Ночь неспешно вступала в свои права, легкий теплый ветерок игриво задевал соломенные крыши домов, заставляя их тихо шуршать, где-то слышались веселые голоса, смех, далекий лай собаки и еле уловимый шелест воды в реке. Все это придавало удивительную и долгожданную умиротворенность деревушке, в которой днем царит весьма бурная жизнь. В этот спокойный пейзаж отлично вписался бредущий в развалку Керхальд, командир местного ополчения. Он как всегда шел медленно, важно и громко посапывая, иногда он останавливался для того чтобы осмотреться или поправить свой пояс на котором грозно болтался меч. Дойдя до своего скромного дома, он по обыкновению садился на лавку у входа, снимал меч и сидел отдыхал, наслаждаясь наконец таки насупившим спокойствием. Затем он заходил в дом и как частенько бывало спотыкался о плохо приколоченую половицу у самого порога и сопровождая сие событие крепкими выражениями, обещал сам себе ее обязательно, во что бы то ни стало, завтра же ее починить. Сегодняшний вечер, таки и ничем не выделялся из остальных, придя домой Керхальд зажег пару свечей, стянул с себя кожаную кирасу, сапоги и оставшись в одних серых штанах сел за стол у окна. Распахнув окно, он усаживался поудобней и тут начинался активный процесс бухтения и негодования, обычно это было связанно с тем, что либо назойливые мыши сперли что-то съестное со стола, по невнимательности оставленное им утром. Либо же он начинал тереть коленки и поясницу, какой то подозрительной мазью, грязно-зеленого цвета, и при этом сильно был недоволен запахом и жжением от этой мази. Далее Керхальд что нибудь ел и под конец вечера он гасил свечи и устраивался в старом потертом кресле с трубкой в руке, посидев час и насладившись ароматом табака, он ложился спать, предварительно проверив на месте ли его кинжал, а место сего кинжала было под подушкой, он и сам конечно понимал, что ему мало что здесь угрожает, но привычка из далекого авантюрного прошлого его не покидала.
Рядовой день, бывалого война казалось бы так и пройдет в умиротворений, но оказалось все крайне иначе. Керхальд улегся спать и проворочившись с полчаса уже почти заснул, как вдруг разразился страшный свист, будто кто-то лупит огромной плетью, хлопок, вспышка огненного света на секунду озарила его скромное жилище, еще хлопок, вспышка, резкий запах гари, крик. Как же он надеялся, что это просто кошмар порожденный его травмированной за годы странствий фантазией. Но нет, судьба решила подбросить еще одно испытание. Вскочив с кровати, после второго хлопка, Керхальд с невероятной для своих лет прытью, начал наспех одевать доспех, одел, обнажил меч... третий хлопок был очень близко от его дома, он упал, разбилось стекло. Быстро вскочив с пола он подбежал к кровати вытащил из под нее шкатулку открыл... еще хлопок, огненная плеть прошлась прямо по крыше его дома, заставив ее тут же загореться. Керхальд уже напялил какойто амулет на шею, схватил меч и выбежал на улицу. Огонь, крики, противный запах гари и... и кто-то... кто-то прямо посреди тракта, одной рукой заставляющий гореть дома... кто-то, кто был окутан словно живой тенью, тьмой, кто-то, кто в секунду превратил мирную деревню в карнавал огня, смерти и несчастья, кто-то, кто отшвырнул от себя обезумевшего от ярости Керхальда, словно надоедливую муху, дав подойти ближе и с издевкой отшвырнул...
Но он силен, силен, у него есть еще сила! Он твердил себе это, заставляя потрепанное временем тело подняться и снова попытаться остановить безумца окутанного в саму тьму. Яростный крик, он кое как смог почти бегом преодолеть десять шагов, занес меч и... замер, оцепенел, тело не слушалось, рука отказывалась завершать роковое движение, лицо застыло в яростной агонии и лишь взгляд, один только взгляд серых глаз, который привел его в ужас, затронул самые тонкие нити души, Керхальд желал умереть в ту секунду, только что бы не видеть этого взгляда...
...
- Я... что со мной... смерть, что э... то, кто, где он... жив? - еле слышный хриплый голос Керхальда лежащего навзничь в смеси грязи и крови, был слабым дополнением к оркестру из треска горящего дерева и редких еле слышимых его слухом криков. Кожаная кираса была вся изодрана и обуглена, в плече грозно торчала огромная щепка дерева алого от крови цвета. Амулет на шее превратился в бесформенный кусок металла, расплавленный огромной силы заклятьем и навечно оставил печать об этом событии в виде ужасного ожога на шее бывалово война. Карнавал смерти и огня был в самом разгаре. Керхальд отлежал так с десять минут, периодически теряя сознание, но закаленный многими боями характер диктовал свое.
- Встать, вста...ть... - сквозь полный рот слюней и крови продолжал твердить Керхальд, еле заметным движением он положил руку на грудь и очень медленно и неуклюже, обожженными пальцами пытался достать что-то из небольшого кармашка почти сгоревшего доспеха.
- Вс... та, вста... ть если... ч... очну...лся, значит встать - уже сквозь боль и стиснутые зубы он вытащил из кармашка, микроскопический пузырек из металла в форме фляжки уменьшенной в сотню раз. Выдернув с седьмого раза крышечку, он влил содержимое себе в рот... и снова потерял сознание.
- Не стухло. - спустя пятнадцать минут в отключке, очнувшись, уже более уверенным голосом, константировал Кархальд. Боль оступила, сознание более менее пришло в норму. Сильно концентрированное зелье ненадолго дало ему сил, нащупав свой меч, он прокорячевшись с пять минут смог встать на колени оперевшись на меч...
- Нет...нет! - два слова слетели с его окровавленных губ и дальше только дикий, хриплый крик ярости, обиды, отчаяния. В надежде на спасение, во имя мести, он снова рухнул в обморок.