Сказки Валенвудского Леса

[Лис]

Скёте рухнул там, где стоял, и обиженно нахмурился.
Никто так и не оценил мою титанически бесполезную работу по удержанию. Эх. Мама всегда мне говорила – иди, сынок, штудируй Разрушение, оно помогает, оно всегда поможет, – демонстративно расстраивался он внутри себя, прилагая всё те же титанические усилия, чтобы не покатиться по полу с хохотом, оскорбляя почтенную братию. – Странно, и откуда она могла знать?
Затем, успокоив безумство своего усталого и срывающегося на неуместный гротеск разума, задрал голову к происходящему без его участия действу – невысоко, благо его внушительный рост даже в сидячем положении оставлял ему возможность свободно оглядывать поле действия без подпрыгивания на пяточках. Скептически, или даже скорее саркастически хмыкнул, услышав замечание собственной жертвы о её способности контролировать это действо – но только тем и ограничился.


- …Инсинуации, – с достоинством ответил Вейдмар, выпрямляясь и взмахивая рукой, тем самым демонстрируя собственное пренебрежение креслом. – Грязные инсинуации. Благодарен за предложение, без шуток, но – мне мало что удастся добавить.
Он запустил пальцы в собственную шевелюру, поворошил, сам удивляясь, как не заметил крайне прискорбного состояния причёски – хмыкнув, пригладил назад, открывая своим глазам обратно нормальный радиус обзора.
- Разве что заклинание. Мне казалось, всё очевидно – настолько оно светилось. Именно потому оно настолько светилось, – поспешил продолжить пояснять он. – Ну и чтобы сработало без лишних проволочек, к слову. Простое подчинение воли со строжайшим наказом жертве стоять и не двигаться. Могу разложить по косточкам схему, если интересно.
Взгляд – и вздох. Кажется, сказанного недостаточно.
- Рейн, да – никто в точности не знает, что с ним произошло и происходит. Просто в какой-то момент его поведение и, скорее всего, самоощущение кардинально меняются. Образовавшееся существо… позже предлагало нам сотрудничество с ним, а после отказа скрылось в неизвестном направлении. Поугрожав.
Коленки нервно дрогнули, потихонечку начиная подкашиваться – Скёте, не подав виду, упёрся раскрытой ладонью в спинку предложенного кресла, чуточку выбиваясь из колеи рассказа. Чуточку.
- Я кажется, догадываюсь, с чего это вы так, – печально заметил он, кося глазом, – с чего так подозрительно - всё с того же заклинания. Но зуб даю, там всё было точно так же, как я описал – можно даже устроить сеанс  по исследованию Рейна на тему магических воздействий, хотя пресловутая одержимость, скорее всего, заглушит вообще всё. Вы мне вообще если и не искренне симпатичны, то хотя бы близки – манерой ведения дел, как минимум.
Внезапно помрачнел.
- Хотя где-то ужасно похожи на моих предыдущих работодателей, да. Ха.


/ / Через пост от моего располагается тот впечатляющий повествовательный массив, что заставил меня плакать за собственную несостоятельность в оживлении характера героев : /

[Crystal]

- Да, - отрешенно произнес шпион,  а потом, задумчиво посмотрев на Мессата, добавил, - Кинжал можете взять на время, - подчеркнул Рейн последнее, - С амулетом будет немного сложнее. Вы не сможете его так просто забрать, возможно, лишь на ничтожные секунды.
Рейн почувствовал магическое волнение рядом с собой, но совсем другое насторожило его. А именно, волнение в рядах Телбот. Ему оставалось только догадываться о причине этого волнения и о том, что могло произойти, сидя связанным на стуле. Он проводил их задумчивым взглядом, таящим за собой массу вопросов, а потом вновь перевел взгляд на Мессата, сосредотачиваясь на прозвучавшем вопросе.
- Говоря о том, что я чувствую… Довольно трудно описать. Это происходит довольно медленно, пока я способен сопротивляться. И довольно быстро, когда я теряю контроль над собой или сознание, поэтому мне всегда проходится держать свои эмоции под контролем, чтобы не давать духу никаких лазеек. Что касается памяти… иногда я вспоминаю… словно отголоски сна, похожего на реальность.
Рейн слегка пошевелил рукой, проверяя прочность веревок. Веревки будут бесполезны, если они разозлят духа. Да и призывателя просто смешно привязывать. Конечно же, самоуверенность не его главная черта, но в данном случае он знал от кого её унаследовал.
- Я не предполагаю, как может дух отреагировать на ваш ритуал. Может ничего не произойдет, а может вы его просто разгневаете. Есть один человек, если можно так сказать, который знает обо всем этом лучше всех… Но… нет, это невозможно.
Он покачал головой, отметая эти глупые мысли. Нет, нет и нет!
- Приступайте. Но, для начала, лучше развейте все чары, которые сейчас наложены на меня, мне не хотелось бы преждевременно расстаться с жизнью, если ваш ритуал при этом выйдет боком от наложения всевозможных заклинаний.

[Lament]

Цезоний приподнял бровь, почувствовав запах крови, но не стал обращать особого внимания. Опять творят какое-то непотребство прямо у себя дома, даже не таясь. Однако, увидев реакцию других Телбот, он нахмурился. Что-то не так? Что-то происходит, чего быть не должно?
- Криспин, выйдите тоже.
- Пойдемте, вам лучше не ходить здесь в одиночку.
Киродиилец ничего не ответил, только кивнул и последовал за ней.
И да, Айрин. Ее зовут Айрин. Стоит запомнить, может пригодиться.

Трудно оценить степень того, насколько Цезоний не ожидал увидеть то, что увидел. Он на несколько мгновений даже замер, уставившись на вампира с девушкой на коленях с перекошенным выражением недоуменного удивления на лице. А затем, когда он наконец разглядел лицо девушки и понял, кто она, гримаса удивления начала медленно переходить в яростный оскал. Если бы вампир не обернулся и не обратился к Цезонию и Айрин потерянным, отчаянным голосом, то был бы оторван от Немайн и грубо размазан по стене. А так... Цезоний остановился. Этот "злодей" же почти ребенок, и больше чем в одном смысле. Он вдруг понял, что юный Телбот моложе самой Немайн. И вдруг вспомнил, что никого из них не видел... такими.
В этот момент он разглядел и шею девушки. Слова вампира подтвердились - следов клыков не было, зато была грубая рана, нанесенная, похоже, этим вот битым стеклом. И... рана на запястье парня тоже, да. Цезоний только сейчас отметил присутствие и запаха крови Телбот тоже.
Не стой столбом, действуй.
Киродиилец отстегнул, почти сорвал поясную сумку и, опускаясь на пол рядом с вампиром и девушкой, положил ее перед собой и раскрыл. Начал рыться, вытряхнув часть содержимого - пустые металлические зачарованные бутылочки для хранения крови покатились по полу. Выудил из сумки еще две емкости - граненую колбочку из кварца и бутылек в полпинты, стеклянный и оплетенный, как бутылка с вином. Бутылек он поставил на пол.
- Раскройте ей рот и держите, - обратился он к юноше, вытягивая пробку из длинной кварцевой колбочки - это зелье нужно вливать постепенно.
Почувствовался легкий, слабый запах алкоголя и чего-то еще, экзотического, мягкого, но слегка бодрящего. Цезоний поднес колбочку к губам босмерки, капнул немного прозрачной зеленоватой жидкости на губы, затем на язык. Затем влил ей несколько маленьких глотков, медленно, осторожно, чтобы она не подавилась. Стянул перчатку с правой руки зубами, капнул немного и на пальцы и провел по ране на шее, и наконец весь остаток, слегка взболтав, опять же влил в рот.
Поначалу никаких особых изменений в страшном состоянии девушки заметно не было, однако спустя несколько мгновений кровь почти исчезла с раны, а мертвеющие щеки слегка, самую малость, порозовели.
- На диван, - коротко сказал Цезоний, и, не дожидаясь согласия или возражений юноши, поднял Немайн на руки, поднес к дивану и бережно положил. Затем обернулся к Телбот, сузив глаза.
- Эта девушка - просто охотник, которую мы встретили в лесу, и которая была очень великодушна и проводила нас домой. При этом она ничего о нас не знает, а мы обязаны ей жизнью. Я понимаю, зачем Вы ее притащили, сударь, для меня давно не секрет, что те, кто живет в лесу, ненавидят Ваш род совершенно оправданно. Но я вижу, что хотя бы Вы лично не желали ей вреда и пытались спасти, будем считать, что это спасло жизнь и Вам и не позволило мне выйти из себя и убить Вас на месте, пусть это и сослужило бы мне дурную службу. Так что хотя бы будьте так любезны и сообщите, каким образом Вы довели ее до подобного? Что Вы ей сказали?
На минутку отвлекшись от юноши, киродиилец обратился к Айрин.
- Миледи... нет ли в доме целителя? Ну или хотя бы в пределах быстрого доступа?
Он наклонился, поднял с пола оплетенный бутылек и, переведя встревоженный взгляд на Немайн, держал зелье в левой руке, массируя горлышко пальцем.

[Скриб]

- Я-то могу организовать ему магическую экспертизу, - согласился Нормандил, - но с тобой сейчас говорю именно потому, что предлагаю обойтись без подобных мер.
Он убрал руку и, прежде, чем голова упала на пол, поймал ее за волосы, медленно вращая в свете камина.
- А меня куда больше бретона интересует то, откуда вы все-таки добыли Кирилт. Вопрос, ответа на который ты так и не дал, зато очень много чего сказал по другой теме. Твои слова и действия выглядит очень подозрительными, Вейдмар. Крайне подозрительными. Они совсем не производят впечатления того, что тебе действительно нечего скрывать. Скорее, они производят впечатление того, что ты пытаешься обойти швы, оставшиеся от залатанных дыр в истории, которую вы мне рассказали. Даже если это на самом деле не так.
Голова обернулась к Скёте впавшим осклабившимся лицом.
- Но если есть столь серьезные основания сомневаться в том, что это не так - не разумнее ли предположить худший из возможных вариантов? Просто на всякий случай. Разве я произвожу впечатление того, кто поступил бы иначе? А ведь, тем не менее, я до сих пор стараюсь найти другой способ выхода из сложившейся ситуации.
Он улыбнулся весело и даже приятно, не отрывая от собеседника взгляда.
- И знаешь, почему? Потому я действительно надеюсь получить от тебя не труп и не врага, а союзника. Союзника, который согласится работать на меня не под принуждением и пыткой, а по собственному добровольному решению и на взаимовыгодных основаниях. Ты этого не хочешь?


- Человек? - с любопытством переспросил Мессат, - какой же это человек?
Свобода - вот, пожалуй, самое точное определение ощущению, которое прокатилось по Рейну от черепа и до самых пальцев ног. Сидевший наполовину обездвиженным, он не чувствовал ничего, кроме очевидного неудобства; только теперь, когда власть над собственным телом возвратилась к нему, бретон почувствовал в полной мере успевшую позабыться легкость и чуткость, с которой слушались его мышцы.
Фальгорн забрал у Рейна кинжал, отложив на пол в стороне. Мессат поднес к глазам одну из своих монет-медальонов, шепнул ей что-то и, проведя пальцем по острому ребру, снял ее со своей шеи и повесил на шею шпиону. Кожа прилипла к металлу, как на морозе - или, быть может, это прилип к коже металл. Вампир отошел на шаг назад, закрыл глаза и остановился, ничего не говоря.
Судя по ощущениям, в грудь Рейну с размаху врезался нож. Необычайно быстро он проточился между ребер, вспарывая легкие и разрывая трахею, рванулся вверх по горлу и ударил острием в основание черепа, проламывая кость и победоносно вырываясь из макушки. Мессат открыл глаза снова, отрицательно взмахнул рукой и, выбросив ее вперед, сорвал монету у бретона с шеи. Боль исчезла настолько быстро и бесследно, словно ее не было вовсе. Ни повреждений, ни даже следа не осталось на теле.
- Сопротивляется, - констатировал Мессат почти восхищенно, - но выдает о себе слишком много, куда надежнее было бы просто не отреагировать. Мои извинения, думал, получится мягче. Ты в порядке? Как оно вообще обычно реагирует на чужеродную магию?


- Совершенно оправданно? - повторил парень.
Если прежде он тихо и подавленно подчинялся услышанным распоряжениям, явно осознавая собственную вину и стараясь компенсировать послушанием хотя бы ее часть, то теперь в нем впервые проступило возмущение.
- Вздор, - процедил он, поднимаясь с колен и отряхивая промокший рукав, - вздор и абсолютное лицемерие. Они ничем не лучше нас, и вы тоже ничем не лучше нас, вы просто на меньшее способны...
- Перестань, - приказала Айрин спокойно, но Цезоний заметил, как она поморщилась - очень недовольно, почти болезненно, - ответь на его вопрос и ступай за лекарем. 
Молодой потомок Телбота замолчал, как говорил, наклонив голову и поджав губы. Когда он распрямился снова и заговорил, голос его звучал сухо и совершенно ровно:
- Я ничего ей не говорил. Я просто сказал ей остаться здесь и ничего не трогать, пока я не вернусь. Вот и все. Всю дорогу сюда она вела себя весело и не показывала совершенно никакого страха, я подумал, что это странно, но я не знаю, связано ли с тем, что произошло, или нет. Она... знала, кто я. Я не знаю, откуда.
Он поклонился, низко нагнув голову, развернулся и вышел напряженным шагом.
Айрин шагнула ближе, наклоняясь и вглядываясь в лицо Немайн.
- Обычного лекаря здесь сейчас нет, - сказала она, не отрывая от босмерки взгляда, - он приведет одного из наших, для того, чтобы привести ее в себя, этого хватит. Главное, что она не умерла сейчас, остальное не столь важно. Днем ее можно будет показать городскому целителю и спросить, что с ней было, если она не расскажет сама.
Она ненадолго замолчала.
- Это вы решили взять ее с собой в город?

[Crystal]

- Не совсем человек, - пояснил Рейн, - Дух. Не думаю, что он из благородных побуждений нам все расскажет.
Рейн пошевелил пальцами, ощущая, как власть над телом возвращается к нему. Довольно-таки неплохое начало. Конечно же, потом Рейн пожалеет о преждевременности такого суждения.
Он с интересом наблюдал за действиями Мессата, до поры до времени, пока на него не надели странный медальон и он почувствовал неладное и место, которого он коснулся, обдало холодом, а его амулет чуть дернулся, едва заметно.  Потом он бы пожелал ничего не чувствовать, когда его грудь словно пробило ножом. Он дернулся, пытаясь изогнуться и сбросить мерзкий медальон, но веревки сдерживали его, впиваясь в кожу. Рейн сжал челюсти, чтобы не заорать и сжал кулаки с такой силой, что побелили костяшки пальцев. Да, сейчас он бы действительно пожелал бы отключиться.
А все ли заметили, под каким странным углом накренился мир?
Его потянуло куда-то в строну и сознание стремительно ускользало от него. Но… Какого скампа, в самом деле? А? Рейн резко выпрямился и заорал, что было силы, больше не сдерживая себя, как раз в тот момент, когда боль добралась до головы и пробила её.
А потом боль резко прекратилась и он больше не чувствовал того ледяного медальона. До него откуда-то издалека дошли слова его истязателя, и Рейн щурясь, в попытке остановить этот вертяще- раздваивающийся мир, посмотрел на Мессата. Улыбнулся, но эта ухмылка не получилась ободряющей, скорее глуповатой.
В порядке ли он?
- Думаю, что все в порядке, сейчас, - хриплым голосом ответил он.
Как реагирует на магию? Хотите узнать…
- Если считать ваш ритуал чужеродной магией, а именно так оно и есть, то я чувствую, что ему ваше вмешательство очень не понравилось, и мне стоило больших усилий, чтобы не потерять контроль.
И действительно, в тот момент, когда он почти отключился, ему пришлось приложить огромные усилия, чтобы не дать духу власть над собой. Даже закричал. Но больше его беспокоило проявление символов на коже. И судя по всему, ничего непоправимого не случилось. Интересовало, может ли дух их видеть, если нет, то может ли обнаружить. Рейн сосредоточился на деле. Они серьезно настроены изгнать из него духа и, кажется, не совсем понимают последствий, которые грозят Рейну. Но хочет ли он, чтобы духа из него изгнали? Ведь он намеренно утаил информацию о символах на нем и о том, что дух тесно связан с ним, особенно после того, как Цезоний убил его. Рейну казалось, что от него постоянно ускользает какая-то деталь – он что-то знает, но не может вспомнить или же не хочет вспоминать. Такое ощущение, что все идет как надо…
- И что вам удалось выяснить при помощи вашего ритуала?

[Лис]

- Гильотины сечение… - задумчиво промурлыкал Скёте, притоптывая каблуком. – И верёвки петля…
Он оторвался от кресла вновь, горделиво осеняясь над комнатой, и улыбнулся.
- Посмотрите… на меня. Вы навряд ли забрались в моё прошлое достаточно хорошо, чтобы во всей красе осмотреть ледяную скульптуру, которая по недоразумению оказалась мной. На всякий случай, я не преувеличиваю – это была ледяная скульптура. Машина. Арбалет. Не сомневаюсь, вам был нужен кто-то вроде этого парня?
Он встряхнул головой.
- Да, а потом меня несколько раз угораздило, так уж вышло – угораздило ввязаться в различные мероприятия по проявлению чудовищного бескорыстия. Впрочем, кому я вру – корысть-то была, только не она одна. Вожделение, страх… Хм. К чему это я, собственно?
Взмах рукой.
- Вы мне нравитесь, вы все. Вы примерно из того же льда, что раскололся с пятьдесят лет назад. Какой, кстати, сейчас год? А, неважно. И всё это так мило! Ностальгия… по себе самому. А, ко всем проклятым ностальгию – к делу, что ли.
Рука в тщетной попытке прервать словесный фонтан скользнула по пылающему лбу, заглаживая морщины – и ушла назад, за спину, в осознании собственного бессилия. Колоссальный расход энергии, уложенный в минимальный промежуток времени, как оказалось, отозвался по всему телу, доходя даже до сознания, и отозвался притом не то чтобы лучшим образом. Скорее напротив. Кто знает.
- Я ценю это предложение, - казалось, уже совершенно серьёзно продолжал он, - и ценю ваше терпение. Но одновременно с этим я думаю, что с вашей точки зрения всё это – своего рода развлечение. Игра. А я – я боюсь проиграть. Всегда боялся.
Тряхнул головой, вновь откидывая спутавшуюся гриву назад.
- Меркантильно, о да. Я очень хочу отрываться рукой от этого прекрасного кресла безо всякой рези в ногах – но я никак не могу удостовериться, что мой следующий шаг, каким бы он ни был, приведёт к нужному результату. Каким бы он ни был. Так печально, правда? Ужасно боюсь быть обманутым – списанным в расчёт, каким бы ценным я ни был. Простой смертный, даже не дитя этого леса и вообще непригоден даже к попытке обращения.
Совершенно незаметно он уже развернулся и стоял вполоборота к своему собеседнику, голову и вовсе выставив куда-то в сторону.
- И меня, - Скёте сжал кулаки, вновь поворачиваясь лицом куда надо и премило улыбаясь, - это бесит. Ночами не сплю. Такой гордый. Такой неотесанный. А столько трудился ведь.
Оскалился в ухмылке.
- Самое смешное, что я вообще не знаю, что делать – и это меня тоже бесит. Вот до чего я дошёл. Жалкое зрелище. Ладно. С меня честный рассказ, да? В конце концов-то, я же на вас работаю.
На лицо оборотня поспешно наползала обычная сухо-деловая маска, тоскливая и бесстрастная.


/ / На грани истерики был, однако. Перегрелся как полупроводник, с кем не бывает : )

[Lament]

Цезоний выслушал юношу спокойно, стоически, не произнеся ни слова и не пытаясь опровергнуть его тираду. Впрочем, встретившись глазами с Айрин и заметив ее недовольство, он опустил глаза.
И что же ты знаешь, мальчик, о том, на что способны вы, и на что способен я?
Кажется, Цезония удивили слова юного Телбот о том, что босмерка смогла его раскусить. Впрочем, напомнил он себе, она и о Кирилт с Бонсаму говорила как о чем-то привычном, возможно он просто недооценивает степень, до которой местные кланы взаимодействуют с племенами. Будем считать... что это нормально. После того как молодой вампир исчез, киродиилец обратился к девушке.
- Миледи... прошу принять мои извинения за грубость. Вырвалось, просто случайно. Произошедшее чуть-чуть выбило меня из колеи.
- Это вы решили взять ее с собой в город?
Цезоний пожал плечами.
- В какой-то мере, но, скорее, это было ее желание. Как часть нашей благодарности за ее помощь.

[Скриб]

- Не потерять контроль...
Мессат сделал шаг в сторону, обходя Рейна по кругу, медленно, заинтригованно повторяя услышанную фразу, будто та одним своем звучанием обещала ему сказочные блага. Фальгорн покосился на лезвие ножа.
- А знаешь, - поделился он вдруг задушевно, - это может быть решением. Конечно, если не разрушит основную личность. Тогда и разделять будет некого.
Он остановился, с глубоким сомнением гладя пальцами новую монету.
- Твой случай весьма любопытен, - сообщил он, говоря снова и чуть склонив голову набок, - для меня, имею в виду. Нетривиальный материал, богатый, гибкий. Я работал раньше с несколькими одержимыми, но это было совсем другое... не наследственное, это точно. И только в одном случае отпечатков было больше, чем один. Скажи мне, Рейн - если я сейчас попытаюсь поднять его душу на поверхность, это тебе сильно повредит? Ваш тип связи непохож на тот, что бывает при завязке на время. Что заставляет твою одержимость прогрессировать, при каких условиях она распространяется? Когда что-то затрагивает его память или эмоции? Когда ему удается взять над тобой контроль?


- Ничего, - ответила Айрин спокойно, не пытаясь выдать это за что-то более, нежели положенную вежливость, - я понимаю.
Ее взгляд все еще был обращен на Немайн, изредка соскальзывая на бесследно зажившую шею и снова возвращаясь к беспокойным чертам лица, где болезненно напряженным, где не менее болезненно расслабленным.
- И вы не сказали ей остаться в лесу?
Укоризны в этом вопросе не послышалось, только подчеркнуто ненавязчивый интерес. Таким тоном не столько спрашивают, сколько бросают вскользь пришедшее в голову наблюдение или замечание, вовсе не ожидая, что собеседник захочет поддерживать разговор.
Прежде, чем сказать следующее, она выждала чуть дольше.
- Вы кажетесь необычно альтруистичным для бизнесмена, каким мне вас описывали.

[Lament]

- И вы не сказали ей остаться в лесу?
- Нет, не сказал, - покорно подтвердил Цезоний, почему-то даже не подумавший объяснять этот свой поступок.
Он стоял возле дивана в ногах Немайн, внимательно рассматривая лицо девушки и теребя в руках бутылочку с зельем. Лицо киродиильца было слегка напряжено, он ждал появления признаков заражения. Конечно, парнишка молодец, что быстро отреагировал, но его метод спасения... был неидеален. Периодически Цезоний поглядывал на Айрин, и тогда его лицо смягчалось и в нем проглядывал неподдельный живой интерес, впрочем, род и причину этого интереса трудно было понять по его лицу.
- Вы кажетесь необычно альтруистичным для бизнесмена, каким мне вас описывали.
Айрин может услышать короткий низкий смех со стороны собеседника. Облокотившись о стену рядом с диваном, Цезоний рассматривает бутылочку без намека на этикетку, которую держит в руках.
- О, миледи. Как же ласкает слух комплимент из Ваших дивных уст - а я с Вашего позволения сочту это именно комплиментом - но он, к сожалению, не по адресу. Никакого альтруизма или бизнеса здесь быть не может. Разве может джентельмен позволить себе бросить даму на погибель, тем более что никаких особых усилий для него ее спасение не требует?
Он сделал паузу. Большим пальцем свободной, правой руки неосознанно потер правую щеку.
- А вот забота со стороны миледи, к которой миледи ничто не обязывает, искренне меня восхищает. Не могу сказать, что ожидал бы чего-то подобного... от подавляющего большинства из нас.

[Crystal]

- Не потерять контроль...
И что теперь ему взбрело в голову? О чем этот тип вообще думает?
Рейн нервно заерзал на стуле, заслышав заинтересованность в голосе босмера и с трудом сдержав нервный смешок. А следующие слова едва не шокировали его. Конечно же, он уже догадался, что эти парни настроены весьма решительно, но предлагать такое! Шпион недоверчиво покосился на Мессата, потеряв дар речи.
Решение! Еще какое, - мысленно фыркнул он. Ему вовсе не улыбалось оказаться на месте колдуна в его проклятом амулете, или ещё чего хуже… Все-таки он не подопытный и к тому же не напрашивался на частные сеансы экзорцизма. Но как же вбить им головы, что его одержимость – только его проблема? И он не нуждается во всяких сожалениях и непрошеной помощи с ничьей стороны!
- Твой случай весьма любопытен…
Еще как!
Ему и самому были не до конца понятны некоторые моменты. Но из того, что ему было известно, Рейн сделал вывод, что все эти манипуляции только делают хуже. Сначала то заклинание, а он уже знал, кого следует потом отблагодарить за временное помешательство, а потом его голову чуть не разнесло неким "опознавательным ритуалом". Сколько же можно…
- Не знаю, - просто ответил Рейн, - По своему опыту могу сказать, что она медленно прогрессирует, со временем. Из чего я могу сделать вывод, что он заполучит меня, когда я стану старым, дряхлым и ни на что не способным, - он хитро усмехнулся, - Но вы ведь хотите с ним познакомиться? Он довольно миролюбивый, когда не вспоминает нашу семейку, - А это он делает довольно часто -  Уверяю, с вашей стороны может не потребоваться никаких усилий…
Рейн замолчал и уставился на Мессата. Впрочем, он был уверен, что дух не причинит вреда, пока ему не будет угрожать опасность. Тем более словоохотливый старик может и мертвого уболтать. Ответа он ждать не стал, кажется, он уже знает его и уверен, что этот ответ ему не очень понравится. А почему бы дать им того, чего они так жаждут…
Бретон закрыл глаза, расслабился. Прошло некоторое время и могло показаться, что он совсем не дышит. Но это впечатление было обманчивым. А вскоре все могли заметить, как на шее, медленно проявляются линии, а дальше и на лице, образуя рисунок. Понадобилось ещё некоторое время, прежде чем рисунок покрыл все лицо, и Рейн открыл глаза. Но был ли это уже Рейн?
Рядом стоящие Телбот могли заметить озадаченное выражение на лице подопытного, когда тот попытался пошевелиться, но веревки стесняли все движения, но лишь на мгновение, потому что в следующие момент он оказался в нескольких шагах от них. Колдун раздосадовано покачал головой, рассматривая стертые веревкой запястья. Вывод, к которому он пришел, ему не очень-то понравился. Что-то пробормотав, он встряхнул руками, и вскоре целительная волна, окатившая его, исцелила все ссадины и мелкие раны.
- Так-так, - он скрестил руки на груди и посмотрел на Мессата, - Стало быть, это вы так заинтересовались моей личностью. Хм… Чем могу помочь?

[Лис]

Скёте мягко и небрежно сполз в предложенное парой минут раньше кресло, демонстрируя разительный контраст между своим нынешним поведением и предшествовавшим оному. Спокойный, непринуждённый, доброжелательный.
- Маленькое уточнение, - вздохнул он, упреждая что-либо, - я вам не верю ни на грош. Не могу ничего поделать, слишком много пришлось услышать о вашей манере ведения дел.
Подался назад, углубляясь в кресло.
- Но… мне надоела эта игра, так что – слушайте.
Он задумчиво поскрёб затылок, примериваясь начать историю. Всё столь же подчёркнуто спокойный и обходительный, а что там, под маской – больше было не разобрать.
- Расхождения… с предполагавшимся изначально распорядком действий начались, когда мы добрались до места встречи, и, вместо чего бы то ни было, наши противники вступили в ожесточённую полемику с нашим вампиром. Насколько я мог судить со стороны, они, как и вы, в большей степени полагают его инструментом, чем союзником.
Рука соскользнула с затылка, мягко сползая по спинке сидения на подлокотник, и замерла недвижимо, временами дёргаясь в попытках отбить неведомый ритм – попытках, пресекаемых незамедлительно и безоговорочно.
- К сожалению, после нашего отказа сдаться и попытки скрыться они оглушили всех троих и позже допросили, подвесив вниз головой на дереве. Первое время речь в основном шла о том, когда именно нас употребить в пищу и какое ещё применение можно было бы найти тому, кто в пищу им не годен – однако, так или иначе, мы трое убедили их в собственной в полезности. Думаю, здесь будет уместно короткое дополнительное разъяснение.
Он прикрыл глаза, не останавливая, между тем, разговора.
- Лично я сослался на имперскую Канцелярию и дипломатическую миссию с целью установить сотруднические отношения хотя бы с одни кланом. Господин Рейн рьяно убеждал всех, будто является слугой могущественного лорда Даэдра и демонстрировал различные магические уловки, как только ему развязали руки. Господи вампир…
Он прервался, широко распахивая глаза и разводя руками.
- И вновь – уточнение… все мои догадки на тему ваших взаимоотношений базируются на этом обращении, которое, возможно, подобно моим объяснениям, было далеко от истины… - Короткий смешок. – Так вот, господин вампир вкратце пересказал условия вашей сделки, привоскупив к тому советы по нашей дальнейшей участи, свои обиды на вас и готовность продолжать дружить с ними, если его наконец-то развяжут. Его собеседники выказали определённое сомнение, но, имея существенное численное преимущество, всё же решили в его пользу.
Скёте остановился на мгновение, переводя дыхание.
- Когда господина вампира наконец-то развязали, он предложил обратить пару случайных встречных и таким образом получить нужные головы. Рассудив о том, насколько мы всё же чужды им, Кирилт всё же пустили нас гулять восвояси несолоно хлебавши – разбираться самостоятельно с наваленными на нас обязательствами без их участия. – Он вновь усмехнулся, встряхивая головой. – Мы выспались. Когда проснулся я, а я дежурил первым, господин вампир объявил, что у него есть план, и, пояснив, что без головы нам всё же тут не будут рады, повёл нас вглубь леса куда-то в неизвестную сторону. Подробностей я не добился, но в какой-то момент он остановился и пояснял, что, если он будет нуждаться в нашей помощи, он подаст знак направленной иллюзией, а пока что – нам следует ждать его здесь. Затем он исчез в кустах, и, после непродолжительной паузы, за ним отправился Рейн. Одержимый. Скорее всего, впрочем, в той или иной степени он оставался одержим ещё с допроса, судя по поведению.
Пожал плечами.
- Дальше и рассказывать-то особо нечего. Через некоторое время они оба вернулись из кустов с головой, и мы тронулись обратно – столкнулись с неким исконным обитателем местных лесов, названным моими спутниками Скитальцем, и бежали от него, спасаю голову. Чуть позже одержимый Рейн принялся склонять нас перейти прежде всего на его сторону, к сожалению, методами не самыми мирными – они включали в себя и угрозы различного характера – и, получив отказ, удалился в неизвестном направлении. Преследовать в этом лесу мы его не пытались из соображений осторожности, а затем наткнулись на местную, по-видимому, охотницу или проводника, которая договорилась с господином вампиром о препровождении нашей компании кратчайшим путём к городу.
Он как будто бы попытался выпрямиться, но сразу же вновь распластался по креслу, чуть кривя лицо и потирая висок.
- Ах-хм… Да. Дальше вам вроде как всё известно. А я, кажется, переусердствовал с удержанием.


/ / Часть два.

И да, анамнез моего случая прилагается:

"Ты никчёмный кретин, - сообщило существо. - На мой взгляд, тебе следовало это узнать перед уходом в мир иной."

[Скриб]

Перестав разглядывать лицо Немайн, Айрин наконец обернулась к Цезонию, пытливо всматриваясь в его глаза собственными. В ее чуть прищуренных веках и тонкой, ровной линии губ читалось спокойное недовольство.
- Ваши слова очень льстят мне, господин Криспин, - ответила она, - но я куда скромнее, чем описанный ими образ. Не стоит так украшать действительность. Контраст между ней и фантазией режет глаз куда больше, чем ласкает мое самолюбие.
Она вытянула из-под спины бессознательной босмерки одну из книг, осмотрела выцветшие буквы обложки и отложила ее всторону.
- Вы не переживаете о том, что случилось с вашим спутником Рейном? В какой степени вы знали друг друга?


Мессат плавно развернулся, оказываясь к Рейну лицом. Он давно не пытался изображать бесстрастность и с неподдельным восхищением рассматривал рисунок, покрывший бретонское лицо, и чужой взгляд в глазах последнего. Воздух дрогнул и расплылся вокруг мага, на потолок, пол и стены легли неестественные тени от невидимых источников света. Телбот уже не пытался скрывать защитного колдовства, которым себя окружил, пусть, несомненно, это было проявлением лишь малой доли такового; напротив, он подчеркивал готовность к битве и сопротивлению.
- Информацией, - просто сообщил он, - ответами на вопросы разной степени значимости. Твой якорь упоминал, что вчера был тобой одержим и забыл, что делало его тело в этот срок. Но я хочу это узнать.
Фальгорн недоверчиво хмурился, выпрямившись и напрягая мышцы, хорошо различимые под его легкой одеждой. Аламель попыталась шагнуть назад, уперлась спиной в стену и остановилась; усилие, с которым ее скрещенные на груди руки уперлись друг в друга, заставили кожу побелеть. Мессат торжествовал все больше с каждой новой секундой, от него практически дышало переживаемым восторгом.
- Это прежде всего, - уточнил он, - но это не все. Мне интересно и другое, дух. Мне интересен ты. Истоки твоего происхождения, способ твоего существования, принцип твоего развязывания. Способности твоей манифестации. Но об этом мы поговорим после.


Нормандил неспешно кивнул и с отчетливым стуком вернул голову на стол. Слабая, но одобрительная улыбка снова читалась на его губах.
- Благодарю, Вейдмар. Я искренне рад тому, что ты предпочел сотрудничество, а не конфликт.
Одно из лежащих в камине бревен соскользнуло на другое, и вверх взметнулся яркий сноп желтых искр и пляшущих языков. Тени, ложащиеся на силуэт вампира, казались практически черными. Глаза, обращенные на Скёте, блестели в свете, исходящем из каменного горла.
- Я постараюсь переубедить тебя хотя бы в немногом из того, что ты, как ты говоришь, о нас слышал. К вечеру этого дня сюда прибудет лекарь, о котором я говорил. А до тех пор я могу избавить тебя не от хромоты, но хотя бы от боли. Если ты не против.
Но Скёте против не был.
Архонт шагнул ближе к креслу, на котором сидел оборотень, протянул вперед и положил ему на лоб левую руку. Прикосновение получилось тяжелым и ожидаемо холодным, но сверх того не принесло никаких ощущений - ни боли, ни укола, ни разгорающегося жара. Сначала с Вейдмаром не происходило вовсе ничего, но потом, безо всякого предупреждения, в ногах проступило ощущение расслабляющей, даже освобождающей пустоты. Они все еще двигались, как прежде, ощущали давление кресла и веющее от огня тепло, но боль в них не просто угасла или умерла; она исчезла.
Нормандил убрал руку со лба Скёте и отошел, возвращаясь к столу.
- Я бы хотел, чтобы ты остался здесь еще на некоторое время, - поделился он, - мне может понадобиться спросить тебя о чем-нибудь еще, это маловероятно, но возможно. Не беспокойся, скоро ты сможешь уйти в любом направлении, в каком захочешь. И, кстати - если когда-нибудь тебе захочется добавить к тому, что ты уже сказал, несколько уточняющих деталей - не стоит себе отказывать в этом желании.
В его голосе сквозил неагрессивный, но очень четкий намек.

[Ами]

Спойлер - скрытое:

"Ты думаешь, что мы просто так отстанем?"
Темнота расступилась. Босмерка рывком села, схватившись за собственное горло, и с испугом обнаружила, что на нем не осталось и следа от раны. Руки обессиленно опустились и легли на колени, почти закрытые юбкой легкого белого платья. Она чувствовала, что у нее не осталось сил даже на то, чтобы плакать или звать на помощь. Отчаянье тяжелой, непосильной ношей легло на ее плечи.
Она снова была в том самом лесу. Вокруг нее снова были все те, кого она избегала и боялась все эти двадцать лет. Некоторые из них уже подошли к ней, некоторые наблюдали издалека, но большинству было все равно - откуда-то сбоку слышались крики, вопли, удары и хруст. Свято место пусто не бывает.
- С возвращением.
Кто-то схватил ее за волосы, заставляя подняться. Босые ноги подскользнулись, испачкавшись в мокрой от недавнего дождя земле, и она снова села. Прядка волос прошла сквозь руку державшего, в его ладони не осталось и волоска.
- Я слишком далеко зашла, чтобы позволить вам и дальше... быть.
Девушка посмотрела прямо в глаза босмеру-охотнику, и в ее взгляде ничего нельзя было прочесть, кроме безграничного сострадания. Он дернулся, сделав шаг назад. Его охватило смятение, но ненадолго, и через секунду он уже со злобной ухмылкой приставил к горлу эльфийки кинжал. Она встала и отряхнулась, и, не обращая никакого внимания на неодобрительные возгласы и попытки остановить, направилась в сторону шума. Кинжал прошел насквозь, не оставив и следа, то же самое ждало и чужие руки, и кинутые камни.
- Вы зря деретесь, - обратилась она к людскому месиву. Оно замерзло, целиком обратив свое внимание на нее.
Девушка спокойно подошла очень и очень близко к толпе, чувствуя, как ее кожу обжигает чужое дыхание, как в любую секунду на нее могут обрушиться тысячи ударов, как прямо сейчас ее могли взять и разорвать на куски. Но страх, который преследовал ее все эти двадцать лет, отступил.
Ей уже нечего было терять.
Да и не могли они ничего сделать.
Она улыбнулась, протянув руки в сторону месива так, как будто хотела всех их обнять.
- Я здесь главная.
Толпа взвывала. Потеряв совсем очертания, она снова смешалась в сплошное черное пятно, и пятно это кинулось в сторону босмерки, и почти физически чувствовался весь тот гнев и вся та ненависть, которыми пятно это было пропитано.
Темнота промахнулась. Точнее, ей некого было разрывать, бить и убивать - эльфийка была для них неосязаема. Недостижима. Она улыбнулась шире и ласковее, тоже теряя какие-либо контуры и очертания и как будто светясь изнутри. Часть пятна, прошедшего сквозь, исчезло внутри нее, смешавшись со светом и полностью растаяв. Лес содрогнулся, толпа взвыла громче и испуганнее, снова становясь не единым целым, а кучей совсем разных существ, преимущественно - меров. Они смотрели на нее с ужасом, пятясь назад.
- И я сделаю то, что должна.
Ее голос дрогнул, лес озарился мягким свечением, но совсем ненадолго. Еще одна вспышка, подобная молнии, гром. Босмерка исчезла.
- Очнулась, глупенькая, - пытаясь сказать как можно ироничнее, фыркнула эльфийка в алом. Но и она, и все окружающие слышали в ее насмешливой улыбке и словах страх, который она не сумела скрыть. Который каждый из них не мог сейчас скрыть в себе.
Молчание прервалось самым честным из них. Или, может быть, самым наивным.
- Я не хочу умирать! - жалобно воскликнула маленькая девочка, чуть не плача. Кто-то из них обнял ее, растрепав волосы. И этот кто-то, как и все здесь, готов был кричать именно это. Чувство собственного превосходства покинуло их, оставив наедине с ужасом и беспомощностью в этом темном лесу, в котором сегодня впервые было светло.

Эльфийка широко раскрыла глаза, смотря в потолок, и болезненно вскрикнула от той боли, которая чувствовалась во всем ее теле. Темнота расступилась перед ее глазами, но совсем немного - она не могла разглядеть почти ничего, кроме слабого света где-то в стороне от нее. Босмерка рывком села, схватившись за собственное горло, и с испугом обнаружила, что на нем не осталось и следа от раны. Острая боль не дала ей и пары секунд пробыть в таком положении, и она снова опустилась на диван. Руки поднялись выше, закрывая ее лицо. Она тяжело дышала, пытаясь придти в себя и понять, что с ней произошло. Вывод был неутешительный - она все еще жива. Еще неутешительней были варианты того, как и кто мог заставить ее остаться в живых. Она растерянно и абсолютно несмело частично убрала руки, смотря перед собой почти слепым взором. Взгляд зацепился за фигуру мужчины, в которой читалось что-то отдаленно знакомое. Образы и обрывки воспоминаний посетили ее, прозвучали отрывки каких-то разговоров, его имя буквально вертелось на языке, как и его... вкус?
- Це... Цезоний? - тихим от слабости голосом жалобно обратилась она, чувствуя, как по щекам снова текут слезы, - Цезоний! - эльфийка протянула дрожащие руки в его сторону, смотря на него одновременно умоляюще и невинно-нежно. Стоявшую около незнакомку она пока не заметила.

[Lament]

Цезоний опустил глаза и смущенно улыбнулся. В этой улыбке никакой фальши не чувствовалось.
- О миледи. Прошу простить мою дерзость.
Он поднял глаза, когда девушка отвлеклась от него. Изучал ее внимательно. Интерес в его взгляде стал еще более явственным.
Красота - это еще ладно. Мало ли кто прельстился возможностью получить красивую игрушку, да хоть бы вот этот самый архонт, кажется, это по его части. Но скромность, сострадание? И Вы ведь не похожи на юного наивного подростка, миледи. Как же вам это удается?
Киродиилец опустил глаза на лежащую Немайн и лицо его слегка... погрустнело? Встревожилось? Он машинально теребил зелье большим пальцем левой руки, в которой держал его.

Девушка на кровати пошевелилась. Попыталась встать, но не смогла.
- Очнулась, - машинально, и при этом совершенно бесполезно, констатировал очевидное Цезоний. Он отошел от стены, на которую опирался, и парой легких шагов оказался рядом с Айрин.
Пришедшая в себя девушка, как он обратил внимание, поднесла руки к горлу. Киродиилец недоуменно отметил ее разочарованное, почти горестное выражение лица. Она не рада, что все еще жива?
- Це... Цезоний?... Цезоний!
Девушка протягивала к нему руки, слезы струились по ее щекам. Расчетливый циничный ублюдок, так старательно вскармливаемый в последнее время и показавший себя таким полезным, попытался удержать первый порыв, но получил наказ заткнуться и не мешаться, что явно вызвало молчаливое одобрение у его ровесника, джентельмена. Цезоний осторожно, мягко взял руки девушки в свои ладони, потом, опустившись на колено возле дивана, что вынудило Айрин отступить в сторону, и осторожно приобняв Немайн за плечи, привлек к себе. Руки его показались бы Немайн прохладными... но в ее состоянии, практически только с того света, разница в температуре была бы совершенно не заметна.
Он провел ладонью по волосам девушки, как будто утешая ребенка.
- Юная леди, ну что произошло? Мы с Вами, только больше так не делайте. Расскажите лучше, может мы сможем Вам помочь.

[Crystal]

- Вздор! – воскликнул колдун, - Не был он одержим, до одного события в лесу, несколькими часами ранее. А забыл он лишь из-за того, что подвергнулся действию заклятья, как появился здесь, что было весьма невежливо. Но виновный будет наказан позже. Поэтому то Рейн и сослался на побочный эффект одержимости.
Колдун взмахом руки пододвинул к себе стул, поудобнее уселся на него, закинув ногу на ногу. Несомненно, он почувствовал этот всплеск магической энергии, но даже бровью не повел, лишь усмехнулся и окинул внимательным взглядом присутствующих.
Это был удар по его самолюбию. Вызов. И он с предвкушением принял его. В этом было что-то необычное, захватывающее. Невидимые магические потоки устремились к колдуну, окутывая в защитный кокон. Теперь со стороны колдуна тоже ощущалась магия, занявшая свою часть комнаты. Кто-то мог почувствовать, что она не несла никакой угрозы, а была рассчитана лишь на защиту, судя по тому, как в комнате стало немного светлее и не так угнетающе и мрачно. В завершение, легкий ветерок пронесся по комнате, теплый и приятный.
- Послушайте, - наконец-то заговорил он, - Я не собираюсь с вами воевать. Я мог просто исчезнуть, если бы захотел, что было бы логичнее, но я не хочу. Нам нечего делить и нет никаких причин для вражды. Спешу вас уверить, что нам не нужна посторонняя помощь – мы сами уладим наши "семейные" проблемы. К тому же, вам не надо меня бояться, я практически не владею разрушительными чарами.
Колдун вымученно улыбнулся.
- Вместо того, чтобы тратить время на пустые разговоры, мы вполне бы могли найти и другие темы для беседы. Вы ведь упоминали, что вас интересует определенная информация. Могу догадаться, что вашего господина интересует информация о ваших туманных друзьях Кирилт.   

[Скриб]

- Нет, - возразил Мессат, приподняв брови с радостью, какой обычно сопровождают оглашение заведомо заготовленного удачнейшего сюрприза, - ты не мог бы исчезнуть. Стоит тебе покинуть пределы этой комнаты, тебя уничтожит. Вас обоих, по правде сказать.
Он сделал несколько мягких, вкрадчивых шагов вперед, крутя в пальцах одну из своих монет-медальонов, глядя на одержимого уже не только и не столько с восторгом, сколько почти с отеческой гордостью.
- И у меня нет господина, дух. У меня есть архонт. И архонт поручил мне узнать у тебя несколько ответов на имеющиеся у нас вопросы. Некоторые из них ты мне уже дал, за это я выражаю благодарность. Но некоторые мне еще предстоит получить. Скажи мне, - он обошел сидящего со спины и наклонился над ним ближе, - какое событие ты имел в виду? Что произошло с твоим якорем, что ты сумел его вырвать?


За дверью гостиной Скёте никто не ждал. Пустой коридор перед ним уводил вперед, по его левой стене бежало полотно гобелена, пересказывающего какой-то древний, неизвестный оборотню миф. В скудном свете, льющемся от одинокой и далекой лампы, детали полотна терялись, искажались, приобретали чуждый и особенно торжественный оттенок. Вот какие-то условные гуманоидные фигуры, судя по всему - босмерские, собирались в круг на белом участке нерасписанной ткани, окруженные тенями домов. Вот сцена дополняется неким монументом, водруженным в центр площади - а это, судя по всему, площадь - и фигуры собираются вокруг него, рассматривая и делясь друг с другом невидимыми словами. Вот монумент раскалывается, и из него является черная, изломанная, тощая демоническая фигура, расправляет когтистые руки и кричит довольно в небо, пока зрители падают ниц на землю. Вот явившееся чудовище бросается на них, рвет на части, заталкивает себе в рот и тянется за убегающими. Белый фон сменяется черным. Существо, очерченное светлой нитью, сидит посреди гобелена и смотрит ровными круглыми глазами навстречу зрителю. Сюжет переходит дальше, появляются желтые и красные нити огня, подступающего к площади со всех сторон, и существо в них сгорает. Из его пепла на светло-сером фоне следующей панели поднимается хрупкая, практически юношеская длинноухая фигура и стоит, прижав руки к груди.
Гобелен закончился провалом очередного коридора и сероглазым лицом злополучного молодого Телбот, упершегося взглядом Скёте в лицо.
- Вы умеете лечить? - выдохнул он.
- Да, - ответил тот, покосившись себе на ноги, - думаю, да.
- Тогда пойдемте за мной, - немедленно заключил вампир, развернувшись, - прошу вас, быстрее.


Айрин хотела сказать что-то еще, но, стоило ее губам шевельнуться, как лежащая на диване босмерка раскрыла глаза и устремила в потолок их медленно оживающий взгляд. Потом она села, схватившись за горло, и на ее лице проступило разочарование и испуг. Непохоже, чтобы она заметила Айрин; во всяком случае, не обращая на нее внимания, она обратилась к единственному, кого здесь знала, и протянула ему навстречу руки. Тот обнял ее и задал самый уместный из возможных вопросов. Айрин не мешала. Не желая привлекать к себе внимания, она молча стояла у стены, сложив на животе руки и глядя на обоих задумчивым, сочувственным, в чем-то необычайно тоскливым взглядом, словно видела в происходящем напоминание о событиях прошлого или некий скрытый символизм.
Дверь открылась. Через ее проем внутрь шагнул юный Телбот, следом за ним - Вейдмар.
- Целитель, - представил первый второго, сгибая шею в полупоклоне, - Кельберна в его кабинете не было.

[Ами]

Босмерка обняла Цезония, обвив руками его шею и прислонившись к его голове щекой. Она пыталась прижаться к нему как можно сильнее, как будто боялась, что имперец испариться или, еще хуже, отодвинет ее от себя. Эльфийка тяжело вздохнула, закрыв глаза и приходя в себя, переставая плакать.
- Я пыталась убить себя, – произнесла она достаточно громко и отчетливо, немного запнувшись в начале. Правильные слова никак не хотели находиться, и уж тем более не хотели складываться в нужном порядке. Девушка открыла глаза и, взглянув прямо на Айрин, на несколько секунд улыбнулась грустно,  - Ни…никто не виноват. Я сама.
Она немного отодвинулась от мужчины, опустив руки на его плечи и опираясь о них. Эльфийка медленно, с явным усилием, оглянулась по сторонам, после чего наклонила голову, смотря куда-то вниз.
- Я причинила столько неудобств… Столько… Я так виновата…Так стыдно, я…
Шепот прервался тихим кашлем. Она потянулась, как будто собиралась встать, продолжая шептать что-то вроде «Я все уберу», но обессилено уткнулась в услужливо предоставленное плечо. Раздался горький смешок.
- Как же зябко.
Босмерка подняла, наконец, голову, посмотрев прямо в глаза Цезонию. Она поднесла руку к его лицу и мягко провела ладонью по его правой щеке, оставив ее на щеке и лежать. Легко можно было заметить, что каждое действие девушки стоило ей больших усилий и явно причиняло боль, но она как будто ее не чувствовала или очень умело скрывала. Сказать, чувствовала ли она что-нибудь еще странное и непривычное, кроме боли, было довольно сложно, а если и чувствовала, то не придала этому никакого внимания. Ласковая, но не менее грустная, чем в предыдущий раз, улыбка коснулась ее губ. Она покачала головой в разные стороны, после чего снова взглянула ему в глаза с горечью и стыдом.
- Я не знаю, как мне помочь. Я только знаю, что стоит сделать, но вы, - краткий кивок в сторону Телбот, стоявшей у стены, - Наверняка не захотите этого делать.
Она повернула голову в сторону двери и, заметив там юношу, посмотрела на него с раскаянием.
- Прости… – искренне сказала босмерка, и собиралась сказать что-то еще, но внезапно согнулась, обнимая себя руками, то ли от физической боли, то ли от чего-либо, происходившего в голове, - Простите.

[Crystal]

- Нет, ты не мог бы исчезнуть…
- Конечно-конечно, - согласился колдун.
И кто он такой, чтобы спорить и сомневаться в его словах? Но сколько же в нем самодовольства… тем больнее будет падение…
Натаниел, а именно так его зовут, задумчиво провел пальцем по амулету, в то же время, не сводя взгляда с Мессата. Тот интерес, который вампир проявлял к его персоне, заставлял задуматься, что же для него важнее добыть информацию или же исследовать связь между ним и Рейном, их давний договор. Колдун не спешил вытаскивать все свои припасенные козыри из рукава – это было бы слишком скучным. Он смог сдержать довольную улыбку, которая так навязчиво пыталась проявиться на его лице за последние пару-тройку минут, сжав амулет в ладони.
Ты был прав, этот тип сам себе на уме…
Тогда ещё больше причин не доверять им, ты сказал, что можешь…
Я предлагаю не спешить. Если завершу ритуал и освещу это вампирское гнездо словом Аркея, то мы только наживем ещё больше врагов. Потерпи немного. Возможно, другой выход найдется сам собой…
Ты тешишь себя пустыми надеждами. Я ожидал нечто иного, когда заключал с тобой эту сделку…
Я помню…
- Скажи мне, какое событие ты имел в виду?
Тем временем Мессат уже оказался за его спиной. Натаниел откинул голову назад и посмотрел в глаза вампиру. Он предпочитал видеть лицо собеседника, и ему очень не понравилось, когда Мессат попытался скрыться у него за спиной.
Глупый вампир… Кажется, слова колдуна влетели ему в одно ухо, а вылетели из другого.
- А разве это так важно?
Натаниел встал со стула, движением руки притянул к себе предмет, лежащий на полу. Присев на корточки, он взял в руки кинжал. Он вздрогнул, как будто получил удар кнутом. Его лоб рассекла глубокая морщина, когда он переводил взгляд с кинжала на свою руку, которая была покрыта письменами, но он ничего не видел. Натаниел с силой сжал руку в кулак и кинжал рассыпался мелкими искрами по полу, будто был сделан из песка.
Ореол, окруживший колдуна, стал еще светлее. Письмена отделились от кожи бретона и истаяли в воздухе, словно их и никогда и не было. Натаниел перевел взгляд на Мессата. Все его добродушное расположение улетучилось в миг. Его лицо не выражало никаких эмоций.
- Но если вам так интересно это знать, то в лесу не произошло ничего такого, таящего в себе интригу. Просто кое-кто не умеет держать себя в руках. Вот тогда я и занял его место. Вы удовлетворены этим ответом.
Натаниел перевел взгляд на потолок, где уже как несколько минут красовался символ Аркея, а потом вновь посмотрел на Мессата, но в этот раз его взгляд был полон сочувствия и сожаления. Создавалось впечатление, что его совсем не хотят слушать. А может вообще считают беспомощнее ребенка. Но он больше не собирался никому позволять манипулировать ни Рейном, ни собой. Никогда. Нитаниел уже понял, что собой представляют Телбот и выводы, к которым он приходил, ему крайне не нравились. В этом он был склонен согласиться с Рейном.
- Я повторюсь, нам не нужна помощь. Но я с радостью отвечу на ваши вопросы, не касающиеся Рейна и меня. Он выполнил то, что ему было поручено. Так почему вы не испытываете и по этому поводу благодарности? Разве он недостаточно послужил архонту?

[Лис]

Дорогу Скёте толком не запомнил, лишь набросав на одних рефлексах приблизительную схему путей и перепутий – его целиком и полностью захватила ожидаемая, но неожиданно мощная эйфория от того, как окружающий мир сделал первый робкий шажок к гармонии и всеобщему примирению. Даже необходимость периодически выгибать шею и спину, уворачиваясь неловко от потолков, не рушила приподнятого настроения.
Впрочем, оно порушилось само, и на диво качественно – стоило только дойти.

- …как вы так ухитрились? – северянин таки не сдержал удивления, высказав его, впрочем, на редкость спокойно и разве что немного неразборчиво под конец, когда принялся скусывать с флакона, полного требующегося для подкрепления сил настоя, пробковую крышку. Булькнул, сглотнул – и выплюнул пробку куда-то в угол, даже не глядя.
- Спи, - всё ещё невнятно буркнул он, делая какой-то несложный, но эффектный магический пасс руками, после чего метнулся одной из них к поясу, выковыривая следующую склянку. – Господин Цезоний, дама, – он коротко поклонился, обращаясь к ним всего лишь чуть более неестественно каменным и неподвижным лицом, чем обычно, - рад знакомству, может кто-нибудь уложить её и дать мне осмотреть?


/ / "Ура, я сменял боль в ногах на головную".

[Скриб]

Положив ладони на спинку стула, Мессат смотрел, что творит с кинжалом одержимый, как садится на корточки, как оборачивается навстречу с выражением крайне недружелюбным и начинает светиться ярче своей магией. Гордость во взгляде Телбот постепенно сменилась усталостью. Любопытства в нем уже не виднелось, от него остался разве что сугубо механический интерес.
- Видимо, - заключил Мессат негромко, не обращаясь отдельно ни к кому из присутствующих, - все-таки с вами иначе нельзя.
Символ на потолке подернулся рябью, разбился на части и растаял. Зазвенели, проступили на миг в воздухе, лопнули и тут же исчезли отдельные серебристо-синие нити. В полном магическом безмолвии Рейна рвануло с пола в воздух, развернуло лицом к потолку и подбросило вверх. Раздался отчетливый хруст ломающейся кости, снова запахло кровью, на сей раз бретонской. Тело медленно отлипло от дерева и, лишенное опоры, рухнуло вниз. Из обеих ноздрей искривленного и перебитого посередине носа стекали густые, багровые подтеки, пробираясь неспешно к губам и по щеке сползая на пол.
- Когда чертишь ритуальную схему, - с нескрываемым отвращением поделился Мессат, так и не сдвинувшись с места, - одним из лучших средств является собственная кровь. Впрочем, какой толк тебе это говорить? Ты ведь не слушаешь.
Он склонил голову набок, прикрыл глаза и стоял так секунду или другую, будто мирясь с наплывом страстей. Медленно, неохотно его веки поднялись снова, являя еще более разочарованный и безрадостный взор, нежели прежде.
- Давай попробуем снова, - произнес он неожиданно спокойно, после каждого слова оставляя подчеркнуто долгую паузу, - о каком - событии - ты - говорил?


Айрин не добавила ничего к краткому пересказу того, что присутствующие уже услышали от Немайн и ее юного похитителя, прикрывшего дверь и теперь остановившегося возле нее с видом робким и почти вопросительным. Вместо этого она мягко приблизилась к пострадавшей и, приобняв ее, с заботливой, но не терпящей возражений настойчивостью уложила на диван, отодвинув в сторону оставшиеся книги. Опустившись на колени рядом, она сидела в изголовье и гладила Немайн по лбу холодной хрупкой рукой, едва прикасаясь к коже.
- Мельвин, - позвала она тихо, и юнец немедленно вскинул голову, - выйди. Ступай к Гелероту и скажи ему, что произошло. Быть может, он отнесется к тебе с пониманием и попросит для тебя более легкое наказание.
Мельвин вздрогнул, тут же на себя разозлился, поклонился снова, на сей раз неестественно и неуклюже, и вышел вон. Вид у него был слегка безумный.
- Лежи, - шепнула Айрин Немайн, наклоняясь над ее лицом, - никто на тебя не злится. Завтра все будет лучше.
Довольно долго она на нее смотрела, потом подвинулась, чтобы не мешать Скёте, и вполоборота взглянула на Цезония.
- Господин Криспин, Вы понимаете, о чем она говорит?

[Crystal]

Натаниел уперся руками в пол. Кровь хлестала из его разбитого носа и кружилась голова. Он перевел взгляд на Мессата – все плыло перед глазами и он едва видел его.
Это было чертовски больно, но такими варварскими способами его не убедить. Боль - это естественное явление. Её не нужно страшиться, нужно научиться переносить её. Он не зря заставлял альтмера истязать Рейна. Сам же Натаниел научился переносить боль, когда в течение нескольких лет совершенствовался в мастерстве исцеления, познавая различные виды боли и ран. Как бы зверски это не выглядело, он заставлял истязать себя, чтобы самому лечить себя, чтобы познать возможности человеческого тела. Его способности дались ему не просто так – это результат долгого пути, как самопознания и самосовершенствования, так и получения знаний.   
- Я уже ответил, - тихо сказал он, сплюнув кровь.
Частички света, отрываясь от ауры окружающей колдуна, устремились к нему. Светло-синие и белые, они облепляли его, проникали под кожу, кружили вокруг колдуна, облепили его лицо, скрыв его под светящейся маской, исцеляя раны и успокаивая боль. А потом разом взмыли в воздух, ускорились и из всей силы ударили его, пролетев насквозь.
Натаниел прикрыл глаза и сконцентрировался. Мало знать заклинания и махать руками, для начала необходимо познать себя, свои силы, энергию, что окружает нас. Эти знания никто не мог у него отнять. Магия по-прежнему пульсировала в нем. Колдун сосредоточился, вытесняя чужеродную магию своей энергией, чувствуя это каждой клеточкой тела. Его духовных сил, знаний и воли вполне хватало, чтобы бороться с подобными чарами. 
Натаниел вздрогнул. То, что сдерживало его до этого разбилось, словно тонкое стекло, и разлетелось на осколки, под напором двух сил. Все, что до этого довлело над ним, было исторгнуто. Это было ощущение необычайной легкости, невесомости. Он открыл глаза и встретился взглядом с Мессатом.
Кровью, значит?
Колдун прижал ладонь к груди. Магическая энергия пронзила его, устремившись к позвоночнику. Его зрачки расширились, и колдун до боли закусил губу, чтобы не вскрикнуть. Едва золотистый луч вырвался из спины колдуна и ударил в потолок, сразу же запахло паленой тканью и плотью.
- Давай попробуем снова…
Катись в Обливион.
Он был священником Девяти достаточно долго, чтобы научиться не отступаться перед трудностями. Только преодолев их можно стать сильнее. И добровольно он не преклонит колени ни перед кем. Либо он заставит считаться с ним, либо им так и никогда не суждено договориться.
- Попробуй попросить вежливее.
Натаниел провел ладонью по воздуху, резко вскинул руку вверх. Другую руку вытянул перед собой. Пространство вокруг колдуна исказилось, дернулось, готовое рассыпаться цветной мозаикой. Сжал руку в кулак над собой. Магические потоки задвигались вокруг него, образуя непроницаемый отражающий барьер. Все предметы, что были поблизости, отодвинулись от него, под силой щита. С другой стороны потоки энергии, волнами, устремились к колдуну. Энергия, которую он поглощал у окружающих.   

[Lament]

Цезоний, державший девушку в объятьях, кажется, потерял дар речи и, открыв рот для попытки ей что-то сказать, только и смог, что покачать головой.
Он повернулся в сторону двери, в которую просочился юный Телбот и сильно удивился, увидев Скёте. Затем помрачнел. Допрос оборотня кончился, теперь, видимо, его очередь.
Когда оборотень усыпил девушку заклинанием, Цезоний послушно посторонился, позволяя Айрин уложить ее. Он наблюдал за тем, как девушка-Телбот гладит Немайн по голове. Затем отвернулся, отошел в сторону и снова облокотился о стену. Глаза его были слегка прищурены а взгляд обращен внутрь. Но слова Айрин снова привлекли его внимание к происходящему.
- Господин Криспин, Вы понимаете, о чем она говорит?
Киродиилец покачал головой.
- Боюсь, что нет. Большую часть времени она и правда была весьма живой и веселой, хотя потом... - он недоуменно нахмурился, - хм. Мы... я и Рейн, отошли поговорить, как раз в тот момент с ним случилось... ммм... то, что с ним случилось, что бы это ни было, и когда я вернулся один, она уже вела себя... иначе. Хм...
Он встряхнул головой и посмотрел на девушку-вампира. Взгляд его стал напряженным.
- Миледи, у меня к Вам две просьбы. Вот... - он протянул ей бутылочку, - это лекарство от гемофилии венценосных. Я не сомневаюсь, что у вас предостаточно своих средств, но это мой собственный рецепт. Оно немного токсично, зато куда более действенно, чем обычные средства, так что если симптомы появятся достаточно поздно, когда она оправится от раны, то, вероятно, оно будет эффективнее. И еще...
Цезоний внимательно посмотрел на Скёте, затем отвел взгляд.
- Это может быть обыкновенная паранойя, но у меня начинает создаваться впечатление, что ваш архонт не позволит мне оставаться в живых независимо от моих намерений и действий. Если так выйдет... то прошу Вас позаботиться, чтобы девушка могла вернуться домой невредимой. Она действительно просто случайная попутчица, и ничем вам не угрожает. Я бы также попросил Вас попробовать уберечь от беды моих слуг, которые тоже ничего не знают обо мне, но, боюсь, это уже не в Ваших силах.
Он снова повернулся к Скёте.
- Итак, он меня ждет?
Глаза Цезония снова сузились, кажется, в последнее время это было их обычное состояние. В них читалось желание кому-то что-то сломать или вырвать. Кому и что, оставалось на совесть воображения стороннего наблюдателя.
Внезапно Цезоний с отвращением оглядел себя, свою одежду и кожаную броню, по-прежнему вымазанные в грязи с речного берега, крови, Цезониевой и изгнанниковой, и Девятеро знают чём еще.
- О, знал бы, что это так надолго, непременно принял бы ванную и переоделся, - пробурчал он под нос, вытряхивая какую-то гадость из волос. Остается надеяться, что это был просто сухой лист.

[Лис]

- Понятия не имею, - передёрнул Скёте плечами, не оборачиваясь и не отрывая рук от раны на чужой шее, - по крайней мере, он не поручал мне найти вас... И прошу простить, - прибавил он чуть спустя, отвечая на заданное ранее замечание, - за неуместное ехидство, но учитывая все обстоятельства нашего общего дела, вы всё же ожидали чего-то ино-о…
Нахмурился и замолчал ненадолго.
- А что, в точности, вы успели сделать до моего появления здесь? – поинтересовался он наконец вполоборота, единственным глазом сверкая из-за спутанной гривы собственных волос. – Не обвинение, просто... уточнение. Лекарственного?
Лоб поблёскивал слабой, еле проступившей испариной - впрочем, приглушённый свет, игра теней и небрежная причёска скрадывали её до невидимости.

[Lament]

Цезоний ничего не ответил на замечание Скёте, он был занят тем, что пытался выскрести что-то из-за края воротника с капюшоном. Вытащив, обнаружил, что это дохлый паук почти с ладонь размером, скорчил гримасу отвращения и выбросил в сторону.
- А что, в точности, вы успели сделать до моего появления здесь?
Киродиилец все еще морщился после избавления от членистоногого, но все же ответил.
- Мальчик дал ей своей крови. Не сразу, он оставлял ее одну, как я понял, и не сразу обнаружил, что случилось, но все же успел вовремя - это позволило ей продержаться немного. Но для ее настоящего спасения крови вампира немного маловато, она все равно умерла бы через некоторое время и была бы обращена. Но тут подоспели мы с миледи. Я дал ей зелье, которое ношу с собой... как раз для подобных случаев. Оно затянуло ее раны и восстановило часть утраченной крови, хоть и не всю, так что хотя бы жизнь ее вне опасности. Впрочем, к сожалению, наша кровь в целом достаточно ядовита, а положительные эффекты вызывает только поначалу, потом они сходят на нет, а отравление остается. Я пока не могу сказать, заражена ли она, но если симптомы появятся, то ей лучше оправиться и восстановить силы перед излечением от гемофилии.

[Лис]

Северянин вздохнул.
- Ладно, это, по крайней мере… вполне объяснимо и целесообразно. Ладно. Ладно. Душещипательные беседы мы, наверное, оставим на потом, - он лишний раз провёл узкой и грязной ладонью по еле зарубцевавшемуся горлу, хмурясь не то неодобрительно, не то просто озабоченно, - да уж. Вряд ли мне понадобится помощь многих различных препаратов, однако, если есть возможность перестраховаться и получить доступ к простейшим алхимическим аппаратам или хотя бы снадобьям, я бы не отказался. Ладно.
Отняв собственную руку от тела на диване, Скёте подобрал и задумчиво подкинул осколок стекла, – один из многих, что раскатились по полу чуть в отдалении, – кривясь лицом в непонятной и неразборчивой гримасе то ли боли, то и отвращения.
- Какая… красота… - отстранённо пробормотал он.


/ / weak.

[Скриб]

Фальгорн тихо зашипел, шагая в сторону и поднимая нож. Аламель вздрогнула, дернулась, переводя на Мессата нервный, непонимающий взгляд. Сам Мессат на них не смотрел. Он неподвижно буравил взглядом оппонента, и ровная линия его рта растягивалась в злой оскал.
Линии связей, установившихся между одержимым и его донорами, разорвались, ударяя бретона с обеих сторон и отбрасывая на пол. Разрушительная энергия разбилась и разлетелась в воздухе быстро тающими пассивными частицами, не дойдя до Мессата нескольких шагов. Раз. Бретона встряхнуло и швырнуло об пол, выбивая как воздух из легких, так и сознание из тела. Два. Невидимые клещи ухватили его за голову, упираясь в виски, и последние картины реального мира пропали в беззвучном взрыве, сменившись хаотичным потоком образов и воспоминаний из памяти, слепленных вместе в абсурдные, чуждые образы. Вскоре исчезли и они - или, скорее, сознание утратило возможность их понимать, окончательно в них растворившись.
Мессат нагнулся над бесчувственным телом, сухо разглядывая закрытые глаза и обманчиво спокойное лицо. Не говоря ни слова, он снял с шеи ту самую злополучную монету, провел ей по сломанному носу и разбитым губам и долго смотрел на то, как, соприкоснувшись с кровью, переливаются и меняются местами выбитые на ней знаки.
- Будь другом, - наконец обратился он к Фальгорну, - оттащи его в подвал. Где не дают, приходится брать.


- Хорошо, - ответила Айрин тихо, принимая протянутый пузырек со снадобьем, - я постараюсь о ней позаботиться, если с Вами что-то случится.
В комнату никто не входил и не покидал ее достаточно долго. Когда это все-таки случилось, то взглядам троих собравшихся предстал долговязый мер неопределенного возраста, одетый чьей-то талантливой рукой так, чтобы казаться грациозным, а не тощим.
- Цезоний Криспин, - поклонился он сдержанно, - прошу за мной.
Криспин не стал ему отвечать. Он молча шагнул следом за слугой, по пути обернувшись сначала на Немайн, потом на Айрин. Айрин взглянула ему навстречу мрачно, почти печально.


Гостиная, как и следовало ожидать, практически не изменилась - разве что порядка в ней стало больше, а свет, идущий от пламени, поугас и стал более мягким и тусклым.
- Проходи, - обратился Нормандил к киродиильцу приветственно, - я подумал над тем, что вы мне рассказали, послушал то, что моим собратьям удалось узнать от Рейна, и всё, что я знаю об этом, говорит об одном.
Он отошел от стола, возле которого стоял прежде, и начал описывать очень неторопливую, широкую дугу по комнате.
- Ты весьма отошел от того, что можно было бы назвать честным выполнением заключенного нами соглашения. Не могу сказать, что я ожидал чего-то другого, но это не меняет того, что мне нужно кое-что другое. Мне нужно знать, в какую игру ты пытаешь играть на самом деле. С самого начала партии. С того самого момента, когда ты решил сотрудничать с Кирилт.
Он остановился шагах в пяти от Криспина, заложив руки за спину.
- И если ты не собираешься делиться со мной этим знанием добровольно, я постараюсь его из тебя достать против твоей воли. Ты ведь тоже не ожидал чего-то другого. Я прав?

---
/Лис, пока ты занят, твой ход пропущу. Если вернешься раньше и будешь недоволен этим фактом - скажи, дополню.

[Lament]

Цезоний поприветствовал Нормандила легким поклоном и выслушал архонта спокойно, не вмешиваясь в его тираду и не демонстрируя особых эмоций, кроме, разве что, вежливости, если ее можно отнести к разряду эмоций. Дослушав, позволил себе несколько мгновений на размышления.
- Разумеется, не ожидал, господин архонт, впрочем, в этом нет необходимости. Мне нечего скрывать... по крайней мере, от Вас, мои секреты покажутся Вам разве что забавными, но в конечном счете весьма скучными. Я ведь уже пытался объяснить, что не нужно видеть во мне врага. И готов попытаться еще.
Он сложил руки на груди.
- Я не вполне понимаю, что вы имеете в виду под... "отходом от честного выполнения соглашения", но не буду спорить, пока не узнаю подробностей, если Вам будет угодно пояснить, о чем речь. Могу сказать лишь только, что данное Вами задание, в силу множества обстоятельств, было весьма трудным для тех, кому Вы его поручили, и нам ничего не оставалось, кроме как выполнить его так, как оказалось в наших силах. А что касается остального... прежде, чем мы погрузимся в детали, позвольте задать маленький... отчасти личный... вопрос. Касательно девушки, которая присутствовала при допросе Рейна. Остальные называли ее Айрин. Позволите?

[Скриб]

Архонт явно намеревался услышать что-то другое. Удивление, с которым он взглянул в этот момент на Цезония, было видно четко - его не удалось бы спутать ни с какой другой эмоцией.
- Спрашивай, - разрешил Нормандил с любопытством, холодным и в чем-то весьма неприятным одновременно.
Кажется, Цезоний не обратил внимания на реакцию архонта. Или решил сделать вид, что не обратил.
- Она очень красива, это трудно не заметить. Впрочем, за то короткое время, что нам довелось провести в одном помещении, мне показалось, что красота - далеко не единственное ее достоинство. Поэтому... у меня вызывает беспокойство и печаль мысль, что эта леди могла стать очередной заложницей своей внешности и красивой игрушкой для первого заметившего ее вампира... что, честно говоря, участь... незавидная. Не рассеете ли это беспокойство, или, наоборот, не усугубите?
- Тебе было бы сейчас куда уместнее беспокоиться о других проблемах, - посоветовал архонт сухо, - в том числе о твоих собственных. Для того, кто не принадлежит к нашему клану и не выказывает особой готовности с нами сотрудничать, ты проявляешь избыточный интерес к нашим внутренним делам. Впрочем, если тебя это успокоит, то ни один из Телбот, кто находится сейчас под этой крышей, не получил перерождения против своей воли.
Киродиилец чинно склонил голову.
- О, прошу меня извинить. Но долг джентельмена - подумать о благополучии дамы, и он не вправе считать его не своим делом.
- И как часто ты думаешь о благополучии дам? - поинтересовался Телбот, не скрывая проступившей в голосе усмешки, - скажем, тех, кого оставляешь следить за своими делами в городе, несмотря на потенциальную угрозу их жизни, или тех, кого приводишь сюда из леса и оставляешь в своем доме в аналогичных условиях?
Цезоний сузил глаза и, кажется, скрипнул зубами, но сохранил спокойствие и не поддался на провокацию.
- Кстати, если позволите узнать. Почему вы решили, что девушка из леса что-то знает? Вы серьезно считаете, что я собираюсь обсуждать свои... более деликатные дела с половиной смертных Валенвуда?
Архонт, наконец, снова сдвинулся с места, скрещивая на груди руки,  подходя к одному из кресел и прислоняясь к нему спиной. Взгляд, обращенный на Криспина, был спокойным и довольным.
- Нет, разумеется, ты ничего не сказал ей, а она, вероятно, знает очень мало о тебе. Но она может что-то знать о вашем походе. А может и не знать, конечно - это мы и выясним, если в том возникнет необходимость.
Он замолчал ненадолго, разглядывая Криспина с особой внимательностью.
- Теперь моя очередь спрашивать. Скольких Кирилт ты встречал за минувшие сутки и со сколькими говорил?
- Семеро, потом еще один, и со всеми говорил... а нет, кажется, был еще один, он убежал. Насчет последнего не уверен.
- И о чем же ты с ними говорил?
Теперь он смотрел киродиильцу в глаза, не отрывая взгляда, пусть угрозы в последнем и не читалось.
- С первыми семерыми? Пытался убедить, что мы не пришли их убивать. Мой первоначальный план... провалился, как только мы с ними встретились. С последним...
Цезоний некоторое время колебался, на его лице появилось болезненное выражение. Он вздохнул, собрался и продолжил.
- С последним поздоровался, прежде чем подойти ближе и напасть. Мы... были знакомы.
Мелькнувший в глазах след сожаления был настоящим. Вопрос был в том, по какой причине.
Архонт приподнял брови, скорее подчеркивая вопрос, чем изображая.
- И почему они согласились вас отпустить?
Цезоний поводил пальцем по подбородку.
- Убедить их в том, что мы не враги, мне удалось. Впрочем, для этого пришлось согласиться на то предложение, от которого я десять лет назад отказался, и заодно попросить их помощи против вас. В помощи они мне отказали, как мило с их стороны, - он брезгливо поморщился, - но позволили нам идти на все четыре стороны. Те двое, кажется, быстро поняли мои намерения и также постарались убедить их в своей пригодности. И отсутствии любви к Вам, господин архонт. Только прошу не воспринимать это близко к сердцу. У нас... не было иного выбора.
- О каком предложении ты говоришь? - уточнил Нормандил, - кстати, раз уж зашла об этом речь - как ты вообще с ними встретился в первый раз?
Киродиилец кивнул.
- Мой первоначальный план состоял в том, чтобы убедить их отпустить кого-то из них с нами. Я заготовил множество объяснений причинам такого предложения, но, когда нас скрутили как котят, понял, что это не пройдет. Второй план... ну, честно говоря, я немного растерялся, что мы останемся ни с чем, и предложил им создать и обезглавить новичка. Мои спутники меня поддержали, но Кирилт... пока они не успокоились и не велели нам идти восвояси, я был уверен, что нас разорвут на части. Наша первая встреча же...
Он задумался, подсчитывая.
- Пожалуй, это было все же одиннадцать лет назад. Но может все же десять. В общем... я сопровождал небольшой караван, следующий в Сильвенар. Когда мы шли через лес, Кирилт напали на нас. Хотели выпить и меня, но я сопротивлялся. Это был... второй такой инцидент, когда меня принимали за смертного и пытались употребить в пищу, и на этот раз я уже не был застан врасплох.
- И ты бы принес мне голову новообращенного новичка? И что, ты сообщил бы мне о том, откуда ее взял, в случае успеха?
Короткая пауза, явно выдержанная для того, чтобы отделить по смыслу последний вопрос от нового.
- В чем заключался первый инцидент?
Брови Цезония дрогнули, и, приподнявшись, сошлись вместе. Он некоторое время колеблется, прежде чем ответить.
- Это... была просто досадная случайность. Несчастный случай.
- Нет, ты все-таки ответь. Я спрашиваю это не для того, чтобы занять время пустыми разговорами. 
Теперь он, кажется, еще и не моргал.
Киродиилец ответил, но явно неохотно.
- Я встретил женщину раз в таверне. Она мне показалась простой смертной, была очень мила, и приветлива, и довольно красива. А главное явно очень хотела остаться со мной наедине. Я снял комнату, проводил ее туда... а она вцепилась мне в горло. Я... настолько не ждал подобного, что запаниковал и наверное на полминуты потерял контроль, а когда пришел в себя, она была мертва.
В это время в глаза архонту он старался не смотреть.
- Когда и где это было? Тебе настолько неприятно об этом вспоминать?
Цезоний покосился на него.
- В Файлине, одиннадцать лет назад.
Вопрос про воспоминания он оставил без ответа.
- И какого же она была клана?
- Я точно не знаю. Кирилт, когда мы с ними разговорились... - он набрал в легкие воздуха и выдохнул, - предположили, что Телбот. Это... и побудило их сделать мне предложение о сотрудничестве. Я отказался, впрочем.
- Не знаешь? - с еле уловимым сочувствием переспросил Нормандил, - а Кирилт позволили тебе уйти после того, как ты отказался с ними работать, и отправиться в город, где ты можешь рассказать о случившемся или прибиться к нам в качестве союзника? Это, конечно, не говоря уж о том, что ты либо прикончил одну из нас, либо встретил Бонсаму, которая почему-то оставила стаю и предпочла честной охоте соблазнять чужаков по тавернам. Ты снова рассказываешь мне преинтереснейшие истории, Криспин. Из них, при незначительной обработке, мог бы получиться неплохой сборник сказок.
Он оторвался от кресла, снова шагая ближе.
- Я напомню тебе один вопрос, на который ты не ответил. В этот раз ответь. Если бы ты мне принес мне голову новообращенного Кирилт с их согласия и с их помощью, ты бы сказал мне об этом?
Цезоний покачал головой.
- Я вовсе не отказался с ними работать. Я просто отказался участвовать в ваших войнах. Мне... более чем хватило.
Он задумался над следующим вопросом.
- Ну... видите ли, господин архонт, этот, с позволения сказать, план был отчаянной попыткой сделать хоть что-то в довольно патовой ситуации, так что не стоит воспринимать его всерьез. Я пожалел, что высказал такую мысль, практически сразу, и, собственно, ни единого шанса на их согласие все равно не было.
- Кирилт не нужен ни один сообщник, чьи действия тем или иным образом не помогают им в войне с нами, - отрицательно качнул головой архонт, - особенно здесь. Скажи, Криспин, чем бы ты мог поклясться в том, что все, что ты мне сейчас сказал - чистая, абсолютная правда, лишенная лжи и недомолвок?
Цезоний кивнул.
- Я не могу утверждать, что они не использовали меня в своих целях. Я старался не вдумываться в их действия... А можно еще вопрос? - неожиданно спросил он.
- Ты не ответил на мой, - улыбнулся Нормандил широко, - но хорошо, задай сначала свой.
Цезоний склонил голову набок и внимательно рассматривал лицо архонта. В его взгляде не было ни ненависти, ни страха, ни чего-либо подобного.
- Вы в городе, они в своем лесу, кажется, и тем и другим нравится такое положение дел. Что же вы не поделили? Я не мог понять, что нашло на обитателей Илиака и Вварденфелла, что они не могут остановиться во взаимном истреблении, но у них было хоть какое-то пересечение интересов. А вас... я просто не могу понять.
- Это очень старый конфликт, в основе которого лежит убийство, предательство и глубокое оскорбление, - поделился Телбот невозмутимо, - а за последние пару тысяч лет он привел к такому числу новых убийств, предательств и оскорблений, что простить их будет тяжело любому, кто имеет хотя бы смутное представление о гордости. Ты хочешь спросить что-то еще?
- Да, - ответил Цезоний, внимательно вглядывавшийся в его лицо, - но это уже просто любопытство. Не сочтите за оскорбление с моей стороны, я просто передаю слова другого... но один из Кирилт, которые поймали нас, после моего описания Вас, господин архонт, бросил что-то насчет... прошу меня извинить, "альтмерского ублюдка". Меня это, признаться, очень неприятно удивило, потому что от нордингов я привык слышать подобное, а от босмеров надеялся, что не придется. Почему... у босмеров, да еще и вампиров, такие... неожиданно резкие расовые предрассудки? По очевидной причине мне не хотелось обсуждать этот вопрос с ними, а уж тем более с босмерами-смертными, однако тем не менее он меня мучает довольно давно.
Нормандил остановился, чуть прищурив глаза и рассматривая Цезония так, будто только сейчас его действительно заметил. Постепенно он кивнул в ответ на какие-то свои размышления и усмехнулся краем рта, настолько же искренне, насколько сухо.
- Потому что мое принятие в клан было преступлением тех традиций, которых Кирилт придерживаются до сих пор, - ответил он, - еще потому, что многие из них помнят старые босмерские конфликты с Алинором. Впрочем, многие смертные их помнят не хуже. А теперь - ответ. Чем бы ты мог поклясться в своей абсолютной честности на протяжении всего нашего разговора?
Цезоний развел руками.
- У меня по сути ничего нет достойного, кроме жизни. Но я говорил правду... насколько мне известно.
- Хорошо, - заключил Нормандил коротко, - возможно, мы это еще проверим. Останься здесь и подожди. Скоро к тебе придет Альгот и сообщит, в чем будет заключаться твое первое - или, если угодно, второе - поручение.
Он прошел мимо и, не оборачиваясь, скрылся в одном из дверных проемов.


Прошло минут десять, возможно, больше, в течение которых оставшийся в гостиной Криспин был предоставлен самому себе. Огонь в камине понемногу угасал дальше. Голова изгнанника остро пахла тлеющей кожей, ее правая глазница, казалось, косилась на киродиильца с глубокой неприязнью.
Наконец Альгот явился и оказался тем самым сутулым длинноволосым босмером, которого Цезоний видел минувшим днем во время первой своей беседы с Телбот. Он носил все тот же кожаный камзол, разве что держался уже ровнее, а в руке сжимал свернутый лист бежевой бумаги валенвудского производства, от которой кожей пахло еще больше, чем от головы. На его лице была написана смесь интереса и насмешки, подчеркнутых черной гримасой татуировки.
- Северянин, - проконстатировал он очевидное, обходя его по кругу и небрежно швыряя себя в одно из кресел, - не думал, что встречусь с тобой в такой обстановке.
Он покосился на киродиильца расширенными блестящими глазами, покачал головой, усмехаясь и скаля белые зубы.
- Впрочем, не за этим дело. Я пришел, чтобы передать тебе условия поручения, которое ты должен будешь выполнить. Оно простое. Не особо ответственное. Тебе не понадобятся какие-либо особые знания или опыт.
Он поднял руку, привлекая внимание к зажатому к ней свитку.
- Следующей ночью один из нас должен встретиться с нашим осведомителем. Он не пойдет в город, разумеется, будет ждать в ближнем лесу, неподалеку от северного сторожевого поста. Все, что требуется от тебя - передать ему этот документ, где излагаются более детальные указания насчет того, как и что ему следует делать. Сложность только одна - добраться до места встречи без лишних глаз. Но, в конечном счете, это не такая уж и сложность. Парень он совсем молодой, работает недавно, его никто не должен подозревать и следить за ним тоже не должны - но, если будут, постарайся вести себя умно. Вопросы?


Немайн спала. Айрин стояла в стороне, прижавшись спиной к стене, и смотрела то на нее, то на Скёте. Только ее глаза шевелились, тело же оставалось абсолютно неподвижным. Пока оборотень занимался врачеванием, она не вмешивалась.
Тем неожиданнее прозвучал ее голос, когда она все-таки нарушила затяжное молчание:
- Могу ли я спросить, что вы собираетесь делать после визита к лекарю, господин Вейдмар? Вы покинете город?

--------
/разумеется, совместный пост с Lament.

[Лис]

Повисшее молчание длилось чуть больше, чем требовалось для вежливого ответа, и сильно больше, чем требовалось для простого – но в конце концов Скёте обернулся, неуютно передёргивая плечами, до странного полный противоестественной гармонии между скрюченной и неудобной позой и безмятежным спокойствием лицевой маски.
- О, стыдно признаться, я ещё и не задумывался всерьёз, - поделился сокровенной мыслью он. – Странно было бы строить планы при всех странных и явно неблагоприятствующих обстоятельствах, что роились вокруг нас. Сейчас кажется, что да – у меня много дел, и я всё же остался и останусь стеснён временем собственного срока жизни. Впрочем, если многоуважаемый архонт решит, что мои услуги необходимы в ещё паре-тройке предприятий, я, разумеется, постараюсь узнать о них подробнее.
Он покосился назад, полусъезжая высокой спиной по краю софы, явно воздерживаясь от развития темы и даже от уточнений и разъяснений причин побудивших подобный вопрос к возникновению – и всё же явно чего-то выжидая с плохо и наскоро прикрытым интересом. Впрочем, внимание его проявлялось откуда-то издалека, отстранённое, рассеянное и ненавязчивое, и не создавало традиционного ощущения неприятного давления на собеседника, оставляя ему вместо того приятный, в общем-то, выбор: обращать внимание на подобные подвижки или оставить всё как идёт и не портить умиротворённую тишину.

[Ами]

Немайн лениво приоткрыла глаз, поморщилась, закрыла обратно глаз, отвернулась от остального мира и попыталась уснуть, всем этим проявляя крайнее отсутствие интереса ко всем в целом и к каждому по отдельности. Возможно, ей бы даже удалось обратно погрузиться в сон и дальше ни на кого внимание не обращать, но запах, стоявший в комнате, как и странная липкость, как и относительно болезненные ощущения в теле не особо хотели этому способствовать.
- То есть усыпить усыпили, а толкового ничего не сделали? - пробурчала эльфийка еще сонно, почесывая свой правый бок. Повернулась назад к присутствующим, скрестила руки у груди и начала смотреть перед собой крайне недовольно. Правда, сказать, что недовольство это было направлено на кого-то конкретного, было нельзя; такое чувство, что осуждения сейчас, по ее мнению, заслужил весь Нирн и кусочек чего-нибудь еще в добавок.
- Можно же было вылечить, умыть, переодеть, развлечься, в конце концов, а тут как было это, - Немайн брезгливо оттянула края платья у плеч двумя своими пальцами, ухватившись за одно из размашистых пятен на ткани, - Так и осталось. Фи.
Девушка перевернулась снова, на этот раз с бока на спину, и потянулась, выгибая спину.
- Может кто-нибудь тут мне сделать массаж? Вся спина затекла, - жалобно поинтересовалась босмерка, для особого эффекта надув губы. Кажется, серьезной обстановке в ближайшее время можно помахать ручкой.