взгляд Цезония изменился. Сейчас он был нехарактерно мрачным, даже если учесть, что он никогда особо не отличался весельем.
- Немайн, я не понимаю почему Вы это делаете, но у меня создается впечатление, что Вы лжете. Почему они должны желать смерти Вам, если они сами, осознанно, позволили уйти из их дома мне? Что Вы ухитрились сделать? Я не поверю, что Вам удалось убить одного из них. Это не так-то просто.
- Я им не понравилась, - пожав плечами, заявила девушка, начав прогуливаться по ветке туда-сюда и держа руки за спиной.
- И от меня нет никакой выгоды, в отличие от тебя. Лишний свидетель. Болтливая дура. Кто захочет оставлять такую на свободе?
- Немайн, в отличие от Вас они даже обратить меня не могут. И не стоит преуменьшать свои способности, я не куплюсь на это. Почему Вы лжете? Что  произошло, что Вы им ТАКОГО сказали, что перевесило бы в их глазах смерти четверых из них?
- У них и так достаточно обращенных и тех, кого можно обратить. И для них это честь, а не закусывание всех подряд, какая разница, можно меня обратить или нет?
Она остановилась, взглянув вниз со странным энтузиазмом, и снова посмотрела на Цезония.
- «Мои способности» - это когда я голышом рванула на Странника, защищая чужаков, или когда умудрилась поверить, что чужаки выполнят свое обещание? Я не лгу, Криспин. Они действительно хотят меня убить.
- О чем Вы с ними говорили?
- Какие-то детали волнуют тебя больше, чем угроза моей жизни?
- Пожалуйста, Немайн. Мне надо на что-то опираться, чтобы найти выход.
- Ты себе-то выход найти не можешь.
Немайн отвернулась, явно намереваясь уйти отсюда и от разговора.
- Подождите! - Цезоний двинулся вперед, протягивая к ней руку, но остановился, услышав какой-то легкий хруст чуть ниже себя. Посмотрел вниз.
Резко обернувшись, босмерка с удивлением посмотрела сначала на мужчину, потом на ветку, но не успела даже вскрикнуть.
Дерево было бессовестно высокое, и Цезоний, пролетев несколько десятков футов, растянулся спиной, судя по ощущениям, вовсе не на земле, а на очередной толстой ветке. Удар по затылку, пусть и с собственным весом, оказался недостаточен, чтобы даже на секунду потерять сознание, и он, ошеломленно моргнув, почти сразу попытался подняться. Что-то непонятно болело в нижней части груди... и что-то непонятно мешало встать. Он посмотрел в ту сторону. И тихо рассмеялся совершенно неестественным, безрадостным и не очень адекватным смехом.
- Какая... какая же ирония.
Девушка быстро добралась до распластавшегося, спрыгивая с ветки на ветку, и замерла над ним с тревожным выражением лица. Осмотрев его грудь и то, что из нее торчало, сдерживая при этом жалобные потуги погладить Криспина по голове, Немайн спросила с некоторой скованностью:
- Ты ведь можешь встать?
Он покосился на нее подозрительно, но не ответил, просто с силой оторвал спину от ветки, на которой лежал. Кривой сук, на который Криспин удачно напоролся, жалобно крякнул и оторвался от ветви, оставаясь в проделанном им отверстии. Цезоний раздраженно вырвал деревяшку, оставившую после себя весьма рваную рану. Запах крови, исходящий от нее, определенно не принадлежал крови смертного.
- А… восстановиться ты сможешь?
Он помедлил, глядя на девушку исподлобья.
- Смогу.
Босмерка смущенно взглянула на рану и тяжело вздохнула, поспешив отвести от нее взгляд.
- Глупо получилось.
Цезоний потряс головой, моргнул несколько раз.
- Интересно. Значит, в отличие от тех двоих, Вы все же догадались.
Немайн разрывалась. С одной стороной, желание свалить никуда не исчезло, но, с другой, ей казалось слишком уж грубым оставлять его после такого падения. Она снова пробежалась глазами по окружной местности, как будто ища в ней ответ или какую-нибудь поддержку, кивнула рассеянно.
Киродилец брезгливо осмотрел небольшую, но выразительную дыру в одежде, выразительно отмеченную пятнами крови по краям.
- Немайн, - сказал он, не отрывая взгляда от раны, - они не убьют Вас, если Вы не представляете угрозы. Что, как вы наверное понимаете, не скажешь о Бонсаму. Останьтесь.
- А Телбот ты ради меня тоже убивать начнешь?
- Нет. В этом нет нужды. И потом, если кто-нибудь из них умрет и это свяжут с Вами, то это наоборот вызовет у Вас проблемы.
- У меня уже проблемы!
- Да объясните уже, что произошло. Ну не упрямьтесь, Немайн.
Девушка недовольно помотала головой и, решив, что желания стоять тут и болтать у нее совсем иссякло, спрыгнула на землю и направилась в ей одной известном направлении.
- Да Молаг Бал побери, женщина, - пробормотал Цезоний себе под нос и спрыгнул с дерева за ней, оставив вмятину на земле. Он догнал девушку и взял за плечи руками. Повернул к себе, нагнувшись, чтобы их лица были на одном уровне.
- Немайн... то, что Вы сказали, позволило им догадаться о чем-то обо мне? Выдало меня? В этом причина Вашего стеснения, которое Вам, кажется, несвойственно?
Ненадолго испуг проявился на ее лице, но поспешил уступить место крайнему недовольству.
- Да отпусти же ты меня! - пытаясь вырваться, недовольно пробурчала Немайн, - Не хочу я с тобой больше разговаривать.
- Я не могу, Немайн. Если Вы уйдете, то это может принести беду. Причем не мне. Я не могу рисковать этим. Больше не могу.
Он привлек ее к себе и обнял.
Где-то за спиной Цезония его слуги напряженно смотрели в их сторону из-за дерева.
Босмерка застыла, оказавшись слегка в шокирующей ситуации. Пожалуй, именно объятий она сейчас ожидала меньше всего.
- Кхм… Лучше иди и волнуйся о своих слугах, тебе еще объясняться насчет своего побега предстоит, - попыталась отшутится она, ощущая почти физически глупость этой «шутки».
Он усмехнулся.
- Я не сбежал. Меня отпустили. Ну что, оставайся. Они ведь на самом деле тебе ничем не угрожали, правда?
Смотря на него жалобно и безысходно, Немайн вздохнула снова, еще тяжелее прошлого раза.
- Ладно, я остаюсь. Но я сбегу, как только посчитаю нужным, хорошо?
Криспин отстранился от девушки, не убирая рук с ее плеч.
- Хорошо. И, Немайн? Ничего не говорите моим слугам. Я не хочу убивать их.
Он оглянулся назад.
- Я и не думала.
Цезоний кивнул, повернувшись к ней, но внезапно замер. Его взгляд потерял фокусировку, на лице появилось искаженное мучительное выражение, напоминавшее выражение боли, а руки, остававшиеся на плечах Немайн, на мгновение сильно сжались, достаточно сильно, чтобы причинить некоторую боль. Он тут же пришел в себя и отпрянул, отпуская девушку. Моргнул.
Она обеспокоенно взглянула на Криспина.
- Что с тобой?
Киродиилец покачал головой.
- Ничего. Все в порядке. Пойдем.
Он протянул ей руку.
- Слуги не поймут, - улыбнувшись, она пошла в сторону оставленных людей медленным шагом.

[Скриб]

Кальмир улыбнулся практически облегченно и сделал шаг в сторону темноты, так его заинтересовавшей. Он не успел. Тьма сама подалась навстречу, выпуская из своего душного шелестящего чрева еще одного мера, растрепанного и расписанного черной татуировкой, резкие и острые линии которой напоминали оскал лесной твари. Пришлец поднял голову едва ли не горделиво, смотря на Викторию с нескрываемой усмешкой, и волосы тяжело заскользили по поднятому воротнику кожаного плаща.
- Зачем? - спросил Кальмир шепотом, который прозвучал слишком резко, чтобы получиться в самом деле неслышным.
- Зачем что? - перепросил второй с наигранным удивлением и шагнул ближе.
- Не надо, - только и попросил Кальмир, мучительно желая, но не смея встать у него на пути. Он потянулся вперед, однако, заглядывая новоявленному в глаза, и в них ненадолго проступила не только мольба, но и слабое, отчаянное подобие угрозы, - это не необходимо.
- У нас мало времени, - отозвался тот мрачно и протянул вперед руку.
- Это можно было бы сделать позже, - процедил Кальмир одними губами, доставая конверт и кладя ее в белую ладонь собеседника.
- Молчать, - велел второй негромко, разрывая печать и доставая на свет полупрозрачный лист тонкой дорогой бумаги. Читать он не стал, коротко пробежался взглядом по документу и по остальному содержимому пакета и удовлетворенно хмыкнул.
- Хорошо, - заключил он, возвращая бумагу в конверт и закрывая его, - теперь ступай к заставе, старайся лишнего внимания не привлечь. Никому не слова, что я здесь был, кому надо, сами знают.
Кальмир поджал губы и с досадой и горечью прищурил глаза. Растрепанный шагнул по направлению к Виктории, улыбаясь шире, глядя на нее с замораживающим на месте весельем, как сверху на него обрушилось ни на что не похожее, длинное, гуманоидное создание. Имперка не успела различить почти ничего, кроме отпетачавшегося в памяти длинного, бледно-красного тела, покрытого гибкими слоями сегментированной кости. Обладатель черной татуировки каким-то немыслимым образом отшатнулся в сторону прежде, чем длинные черные когти пробили бы ему череп и сломали шею, и двое сцепились, покатившись по траве. Раздался треск и сдавленный вой, и странная тварь ненадолго оказалась сверху. Кальмир бросился на нее, цепляясь обеими руками за скользкий костяной подбородок и оттягивая назад голову. В падающем сзади свете Виктория видела мутный белый глаз нападающего, облезающий череп и кривые изогнутые зубы, распахнутые в непонятной агонии. Кальмир соскользнул, и существо отбросило назад, проволокло по земле и оставило у дерева напротив. Безжизненно свесив голову набок, оно, казалось, смотрело в имперке лицо и скалилось, силясь что-то произнести, пока по подбородку и груди сбегала и терялась среди треснувших нагрудных пластин пузыристая пена.
Длинноволосый с трудом поднялся с земли, глядя перед собой бешеным взглядом. Сквозь разорванную щеку виднелись зубы, и на месте левого уха зияла дыра. Начиная от плеча костюм и кожа его владельца свешивались слабо различимыми лохмотьями, под которыми белели обнаженные ребра. Кальмир потрясенно смотрел на лежащее под деревом существо, потом обернулся и бросился помочь, но длинноволосый издал булькающее шипение, и он послушно отстранился.
- Беги, - различила Виктория в его речи, - скажи всем - кого встретишь.
Кровь переставала бежать из его ран на глазах, и теперь они просто багровели рваными блестящими полосами и пятнами на его теле, как если бы нарисованные безумным художником.
- Она знает что-то, - только и сказал Кальмир и скрылся в лесу.
Растрепанный медленно приподнялся с земли и снова уставился на имперку, на этот раз - не угрожающе, а очень расчетливо, хотя и будто оглушенно.
- Иди сюда, - сказал он отчетливее, чем прежде, не теряя холодного командного тона, - держись близко и не вздумай убегать. Мы пойдем в город, и по дороге я хочу узнать от тебя все, что касается этого конверта и того, кто его тебе передал.


- Вполне вообразимо, - радостно возразило Воображение и тут же засмущалось, словно стесняясь собственной шутки.
- В самом деле, - поддержал Мираи, глядя на Тайриль с симпатией, - есть очень многое, что можно было бы с вами сотворить. Сейчас вы как нетронутая глина, которой еще никогда не придавали формы. Как чистая письменная табличка. Не принимайте это за оскорбление - это комплимент.
- Комплимент вашей молодости, - поддержало Воображение, - вашей живости. Она предоставляет массу возможностей. Ведь не думаю, что вам бы хотелось уже обменять их все на достижения.
- Можно было бы сделать вас быстрее, незаметнее, гибче, - отметил Мираи, не сводя с курьера взгляда, - научить ваши легкие дышать менее расточительно. Показать мышцам, как двигаться наиболее подходящим образом. Или ваши чувства. Они существуют в мире, который полон информации, но даже не осведомлены о существовании большей ее части, не говоря уж о способности ее понимать. Звук, свет, движение говорят на языке, который ваши глаза, уши и кожа даже не считают языком. Но это можно исправить.
- Жизнь, - подсказало Воображение весело, - все дары, которые ты ей предлагаешь, пригодны только в этом мире. Какой в них смысл, если она уйдет из него рано?
Безмолвный мистик покачал головой.
- Хотя бы немногим дольше, - поправилось Воображение.
- Подумайте, - предложил Мираи, - чего бы вам хотелось, если бы вы могли выбрать любое новое умение. Или, быть может, любой новый талант, хотя это будет более сложной работой.
Раздались шаги и шелест. На входе в комнату снова стоял Кайтир, вежливый, но очевидно тревожный. Он не стал ничего объяснять, или, по крайней мере, не сделал этого вслух - Мираи тяжело нахмурился, Воображение закусило губу. Безмолвный печально смотрел на брата.
- И, - добавил Мираи неизменным неторопливым тоном, - задайтесь еще одним вопросом, курьер - хотелось бы вам сейчас отправиться в Неркат, если вскоре от него могут остаться только руины. Никто не осудит вас, если вы предпочтете отправиться на запад и найти себе новое убежище там.


Еще до того, как Криспин и его странная попутчица вернулись к оставленным поодаль слугам, они заметили, как из леса вырвалась фигура и набросилась на отшатнувшуюся публику с, как казалось, расспросами - кто-то указал в сторону Цезония и Немайн, и новоявленный тип немедленно обернулся, а затем бросился к ним. Его глаза были расширенными от страха, он дергался, забывал дышать и производил впечатление безумца. Не осталось даже сил на то, чтобы мучиться и дальше виной и стыдом перед свидетелями его недавнего позора. Люди смотрели ему в спину с настороженностью и любопытством, он сам вперился в Цезония, как в спасителя.
- Бонсаму, - выдохнул он, - они говорят, сюда явились Бонсаму. Меня послали за вами, но нужно убираться отсюда, нам всем нужно убираться отсюда!

[Crystal]

Виктории пришлось вновь обернуться, заслышав шуршание позади себя, чтобы встретиться с насмешливым взглядом босмера-незнакомца, внезапно появившегося из леса. Она, обхватив себя руками, с тревогой наблюдала за их коротким диалогом, пытаясь понять, о чем именно они толкуют, но короткие фразы не позволяли ей уловить скрытый смысл слов и нависшей над ней угрозы. Впрочем, выражение их лиц и то, что имперка чувствовала в данный момент, лучше всяких слов сказало о том, что ей стоило бы уносить ноги подальше от этого места, подальше от этих босмеров. Чем скорее, тем лучшее.
Беги! Беги! – буквально кричал внутренний голос, когда незнакомец шагнул к ней с беспричинным и неуместным весельем.
Что ему нужно?
- Нет! – выдохнула она, отступая назад, чувствуя, как её сердце бешено бьется в груди.
Что-то рухнуло сверху на босмера, странное, ужасное, доселе невиданное. Виктория попыталась закричать, но звуки замерли у неё на губах. Имперка схватилась за горло, словно невидимая удавка сжимала его. Зрелище было не из приятных, и она боялась, что вот-вот лишится чувств и рухнет прямо перед ними. Она медленно отступала назад, не отводя широко распахнутых глаз от происходящего, пока не уперлась в дерево с единственным желанием – вжаться в него, раствориться и исчезнуть! Настолько все было пугающим, что ужас все ещё сковывал её, когда все окончилось. Неужели все? Виктория с отвращением смотрела на поверженное существо, а оно, в то же время, смотрело на неё…
- Беги, скажи всем - кого встретишь.
Эти слова донеслись до женщины откуда-то и издалека и вывели из оцепенения. Имперка глубоко вздохнула и перевела взгляд на незнакомца, из последних сил сдерживая себя.
Что он за существо?
Прикрыв губы кончиками пальцев, она с изумлением наблюдала за тем, как раны босмера затягиваются буквально на глазах. И осознание увиденного медленно, но неизбежно проникало в её мозг, вместе с осознанием того, что теперь ей просто так не вернуться домой. Виктория с надеждой посмотрела на Кальмира, ища спасения и поддержки, но он бросил лишь пару слов и скрылся в лесу.
- Не уходи! – отчаянно закричала она, едва не бросившись следом за ним.
- Иди сюда… – вновь раздался голос незнакомца, заставивший её вздрогнуть и обругать себя за свое безволие и страх перед искалеченным дикарем.
Помышлять о побеге и в мыслях не было. Имперка покорно опустила глаза, пытаясь скрыть бушевавший в них гнев и обиду. Решимость вновь вернулась к ней, после того, как она поняла, что вновь осталась одна и теперь может рассчитывать только на свои силы. Иного и не стоило ожидать, доверяясь незнакомцам.
Виктория приблизилась к босмеру и наконец-то решилась посмотреть на него.
- Непременно, - она вымученно улыбнулась и продолжила, смело и участливо положив руку ему на плечо. – Возможно, Вам все-таки понадобится помощь? Это существо появилось из ниоткуда, мы все могли бы погибнуть!

[Lament]

Цезоний моргнул, увидев вылетевшего из леса Мельфина. Новоявленный привратник был не тем, кого он ожидал встретить в ближайшее время. Впрочем, опять же, кому как не проштрафившемуся юнцу быть мальчиком на побегушках. Он медленно последовал вслед за Немайн, как бы невзначай прикрывая дыру на рубашке рукой.
Альфарин внимательно наблюдал за юношей, как отметил Цезоний с некоторым неудовольствием. То, что Мельфин то позволял вольности в ритме фальшивых вдохов, то и вовсе пропускал их, было не очень обнадеживающе. Впрочем, завидев Цезония и Немайн, Телбот тут же бросился к ним, усложняя попытки наблюдения за ним. Вот, отлично. А сам Цезоний пока не будет приближаться к ним.
"Бонсаму" - это слово вызвало болезненные уколы в висках услышавшего его киродиильца, недоуменное хлопанье глазами бретонов и обеспокоенные переглядывания среди босмеров. Краем глаза Криспин отметил, как недобро сузились глаза его телохранителя.

Но что же, один вопрос это снимало. Значит, и правда подставили, лицемеры параноидальные. С этим позже. насущный вопрос нашего совещания - выживание. Поскольку с предполагаемого расстояния броска Бонсаму будет все равно, Телбот их псевдомертвая потенциальная жертва или не Телбот. А что будет со смертными, подвернувшимися под руку...
- Мельфин, прошу держать себя в руках и не выдавать себя с головой перед моими слугами, - тихо проговорил киродиилец, когда юноша приблизился, - не лишайте их шанса на выживание.
Он прошел мимо юного вампира и невозмутимо забрал у Альфарина плащ. Накинул его на себя, не дожидаясь помощи слуги. Отобрал и оставленное телохранителю оружие.
- Пирена?
Колдунья неопределенно хмыкнула, утверждая "Да вот она я".
- Ты сможешь наложить защитные чары на группу человек на несколько часов?
Женщина поцокала языком.
- А может и звезду с неба тоже? Нет, я смогу... возможно. Если они будут близко друг от друга и не слишком будут мне мешать... и если инструменты...
- Да или нет?
Она пожала плечами.
- Ну пусть да. А что, мы так влипли?
- Еще нет. Альфарин, ты уверял, что знаешь окрестные поселки как свои пять пальцев. Берешь всех, кроме меня, Немайн и этого юноши и отправляешься туда. Прямо сейчас, как только Пирена наложит чары.
Телохранитель подозрительно смотрел на него.
- А Вы, босс?
- А мы пойдем другим путем.
- Не заблудитесь?
- Этот молодой джентльмен нас проводит. Не беспокойся.
- А...
- Потом. Все вопросы потом. Ты же понимаешь, что нужно спешить?
Положив руки на плечи Мельфина и Немайн, Цезоний повел их прочь, не дожидаясь, пока кто-то еще родит вопросы. Альфарин смотрел ему вслед, нахмурив брови. Затем босмер с хлопком соединил ладони и сцепил пальцы.
- Ну, леди-чародейка, делай свое дело.

Покинув пределы видимости, Цезоний провел руками по лицу, стирая иллюзорную маскировку, затем хмуро оглядел своих двоих спутников своими настоящими глазами.
- Итак, план. Мельфин, ты идешь впереди так, чтобы я тебя видел. Они вряд ли заметят, что я не Телбот, да и вряд ли им будет до этого дело, но тем не менее у меня больше шансов пережить внезапное нападение, чем у тебя, а посему придется за тобой присмаривать. Немайн...
Он повернулся к ней.
- Если на нас нападут - уходите в сторону, ни в коем случае не вмешивайтесь в бой, но не убегайте. Если мы оба погибнем, то сообщите, что были нашей пленницей. В остальном полагаю, что Вы лучше меня знаете, что сказать. А теперь пара последних штрихов...
Криспин закрыл глаза, принявшись тихо шептать мантру какого-то более сложного заклинания. Мельфин и Немайн могут почувствовать легкий холодок магического щита, пробежавшего по коже.
- Я, конечно, не профессиональная колдунья, но нам не так далеко идти и нас всего трое, так что должно хватить.
Он снова помедлил несколько мгновений, совершая последнее действие, которое счел необходимым. Для Немайн и Мельфина оно было совершенно невидимым, разве что взгляд Цезония стал более неподвижным, пустым, более... змеиным, что ли, хотя, несомненно, телботские мистики заметили бы более значительную разницу.
Равнодушный сосредоточенный холод выставил из мозга впустую метавшиеся посторонние мысли и эмоции.
- Вперед.

[C. C. Moraque]

И всё сказанное было услышано. Первоначальная похвала уже одарила Тайриль лёгкими намётками удивления: вздёрнутым бровям, заблестевшему взгляду; дальше – больше. Каждое новое предложение отзывалось неподдельным восторгом, и душа пела. О пламенеющем городе в этот момент памяти не оставалось вовсе, и так, наверное, было всё же лучше.
Но, к сожалению, этот момент прошёл.
Её уже почти заданный вопрос про «когда?» оборвался на вдохе, когда с шелестом шкур на комнату опустилось совершенно иное настроение, и все начинания стали совершенно неуместными.

- …Я могла бы, - отозвалась Тайриль на удивление ровно, оправляя бережно перехватившую рукав ленту и спускаясь ниже, к браслетам, - но мне хотя бы стоит передать ваш ответ. И…
Она закусила губу.
- Я только боюсь, что от меня случится больше вреда, чем пользы, - рот сам собой скривился в ироничной полуусмешке, - и я всё-таки многим обязана вашему роду – здесь, и ещё…
Мысли тут немного запутались, и Тайриль ненадолго притихла, уставившись в пол с сосредоточенным видом.
- Не хочу отступать, - наконец определилась она со словами. – Мне правда не стоит оставаться?
Страх возьмёт своё.

[Скриб]

- Нет, - отрезал черноволосый свистящим голосом и вытер небрежно красноватую слюну, показавшуюся из разорванной щеки, - мне не нужна твоя помощь.
Он схватил женщину за руку быстрее, чем та успела бы ее отдернуть, безболезненной и очень твердой хваткой. И кожа его, и кровь были заметно холоднее влажного ночного воздуха. Непохоже, чтобы он испытывал боль — и движение, которым он поднялся, и походка были твердыми настолько, насколько это позволяли уцелевшие мышцы. И взгляд. Взгляд был взбешенным и четким, без следа сдерживаемой муки или опьянения, вызванного естественным шоком. Впрочем, в нем и не было ничего естественного, и, пусть внешностью он походил на мера куда больше неподвижного чудовища под деревом, оба в равной степени противоречили всему, что присуще и свойственно жизни.
- Таких существ, - продолжил раненый и устремился вперед, не отпуская Викторию в сторону ни на шаг, - сейчас вокруг может быть много. Они грохнут тебя на месте, если с-смогут. Это все, что тебе нужно о них знать. Не отвлекайся. Конверт. Что — ты — и — твой — друг — знали — об — этом — конверте? Откуда он его взял, он говорил тебе? Или, может, говорил, куда собирается идти после вашей последней встречи?
Он не смотрел имперке в лицо, вместо этого рыская взглядом по окрестным зарослям. С его ранами стоило бы идти медленней, но вместо этого он только торопился больше, время от времени дергаясь, отступаясь, зло скалясь и лишний раз давая убедиться, как точно рисунок на обезображенном лице передавал натуру его владельца.

- Там хаос.
Мельфин казался спокойнее, и, возможно, это было к худшему, потому что теперь он пятился  спиной назад и забывал о недавнем стремлении бежать.
- Там везде огонь. Лунатики начинают засыпать, но там везде огонь...
Он то и дело бросал на Немайн пораженный, излишне многообещающий взгляд, но в основном старался ее избегать. Все его существо кричало о вопросе, который он хотел задать и не смел, о предупреждении и об отчаянном опасении, причем по какому-то совершенно очевидному поводу.
Город приблизился, и сквозь разорванный полог листвы стало видно картину его разрушения. Нестерпимый свет огня обжег глаза, привыкшие было к лесному мраку, и с расстояния десятков шагов дыхнуло пеплом. Блеклые четвероногие тени неуклюже двигались среди домов, тая в колеблющихся потоках воздуха, как жир. Дым тянулся навстречу к порыжевшему небу, и оно склонялось навстречу ему.
- Я не знаю, где сейчас все. Не думаю, что много кто остался дома, там было слишком опасно. Ты ведь знаешь, если лунатики взорвутся, может снести не один квартал. И если Кирилт тоже решат напасть, то...
Не закончив предложения, Мельфин стоял и ждал секунд десять или двадцать, прежде чем спросить вполголоса:
- Это действительно из-за тебя, северянин? Или из-за вас обоих?

- Вам правда следует идти, - ответил Мираи с улыбкой, - в этом месте вы не можете помочь ни себе, ни остальным.
- Ваша преданность будет оценена в полной мере, - шепнуло Воображение, - только ее и соблюденную честь здесь нельзя купить, и от чести клану куда меньше пользы.
- И если вы выживете, - добавил Мираи под молчаливое согласие всех остальных, - я сам сочту особенным удовольствием над вами поработать. Теперь ступайте.
Никто не провожал Тайриль, никто не смотрел ей вслед, чтобы проверить, куда она свернет — на восток или на запад. Едва ли мистикам требовалось зрение, чтобы это знать.

/C.C. Moraque, коль скоро ты объвишься только через неделю — я дождусь твоего возвращения и решения, прежде чем описать, что именно Тайриль встретила по дороге.
/извиняюсь за продолжительное отсутствие.

[Ами]

Во время всего пути босмерка вела себя подозрительно тихо и спокойно, не споря и не выбиваясь из колеи. Конечно, можно было бы наивно поверить, что она серьезно восприняла всю ситуацию и решила ее не ухудшать, но... это действительно было бы слишком наивно.
Как только ее взгляду предстал горящий город и другие его прелести, Немайн замерла. Губы постепенно растянулись в кривой улыбке, после улыбка резко сменилась смехом, стоило только Телбот задать свой вопрос. Она подавилась смехом и еле откашлялась, с каждым вздохом как будто бы лишь задыхаясь сильнее. Тем не менее, босмерка быстро отошла от этого и вернула внимание к своим спутникам.
- Из-за него, из-за него! – просипела она, снова давясь смехом и кашлем напополам и тыча пальцем в Цезония, - Один чужак – и вот у нас тысяча тысяч развлечений! Тысяча тысяч!
- Сколько смертей! Сколько восхитительный, восхитительнейших смертей, Мельфин! Невинные и виновные, свои и чужие! И ты, ты не переживешь этого тоже, может, я тоже. Тоже! Неужели ты не испытываешь к этому неудачнику, к этому убожеству восхищения? Пади на колени и молись, молись, он одним своим присутствием разрушил все!
Она изогнулась и выставила руки перед собой, как будто держа в них что-то.
- Что же ты не смеешься со мной, Изгнанник? Или тебе мешает то, что твое туловище съели рыбы?
Приблизив «голову» к себе, Немайн прикрыла глаза, с блаженством сумасшедшей улыбаясь.
- Зато посмотри на него, посмотри. Смотри! Ты ушел от нас, ты свободен, а этому отвечать за тебя, отвечать за все-все, - ласковым шепотом продолжала босмерка, - Ах, сколько боли, сколько крови, сколько вины! Как он повинен, как повинен…
Оглушительный хохот сопроводил падение «головы» и пинок в пустоту.
- Что же вы меня не убьете? Не разорвете клыками, не высосете досуха, не задушите? Вы ведь боитесь меня, верно? А должны. Должны!
Маленькая, почти театральная, пауза.В ее глазах причудливо отражалось пламя и дым, девушка стояла совсем неподвижно, на лице ее не было и тени радости и веселья, лишь созерцание.
- Я – охотница Бонсаму, маленькие и глупые вампирчики. И я не собираюсь идти с вами дальше. Пленница устала, пленнице и здесь хороший вид.

[Crystal]

- Нет…
Холодная ладонь босмера сомкнулась вокруг её руки, точно железные кандалы, и Виктории не оставалось иного выхода, как послушно следовать за ним. Но она не собиралась играть роль безвольной рабыни. Куда дикарь вообще её ведет? Что собирается сделать? Имперка подозревала, что её явно не собираются отпускать, а значит, учитывая местные нравы…
Виктория встряхнула головой, отгоняя мрачные мысли. Возможно, любая другая на её месте, одна из тех изнеженных аристократок, уже билась бы в истерике и на коленях умоляла не делать с ней ничего плохого. В том и дело, она Виктория. Она была не склонна к мелодрамам и разыгрыванию трагедии на людях, но могла признаться, что иногда прибегала к подобным уловкам.
- Не отвлекайся. Конверт. Что ты и твой друг знали об этом конверте? 
О, ради Девяти! Опять он про свой злосчастный конверт?! Зачем заставляет её вновь вспоминать события того вечера? Разве не все равно? Этот дикарь в любом случае прикончит её или продаст или сделает что-нибудь похуже! Почему ему не снесло половину головы – он бы тогда помолчал немного! Виктория с шумом втянула воздух и изобразила на лице возмущение.
Погодите-ка! С чего он взял, что их встреча была "последней"? Она ведь никому об этом не рассказывала. А что если она отдала конверт не тем людям?! Да сберегут её боги, в таком случае!
- Разве ваш друг, Кальмир, еще не все рассказал? Вы такой наивный! Возможно, вы и склонны болтать обо всем на свете и раскрывать свои секреты, когда приходите к женщине в постель за… - Виктория на секунду запнулась, потом махнула свободной рукой в сторону, - ну, за чем вы там обычно приходите, но "мой друг" не имел подобной привычки!
Вот уж она точно не собиралась обсуждать подобные темы с дикарем! Так просто он не добьется от неё всей правды. Виктория тащилась за босмером, спотыкаясь на каждом шагу.
- Я ничего не знаю о вашем конверте, - продолжала она, немного успокоившись. – Я не знаю, куда мог пойти и тем более, какие у него могли быть дела. Когда я проснулась, его уже не было. Он просто велел мне сохранить для него этот конверт. А зачем, для чего и что внутри – я не спрашивала. Зачем женщине, подобной мне – простой имперке, лезть не в свои дела? Вот и все, что я могу вам рассказать.
Виктория вновь споткнулась и налетела на босмера, буквально повиснув у него на руке.
- Ой! Проклятие! Из-за вас я подвернула лодыжку и теперь не могу идти! – запричитала она, опустившись на землю и схватившись за ногу свободной рукой. – Это все из-за вашей глупой спешки! Это вы виноваты, нас съедят эти чудовища!
В этот момент её интересовала совсем иная мысль, чем забота о ноге – оставит ли этот дикарь её здесь, получив то, что хотел?

[Lament]

Обычно он отреагировал бы иначе. И на вопрос мальчишки, и на ядовитую тираду девчонки. Раздражение, чувство вины, уместное или нет, замешательство, обида, гнев и прочее, что было бы сравнительно нормальной реакцией - всего этого просто не случилось. Впрочем, это вовсе не было удивительным.
Жил-был когда-то в Морровинде некий немного проклятый клан воинов-изгнанников. Жил себе и жил бы сравнительно успешно, но имел он маленькую особенность - контролировать свои гнев и ярость умел не очень хорошо, а таковых у него хватало на десять таких же. Не то чтобы для воина это стыдно и позорно, вот только смертность получившихся безбашенных берсерков оказалась не слишком обнадеживающей для старейшин клана, и стали они искать пути контроля над собой, а заодно и заставили заниматься тем же молодежь. Впоследствии их методы развились и расширились, позволяя не только контроль над эмоциями, пусть и не постоянный, но и прочие блага, которыми Цезоний сейчас и пользовался, ожидая возможного нападения, все же когда сталкиваешься с бешеными Бонсаму, трансоподобное ускорение реакции и улучшение координации и концентрации лишними не будут. Но изначальная суть метода никуда не делась. Немайн даже не удалось заставить Криспина нахмурить брови или хотя бы моргнуть.
- Спи, - коротко сказал он, сложным жестом направляя к ней заряд магической силы. Поднял безвольно обмякшее тело на плечо. Оглянулся на Мельфина.
- Мы идем обратно. Ты все еще можешь умереть в любой момент, так что прекрати тратить силы и внимание на ерунду.
Голос его был ровным и равнодушным. Цезоний сделал несколько десятков шагов в сторону своего дома, не демонстрируя особого намерения отправляться туда, а намереваясь всего лишь осмотреть обстановку. Увидел двоих лунатиков, развернулся, стараясь не попадаться кому бы то ни было, кроме Мельфина, на глаза, и направился в сторону резиденции Телбот, все так же осторожно и внимательно.