Продолжение... Более месяца тупо открывала документ, смотрела - и тотчас закрывала... Вроде дело пошло... Но внимание: в нижеприведенном отрывке некоторые фрагменты 16+, а также содержат сцены насилия и жестокого обращения. Слабонервным и беременным читать не рекомендуется. Ня, дес.
* * *
Энн со вздохом опустилась на стул, потерла щеку.
- Тяжелый день? - мягко спросил ее наставник, лейтенант Араниус Коулто.
- Угу, - вяло отозвалась она. - Опять нашли очередную жертву той самой неуловимой хаджитской банды. Никто не видел их морд и хвостов, никто не слышал их голосов, даже клочка шерсти не нашли на местах преступления – зато весь город орет о бандитах-хаджитах! Неуловимых, жестоких, быстрых и сильных! Но на кой хаджитам имперские и данмерские девушки? Идиотизм…
Араниус пожал плечами:
- Тебе было бы легче, если это были аргониане или эльфы?
- Мне все равно. Но просто на моих глазах юношу-хаджита избили за то, что он помог служанке аптекаря донести до дома тяжелую корзинку! Какой-то кретин заорал, что он собирается похитить девчонку – и началось… - Девушка поморщилась, еще раз потерла щеку. Только сейчас Араниус заметил у нее синяк под глазом и ссадины на щеке.
- Ты за него заступилась?
- А что бы вы на моем месте сделали? – она приложила к начинающему заплывать глазу монету. – Я как полукровка уважаю и понимаю тех, кого чистокровные граждане Империи за разумных существ не считают.
- Анна…
Энн хмыкнула, снова потерла щеку.
- Ладно, мое дежурство окончено. Я домой. До завтра и всего хорошего.
Лейтенант пожал плечами, махнул ей вслед. «Странная она какая-то сегодня…» - подумалось ему. – «Хотя, она вообще странная. Не зря поговаривают, что дома у старого пердуна Тацита те еще делишки делаются! А яблочко от яблоньки… Даром что племянница, а не родная ему дочь…»
* * *
Вечер был хорош – солнце окрасило в теплый медовый оттенок каменные дома Имперского города, на улицах было тихо и спокойно, пахло цветами и дождем. Юная стражница неторопливо брела домой, выбрав самую длинную дорогу. Ей надо было хорошенько подумать…
В итоге – как раз хорошенько так задумавшись, она забрела в совсем ей незнакомые трущобы. Потом Анна частенько хмыкала и твердила, что это стражническое чутье ее не подвело, но сейчас она растерялась. Кособокие глинобитные и деревянные домишки тянулись во всех направлениях, сам район находился в низине, и соответственно, высокие здания центра видны не были. Как назло, на улочке не было ни одного прохожего. Вдруг ее привлек шум в хибарке прямо за ее спиной. Энн смело зашагала туда (как известно, большой меч в умелой руке весьма способствует храбрости и безо всякого алкоголя в крови). Она аккуратно постучала гардой клинка в дверь домишки, потом еще раз. Возня за дверью только усилилась. И вдруг раздался девичий пронзительный визг, резко оборвавшийся и после – хрип. Словно неизвестную девушку мучили, а потом быстро мертвили. В мозгу Анны мелькнули страшные рассказы и сплетни о хаджитской банде. С воплем: «Оружие на пол, лапы за голову!!!» девушка вломилась в хибару – и тотчас ей на затылок обрушилась – как ей показалось – крыша и все небо Тамриэля вместе со светилами и звездами…
Очнулась Анна оттого, что ей стало холодно. И немудрено: она была почти донага раздета и, связанная, лежала на земляном полу. Из одежды на ней остались только рубашки – тонкая нижняя шелковая и синяя полотняная верхняя. Затылок болел неимоверно, девушку слегка подташнивало. В комнатенке было темно и пахло сыростью.
- Эй, есть здесь кто?!
В ответ ее обложили в три этажа, подробно расписав моральные качества всех ее родственников вплоть до седьмого колена, почему-то еще помянув и императорскую династию Септимов. Голос был хаджитский.
Энн с детства росла вредной и упорной, поэтому брань ее из себя не вывела. Она подчеркнуто ровно и спокойно потребовала на Та'агра:
- Верни мою одежду. Немедленно. Или останешься без ушей и хвоста.
Ей так же на Та'агра повторили то, что было сказано раньше. Только описания были цветистее. Велика и могуча речь каджиитен! Дабы неуемная деваха наконец заткнулась, тот самый красноречивый хаджит вошел в комнату, посветил ей прямо в лицо, а потом продемонстрировал свои клыки и рожу в шрамах. Мерцающий кроваво-красный свет лампы шарма разбойнику не прибавил. Зато он разглядел стройную фигурку узницы, и в уме бандита родилась идея, не отличающаяся новизной и гениальностью. Повесив фонарь на крюк в стене, хаджит наклонился над Анной и шустро разорвал ее верхнюю рубашку. Энн и пыталась пинаться, и кусаться – но, к сожалению, руки ее были связаны за спиной, коленки туго были стянуты путами, а хаджит силен и возбужден. Очень быстро – благо коготки у всех хаджитов острые и длинные - он расправился и со второй рубашкой. Отойдя на пару шагов, разбойник залюбовался делом своих шаловливых лап.
- Джа'ррах!!! – донеслось из другой комнаты. – Тебе не следует портить игрушку хозяина!
- Мы и не собирались! – хаджит фыркнул. – Мы просто хотим проучить наглую человеческую самочку.
- Сам ты самочка, - буркнула Энн, пытаясь скрыть за грубостью испуг. – А что это за хозяин? А еще меня интересует, зачем вы похищали девушек? Вы приносите их в жертву? Но ни один из ваших богов жертв не требует…
- А кто это у нас тут такой умный? - в комнату протиснулся второй хаджит, тот, который урезонивал Джа'рраха. – Сидит тут, понимаешь, прелести свои выставила и дерзит! Ха'каар любит таких… И Джа'ррах любит таких… Мы думаем, хозяин позволит нам позже поиграть с самочкой. А пока мы ее немножко приголубим, чтобы не скучала до прихода хозяина. Правда, брат?
Хаджиты рывком поставили ее ноги, срезали ножами остатки одежды и швырнули на стол. В четыре лапы они грубовато, но осторожно начали ее тискать, щупать и щипать, приговаривая непристойности. А чтобы она своими криками не переполошила всю округу, заткнули Энн рот лохмотьями ее же рубашки. Девушка только и могла, что плакать от унижения и страха. «Стражница называется, мать мою перемать… Все должностные инструкции нарушила, попалась как последний новобранец, позорище неописуемое… А теперь меня принесут в жертву те, в чье существование я не верила! У-у-у, чучело! Помру, и фамилии никто не спросит…»
Послышались шаги. Энн повернула голову и крик застыл у нее на губах. В дверях комнаты стоял некромант – в мантии, расшитой магическими знаками, в правой руке мужчина держал запрещенный Гильдией магов Империи «Н'гаста! Квата! Квакис!». Как-то она слышала разговоры Шейлесса о том, что он хотел бы прочесть этот труд. Однако, какая ирония судьбы… Девушка выплюнула тряпки изо рта и взмолилась:
- Пожалуйста, не надо! Я никому не скажу, только отпустите меня… - ей вдруг остро захотелось жить. И оказаться на данный момент где-нибудь на другом конце Империи. Например, на Солтсхейме.
- Прошу вас…
Некромант коротко хохотнул и приказал:
- Принесите лампы поярче. Жертва должна в подробностях видеть свои мучения!
Хаджиты подло захихикали и пошли за лампами. В их свете Анна разглядела потеки крови на стенах и полу, странные и страшные рисунки на стенах и камнях по углам октаграммы на полу. Сердце девушки готово было выскочить из груди, зубы громко стучали, она еще никогда так не боялась… Она снова и снова срывающимся голосом молила о пощаде, но некромант молча готовил инструменты к работе – кривые кинжалы с зазубренными лезвиями, спицы, щипцы, крюки…
Ха'каар осторожно опустил ее на пол, в центр октаграммы. Джа'ррах вбил колышки в землю, развязал ее руки и примотал запястья Энн к колышкам. То же самое Ха'каар сделал с ее ногами.
- А теперь оба вон, - отрывисто велел маг. – Чтоб до утра вас здесь не было. Сходите пока соберите еженедельную дань с торговцев и трактирщиков. И чтоб ни одной монеты не пропало!
- Как прикажете, господин! – Хаджиты раболепно склонились в низком поклоне и шустро покинули домик.
- Теперь ты… - черный маг взял в руки особо острый и очень страшный на вид кинжал и повертел его перед лицом Анны. – На нем еще дымится кровь предпоследней жертвы. Ею была юная невинная аргонианочка. Кажется, ее звали Картесса…
- А… а я не невинна! – завопила Энн. – Я… я со всей стражей… и с гильдией магов… и…
- Замолчи. Мои парни тебя проверили, пока ты была без сознания. Впрочем, скажу тебе по секрету, на самом деле кровь невинной девицы немногим отличается от крови уличной девки.
- Мне от этого не легче… - пролепетала в ужасе Энн, как зачарованная, глядя на тот кинжал. – Прошу вас…
Некромант откинул капюшон, приставил клинок к паху девушки, она в последний раз посмотрела на мучителя – и лишилась чувств. С губ ее слетело только одно слово. Одно имя…
* * *
- Шейлесс… - она всхлипнула, сильней закуталась в его плащ и вдруг расплакалась. – Т-ты правд-да хотел меня… и ты всех тех д-девушек… а еще ты з-занимаешься поб-борами и скуумоварением? О, Шейлесс…
Шейлесс мрачно смотрел в пол. Сидел он на другом конце комнаты и благодарил всех богов, что лицо его сокрыто в тени. Ибо он был напуган не меньше самой Анны, а еще его воображение снова и снова подкидывало ему удивительно соблазнительные картинки – обнаженная беззащитная Энн, распятая в октаграмме и умоляюще смотрящая на него. Ему безумно хотелось сейчас же прижать ее к себе, сорвать плащ, поцеловать и утешить, заставить ее забыть пережитый ужас, и… и во имя всех лун Тамриэля, он просто ее желал. Желал этих мягких губ, стройного хрупкого тела, округлых грудей и узких бедер… Желал ее, еще со времени первого и пока последнего их поцелуя в доме Улраунта Когнитиониса.
- Анни… прости… умоляю, прости меня!
Энн молчала. Ее до сих пор трясло, и она слегка заикалась.
- Энни…
Она молчала и вспоминала его суровый голос, жадные хаджитские лапы, свой стыд, наготу. Свой испуг и безумную радость от узнавания…
Некромант вздохнул.
- Может, ты хочешь пить? Спать? Идти домой?
Девушка кивнула, облизала пересохшие губы.
- Сейчас, сейчас… - он налил ей немного вина. Налил и себе – руки дрожали. – Пей, Энн, оно поможет успокоиться…
Анна вздрогнула, когда их ладони соприкоснулись. Но руку не отдернула. Послушно выпила и хрипло попросила:
- Верните мне одежду и меч, пожалуйста. Я домой хочу. Пожалуйста. Я никому ничего не скажу.
Шейлесс посмотрел ей в глаза и охнул: то ли на нее так повлиял страх, то ли неожиданная встреча с ним, но взгляд у девушки был совершенно невменяемый. Он коснулся ее лба. Жар. Маг растерялся: ее ведь нельзя отпускать в таком состоянии одну! Но и здесь держать нельзя… Однако, Энн решила проблему выбора с присущей женщинам элегантностью: упала в обморок прямо в руки оторопевшего от восторга Шейлесса.
* * *
«Дорогой Улраунт!
Сообщаю тебе новости по-настоящему шокирующие и страшные. Неделю назад наша дорогая Анна находилась на службе. Но домой она ночевать не пришла. Я подумал, что она осталась на ночную смену – бывало такое, иногда нужно подменить кого-то из товарищей. Но на третий день я забеспокоился и пришел в кордегардию. И там у меня довольно холодно поинтересовались, где даэдра носят мою племянницу. Можешь представить мое удивление и удивление ее наставника, лейтенанта Араниуса Коулто!
Мы объявили Анну в розыск, и на пятый день нашлись люди, видевшие ее на пути на одну из городских окраин, стражникам и людям благонамеренным известную как рассадник преступности и насилия. И вот там, в одном из грязных домишек, на какой-то отвратительной лежанке я и нашел свою девочку, метающуюся в жару и беду. Ох, не доведет ее до добра эта работа!
Она в ужасном состоянии. Едва говорит, боится всех мужчин, постоянно кричит во сне… Что делать, как ей помочь – я не знаю. И Анна упорно не хочет говорить, что именно с ней произошло…»
«Дорогой мой друг Тацит!
Я с тобой всецело согласен – эта работа не для нашей Анни. Но таков ее выбор и не нам ее осуждать. Пусть сама решает, как ей жить. Девочка она уже большая, разберется. А я пока предлагаю вот что: ей после болезни положен отпуск. Пусть приезжает ко мне. Я, кажется, догадываюсь, что именно с ней случилось…»
«Она едет в Скинград. Будь осторожен. Равлит»
«Спасибо. Посмотрим. Но я буду не я, если не посмотрю на нее хоть одним глазком. Ш. Н.»
* * *
Анна сидела на лавке в саду и полуприкрыв глаза о солнца смотрела в небо. Почему-то в последнее время она полюбила наблюдать за облаками и птицами. Дядюшка Улраунт сидел в плетеном кресле неподалеку и отчитывал Ромильду за плохо выстиранное белье. Служанка смущенно хихикала и малоубедительно оправдывалась. Вдруг Энн затравленно огляделась, соскочила с лавки и бросилась бежать. Улраунт ловко перехватил ее, прижал к себе, начал гладить по волосам:
- Дитя мое, что случилось? Кто тебя напугал?
- Никто… ничего… - однако, голос девушки срывался и дрожал.
- Пойдем-ка в дом. – Мужчина крепко прижал ее к себе. – Настало время серьезно поговорить.
- Но…
- Уж кто-кто, а я тебя не обижу, девочка моя.
Анна дернулась, пытаясь высвободиться.
- Н-н-н-не над-до трогать м-меня… Дядя Улр-р-раунт…
Улраунт отпустил ее, взял за руку.
- Я поймаю того, кто тебя так напугал – и убью.
Девушка вздрогнула, но промолчала.
Маг привел ее в кабинет, усадил в свое кресло, задернул шторы и зажег свечи.
- Анна, ты знаешь, что я тебе не враг. Мы с Тацитом всегда действуем исключительно в твоих интересах. Когда твой отец умирал у нас с Тацитом на руках, мы поклялись ему оберегать тебя и защищать, не жалея ни себя, ни других. Энни, дитя мое, расскажи, кто тебя обидел. Это был Шейлесс? Я же вижу, Энн. Только он, а никто другой мог так жестоко с тобой обойтись.
- Что вы знаете о нем… - горько проговорила девушка, глядя в пол. – Что вы знаете обо мне…
- Анни, я хоть и закоренелый холостяк и, в принципе, мизантроп, но в женщинах разбираюсь. И в людях вообще. Энн, где он тебя нашел? Клянусь, я никому не расскажу. Даже Тациту. Клянусь.
Энн долго молчала, потом начала говорить, медленно, запинаясь, всхлипывая и судорожно сжимая и разжимая кулаки. Улраунт молча слушал. Только однажды он не выдержал и стукнул кулаком по столу. По столешнице зазмеилась глубокая трещина. Анна испуганно вжалась в кресло, но он ласково попросил:
- Продолжай. Я сержусь не на тебя.
Наконец, девушка закончила. Она сидела, закрыв лицо ладонями, худенькие плечи содрогались от рыданий.
- Так я и думал. Снова этот мальчишка. Сдается мне, что он тебя приворожил… Но ничего, я знаю, как с этим бороться.
- Это не приворот, - тихонько сказала она. – Это называется совсем по-другому.
- Если бы это было то, о чем ты толкуешь, у тебя было б совсем другое настроение. Или будешь спорить?
- Не хочу я с вами спорить… - Анна отвернулась. – Можно я пойду, спать хочется…
- Спать? Едва ли полдень миновал. – Улраунт пожал плечами. – Но если хочешь – иди.
Анна пошатывающейся походкой побрела к себе в комнату. Когнитионис задумчиво смотрел в окно и барабанил пальцами по столешнице. То, что он задумал, было не совсем законно и прилично, но оно того стоило. В принципе.
* * *
Девушка лежала в кровати и невидяще смотрела в потолок. Мысли ее блуждали далеко-далеко, а еще Энн никак не могла согреться. На самом деле она спать не хотела. Спать с некоторых пор стало страшно. Ей казалось, что в саду она заметила его. Уже который день Анне чудилось близкое присутствие Шейлесса, казалось, что он отовсюду следит за ней. Даже в доме. Даже в ее комнате. Опять же, может это то самое чутье, которое погнало ее на окраину, заставило ворваться в дом…
Тихонько заскрипело окно. Анна схватилась за кинжал – с некоторых пор она всегда носила его при себе. И сразу же обмякла на кровати.
- Я… з-з-знала…
Шейлесс был бледен и серьезен.
- Прости, я не хотел напугать. Энн, я не мог не прийти. Энн…
Он сделал шаг, другой… встал на колени перед кроватью, вынул кинжал из дрожащих пальчиков, отбросил, стал гладить ее ладони.
- Не бойся меня. Не боишься ведь?
Она доверчиво прижалась к юноше и тихонько пробормотала:
- Нет… Уже не боюсь… Шейлесс… Шейл…
Шейлесс прижал ее к себе, стал лихорадочно гладить по голове, спине, коленкам…
- Энн… Во имя лун и ночи, хорошая моя…
- Шейл… - она жалобно улыбнулась, - Но ведь однажды так было? Это ничем хорошим не закончилось… Та же комната, то же окно…
- Но мы совсем другие, Энн. Позволь мне…
- Шейлесс… - он чувствовал, как она дрожит, видел смятение в ее глазах, страх и отчаянную храбрость… - Шейлесс, я… Я… Ст-т-т-трашн-н-но… Ш-шейлесс…
Паренек почувствовал себя последним мерзавцем – он знал, что она стала заикаться после того неудавшегося жертвоприношения.
- Тише, успокойся, ты подумала немного не о том, - он порывисто обнял ее. - Давай просто так посидим вместе в обнимку, а?
- Д-давай…
