"Подери тебя Дагон!!!" - громогласно выкрикнул Гай первое, что пришло в голову и поставил на сырую землю (на которой, кстати, Гай легко различил два вида свежих шагов: грубый сапог и маленькую женскую ножку) наполовину пустой бутыль флина. Ану, единственная его любимица, верная и как всегда неизменная... Пропала. Исчезла за каменной плитой.
Да чтобы тебя вермаи... И что делать-то? Надо вспомнить, как я поступал, когда приключалось что-либо подобное. Гуарово гуано, никогда! Ну ничего, всё случается в первый раз.
Решив не терять более времени, Гай снял с перевязи "Маркиназ", как он "нежно" называл свою необычную секиру, в темноте нашёл небольшую выемку ниже треклятой квадратной плиты и применил рычаг, в роли которого выступала длинная рукоять оружия. И ещё раз, налегая всем своим немалым весом. И снова. Стена, а вернее её фундамент, осталась неподвижной.
И кто у этих пеплокожиков архитекторами работает? Грязекрабы, надо полагать.
Чёртова плита не поддавалась. Гай вытащил секиру и бросил её в паре шагов от себя. Затем туда же положил ранец и медленно опустился на корточки, обхватив понурую голову руками.
Людей порой сильно расстраивают непреодолимые препятствия. Люди огорчаются, даже злятся на непобедимого врага. Второе по счёту чувство испытывал тогда Гай Деро Де'Молл. Он только что бросил самого верного друга на произвол судьбы.
Многолетняя летопись дружбы не могла оборваться в какой-то захолустной столице данмеров, по вине животного любопытства в сочетании с предательской плитой. Нет, не то это время, и уж явно не то место!- Проносились в голове нордлинга обжигающие разум мысли. Он злился, очень злился на себя, и нет злобы, страшнее этой. Пульс участился, зрачки сузились, мускулы напряглись. Гай прокручивал в голове колдовскую формулу, которую когда-то вывел сам и которую хранил лишь в своей голове (не считая шифровки в книжке на поясе). Неожиданно он подскочил, схватил бутыль с данмерской выпивкой и одним залпом сократил её половинное содержимое до четверти, а затем разбил её на тысячи мелких осколков. Схватив "Маркиназ", он принялся бормотать жутким голосом заклятья, до тех пор пока в воздухе не возник чёрный дым, обмотавший своими щупальцами правую руку вместе с секирой. Дым начал с бешеной скоростью вращаться, пока не стал материальным. Гай Деро вызвал из Забвения даэдрот, преобразовавший его физическую оболочку и его секиры - они слились воедино.
Глаза нордлинга горели яростью, по лицу стекал пот, зубы страшно скрежетали, а дух даэдра, разливавшийся от страшного орудия вместо правой руки, дымящегося чёрными клубами, шептал будто прямо на ухо: "Ударь, ударь! Сокруши, разруби, раздроби и сломай! Убей этот камень, дай мне услышать песнь его боли! Камни чувствуют боль, о да, поверь мне...".
Удар! От плиты отлетели каменные осколки. Ещё один! Появилась крохотная трещина. Со всей демонической силы! Трещина начала расширяться. Так продолжалось около получаса, пока в стене не образовалась зияющая дыра, в которую смог бы протиснуться человек.
Гай начал остывать. В таком деле как мастерство гнева главное вовремя почувствовать усталость, дабы вернуть рассудок и не натворить глупостей. Чёрная машина убийства растворилась в чёрном дыме с неприятным, будто змеиным шипением; "Маркиназ" выпала из ослабшей ладони.
Вот так дела - не думал что когда-нибудь снова использую эту штуку. Хотя кого я обманываю? Конечно думал. Теперь каменёвки мигрень лечить не наберёшься.
Отдохнув минут пять, вдыхая свежий ночной воздух, пропитанный ароматами диковинных цветов, Гай привёл себя в порядок. Отряхнул одежду, поправил нагрудник и остальные элементы доспеха, застегнул ворот блузы, проверил ножны и закрепил секиру, застегнул наглухо пальто.
В этих подземельях всегда воздух такой холодный и влажный, как у огра под мышкой. Наверное как у огра. - Подумал Гай Деро, прежде чем зажечь искрой из пальца промасленную тряпку на палке, называемую факел и сделать шаг в темноту, скрывающую винтовую лестницу, ведущую в таинственные катакомбы канализации Морнхолда.